Эмиль Брагинский - Почти смешная история и другие истории для кино, театра Страница 29

— Сейчас подойдет! — послышался сзади знакомый голос. — Танюша!

И Марина Петровна и Наташа сразу узнали голос, но не обернулись, а парень мгновенно оценил ситуацию и замолчал.

Подбежала официантка.

— Три обеда на твой вкус, срочно, Танюша!

— Четыре обеда! — уточнил востроносый.

— Четыре! — согласился Вася. — Сейчас я добуду себе стул.

— Вы что же, нас преследовали? — вспыхнула Марина Петровна.

— Да! — ответил Вася.

— Ты мчался на своем «Москвиче» со скоростью нашего автобуса? — спросила Наташа.

— Да! — ответил Вася.

— И ты едешь в Москву? — спросила Наташа.

— Да! — ответил Вася.

— Какой вы, Вася, приставучий! — поморщилась Марина Петровна. — Наташа не хочет вас видеть!

— Не хочу! — подтвердила Наташа.

— А меня? — спросил востроносый.

Вася взял востроносого за шиворот и приподнял.

— Не болтай ногами, и так тяжело! — И понес востроносого к выходу.

Официантка принесла четыре обеда и, не снимая тарелок с подноса, смотрела, как Вася выносит востроносого на улицу.

— Оставить три обеда? — замешкалась официантка по имени Танюша.

— Нет, четыре! — попросила Марина Петровна. — Четвертый обед я беру на себя!

Вася вернулся к столику, за которым обедали Наташа и Марина Петровна, и принялся есть суп.

— Сегодня ты выдал гигантскую промашку, — сказала Наташа, — я не люблю громил!

— Я тоже! — вставила Марина Петровна. — Применять силу против слабого!..

Вася молча ел суп.

— Лишний шницель, — сказала Наташа, — мы возьмем тому парню!

В дверях столовой появился водитель:

— Пассажиров рейсового автобуса прошу занять свои места!

Возникла официантка:

— С вас четыре восемьдесят!

— Идите, я заплачу! — первый раз нарушил молчание Вася.

— Но мы не нуждаемся… — начала было Марина Петровна, но Наташа ее прервала:

— Пусть платит, должен он получить радость!

И женщины вместе с другими пассажирами заспешили в автобус. Когда автобус тронулся, Наташа и Марина Петровна поглядели в окно и увидели Васю, который грустно оглядывал свой облезлый «Москвич». Шины у «Москвича» были спущены, и он буквально лежал на обочине…

— Это я, — востроносый парень жевал бутерброд, — спустил ему шины. Спасибо за шницель!

Тем временем Борис Иванович уже возвратился домой. Жена кинулась навстречу:

— Ну, успокоился, нашел Наташу?

— Нашел, но не успокоился. Она хочет менять отчество!

— Борюся, скоро она не только отчество, но и фамилию сменит!

— Не смей! — зашумел Борис Иванович. — Называть меня этим дурацким именем! — Он устало опустился в кресло, подскочил как ужаленный и брезгливо, кончиками пальцев поднял груду дамского белья. — Что у тебя за страсть всюду раскидывать свое белье?

— Хорошо, хорошо… — Жена выхватила тряпки из рук мужа. — Ради тебя я согласна прятать белье в шкаф. Только не нервничай. К твоему приходу я запекла утку с черносливом и изюмом. Это, Борюся, так вкусно!

Борис Иванович грозно двинулся на жену:

— Ненавижу чернослив, его дают при больном кишечнике, ненавижу изюм! Дай мне простую человеческую котлету! И если ты еще раз назовешь меня Борюсей…

— Не назову и сбегаю принесу тебе котлет по шесть копеек штука, — жена заспешила к выходу, — я эту пакость обваляю в тесте, залью яйцом, и ты, Борюся, поешь с удовольствием!

Борис Иванович некоторое время выжидал, а потом кинулся к телефону и набрал номер.

— Наташка? — Лицо Бориса Ивановича, выразило крайнюю радость. — Как это вы вернулись так быстро? Что слышно?… Ты вышла замуж или не вышла?… Как мама?

— Ты потрясающий человек! — ответила Наташа. — Сначала ты нас бросаешь, потом ты мчишься за нами в Новгород, надоедаешь, звонишь. Оставь нас в покое, и меня, и тем более маму! Понятно?

— Нет! — сказал Борис Иванович. — Мне непонятно, почему я не могу звонить. Мне ведь интересно… — Прислушался, а в трубке были уже короткие гудки.

Погрустневший Борис Иванович еще подержал ее в руках, а потом медленно опустил на рычаг. И порывисто обернулся.

За спиной стояла жена. Борис Иванович не заметил, как она подошла.

— Подслушиваешь! — мгновенно вспылил Борис Иванович. — Незаметно в квартиру вошла, на цыпочках, да?

— Я тебя люблю! — горько сказала жена. — Я тебя очень люблю. Ты страдаешь, а мне тоже плохо… Не перебивай! Я понимаю, у каждого свои привычки, и ты никак не можешь привыкнуть к моему, то есть к нашему, дому.

— Я привыкаю, — улыбнулся Борис Иванович, — я тоже очень тебя люблю.

— Ты прав, — продолжала жена, — я не буду готовить, пойдем в столовую!

— Пойдем! — озорно подхватил Борис Иванович. — Ты молодец!

И они зашагали к выходу.

— Отравимся, — так же озорно продолжала жена, — оба! И нас на одной машине свезут в больницу! Чтобы тебе было хорошо, я согласна травиться!

И Борис Иванович захохотал.

Когда Марина Петровна пришла на работу в районный загс, сотрудники во главе с Варварой окружили ее:

— Как съездили?

— Бесподобно! Сплошной комфорт!

— Каюта была на двоих? — расспрашивала Варвара. Сегодня она готовилась поздравлять молодоженов и потому была уже опоясана алой лентой.

— Конечно. И на корме. Это тише, дальше от музыкального салона. И соседка попалась симпатичная… кандидат наук.

— А как кормили?

— Нормально. А главное, — вдохновенно врала Марина Петровна и сама уже почти верила тому, что говорила, — вокруг немыслимая красота. Теплоход, он плывет исключительно по воде. А вода… девочки… ночью искрится.

Сотрудницы застонали.

— Стоишь на палубе… Луна… вода… рыбаки…

— Где рыбаки? — не поняла Варвара.

— Где? — задумалась Марина Петровна. — Где им быть? На берегу. С удочками. Только удочки ночью плохо видны.

— А из памятных мест? — спросила Варвара. — Что вам больше всего…

— Кижи! Церковь из дерева… Она… как бы парит в воздухе. Ничего не весит, ни грамма. Вот закрываю глаза, — Марина Петровна закрыла глаза. — Закройте глаза!

Все сотрудницы закрыли глаза.

— Видите Кижи — памятник деревянного зодчества Древней Руси?

— Видим, — сказала Варвара. — Только смутно…

— Варвара, я тебе в Кижах сувенир приобрела. — Марина Петровна развернула пакет. — Видишь, графин в форме медведя.

Растроганная Варвара взяла графин:

— Я тронута до самой глубины… — и изумилась. — А почему на нем написано «Новгород»?

— Знаешь нашу торговлю, — мгновенно нашлась Марина Петровна. — В Кижи завезли только с надписью «Новгород»!

— Марина Петровна! — предложила Варвара. — Ко мне один человек приехал, почти родственник. Он тоже собирается в Кижи. Придите ко мне и поделитесь с ним впечатлениями!

— А что? Приду и запросто поделюсь! А теперь отдавай ленту!

И скоро Марина Петровна уже стояла в зале торжественной регистрации брака в торжественной позе и говорила проникновенно:

— Дорогие молодожены! В этот необыкновенный день…

Родственник Варвары оказался здоровенным, громогласным командированным.

Он увидел вошедшую Марину Петровну и гаркнул:

— Вот она какая, значит, начальница? Володя меня зовут!

— А вы, Володя, всегда такой большой? — спросила Марина Петровна.

— Только в командировке. Дома, как увижу жену, так два или три сантиметра долой! — И захохотал, довольный собственной остротой.

— За стол, давайте за стол! — позвала Варвара.

— С чего начнем? — сел за стол Володя. — С водочки или интеллигентно, коньячок?

— Спасибо, я не пью! — отказалась Марина Петровна.

— Можно звать вас по имени? — спросил Володя. — Просто Мариной.

— Нет, нельзя.

— Про непьющих, Марина, я только в газетах читал. Ну! — Он поднял рюмку. — Со свиданьицем, со знакомством, чтобы елось и пилось, чтоб гулялось и жилось!

Марина Петровна отпила маленький глоток:

— Варвара, ты говорила, Володя хочет ехать в Кижи?

— Хочет, — быстро сказала Варвара. — Володя, верно, ты хочешь в Кижи?

— Брехня! — рубанул Володя. — Марина, вы почему халтурите, не допили? Марина, Варвара вас любит, она мне говорит: «Володя, такой начальницы свет не рождал. А ты, Володя, весельчак».

— Володя, замолчи! — крикнула Варвара.

— Нет, продолжайте, — попросила Марина Петровна, — это очень интересно. — И выразительно поглядела на Варвару.

— Варвара, она моего друга жена. Она мне говорит: «Володя, ты человек заводной, развлеки начальницу! А то у нее беда»…

Марина Петровна поднялась из-за стола:

— Этого, Варвара, я тебе никогда не забуду!

— Но, Марина Петровна… — Варвара вся сжалась в комок.