Ванда Василевская - Бартош-Гловацкий Страница 4

Шимон. А то и не за господ… За самих себя ставить косы на торец! Вы же сами это в кузнице делаете!

Ян. Велят, так и делаю. Мне все равно. Моя работа в кузнице, та либо другая, — какая придется.

Шимон. Вам в кузнице легче живется, вот вам и охота на месте сидеть. Над душой у вас никто не стоит, мехи мальчик раздувает, управляющий редко когда заглядывает… А вот тот, что в поле спину гнет…

Бартошиха. Так ведь и я то же говорю! Неохота моему работать, вот он и понесся за паном Костюшкой. А ты, баба, работай за него, аж кровь из-под ногтей брызжет. (Розе.) Ты там скобли, скобли, что слушаешь?

Роза. Да скоблю ведь…

Бартошиха. Вон какие мелкие, проросшие, пальцы заболят, пока оскоблишь… Говорила девке, приготовь картошку, так куда там! Тоже только бы бегать. В отца оба пошли, что ли?

Роза. Валек бежит. Без метлы.

Бартошиха. Наказанье божье! Без метлы! Я ему дам!

Влетает запыхавшийся Валек.

Валек. Мама, знаете…

Бартошиха. Разбойник ты этакий, ты что же это думаешь? Да я до костела дошла, из костела вернулась, тут уже сколько дел переделала, а ты…

Валек. Мама, Банаховский Владек пришел…

Бартошиха. Да что мне Владек!.. (Вдруг сообразив.) Что ты говоришь? Пришел? Ведь он вместе…

Валек. Вот-вот, об отце рассказывает…

Общее движение. Валек хватает ковш и жадно пьет.

Бартошиха. Господи Исусе, верно, уж Войцеха в живых нет! Верно, уж его убили! Господи Исусе, что же я теперь, сирота…

Ян. Не ревите, кума, ведь ничего еще не известно!

Бартошиха. Ох, знаю я, знаю, все утро под сердцем сосало, и сон мне снился такой недобрый… Да что же ты, собачья душа, не говоришь ничего?

Валек. Он говорит, что отец…

Шимон. Что? Что?

Валек. Что отец… Да что вы меня трясете? Что отец… Да вон Владек идет. Он вам все дочиста расскажет.

Бартошиха. А ты, девка, скобли картошку! Сто раз тебе говорить? Ох, горе с этими детьми, горе!

Владек (входя). Слава Исусу…

Бартошиха. Во веки веков. Заходи.

Владек. Спасибо… Валек говорил, вы уж, верно, дома, так я к вам… И соседи, я вижу, сошлись… О вашем вам хотел рассказать…

Бартошиха. Боже милостивый, не пришел мой-то с тобой?

Владек. Да, ваш не пришел пока что…

Бартошиха. Ох, убили моего, убили, горемычная я.

Ян. Дайте ж, кума, парню слово сказать!

Бартошиха. Да что тут говорить, о чем говорить, когда уж все кончено, когда его уж на свете нет и не будет. Ох, знала я, знала, чем оно кончится.

Ян. Да не причитайте, ведь он еще ничего не сказал.

Бартошиха. Что ему говорить? Нет в живых Войтуся, ох нет!

Владек. Куда там! Жив он, да еще лучше вашего живет!

Шимон. Как же это: лучше?

Владек. Подождите, а то вы все на меня… А тут надо по порядку.

Бартошиха. Когда же ты вернулся?

Владек. Ночью. Да вот проспал, идти пришлось далеко, а по правде сказать, зашли мы еще в корчму, хватить по одной… с ребятами…

Бартошиха. А мой?

Ян. Подождите же, кума, пусть он хоть присядет!

Бартошиха. Да что я ему сесть не даю, что ли? Валек, злодей ты этакий, подай-ка табуретку там из-под лавки! Вон как все прахом идет, ножка совсем расшаталась, и починить-то некому.

Ян. Садись, садись.

Шимон. Что ж вас, распустили, что ли?

Владек. Распустили. Войско теперь идет в Сандомирщину, так краковские мужики по домам.

Бартошиха. А мой?

Владек. Ваш? Тут другое дело. Ваш… теперь офицером стал!

Бартошиха. Господи Исусе! Не говорила ли я, что мне недобрый сон снился!

Шимон. Да не стрекочите вы, кума! Как же это так, офицером?

Владек. Да вот так… Да это надо все по порядку…

Шимон. А как же, как же, по порядку и рассказывай!

Владек. Потому дело было так: пришли мы с паном Костюшкой под Рацлавицы, местность такая, значит. Горки, под горками лесок, а у леска — мы. Посреди войска.

Шимон. Кто — мы?

Владек. Как вы спрашиваете глупо! Мужики, а с нами пан Костюшко.

Шимон. Сам пан Костюшко?

Владек. Сам… Вот мы и стоим…

Бартошиха. И мой?

Владек. Все. Мужики, и господа офицеры, и шляхта. Все.

Шимон. Ну, и что? И что?

Владек. Ну, вот стоим и стоим… А на горке, напротив, — пушки. И как войска, шляхта, значит, — вперед, так в них только плюнут из пушек, и они отступать в этот, значит, лесок, что между горками…

Шимон. Ну, и что? И что?

Владек. Ну, так Костюшко даже рассердился — и к нам! Ну, мы как рванулись на пушки, а ваш, Бартошиха, впереди всех…

Бартошиха. А ведь говорила ему, уговаривала, объясняла — не лезь, мол, ты, а то, не дай бог, застрелят!

Шимон. Да тише вы, дайте ему говорить!

Бартошиха. А что я ему делаю? Уж и слова сказать нельзя? Как услышал о драке, так у него аж деревяжка дрожит! Роза, скобли картошку, зараза этакая! Глядите, как режет. И без того мелкая…

Ян. Говори, Владек, рассказывай, а то ты так до вечера не кончишь.

Владек. Да ведь и то рассказываю. Очень все хорошо вышло, а Бартош стал офицером.

Бартошиха. Так что же его домой не пустили, когда все шли?

Владек. Вот через то и не пустили, что офицер.

Ян. Что ж это у них — господ в офицеры не хватает?

Владек. Э, болтаете невесть что… А может, и вправду не хватает? Потому, знаете, когда это мы так сперва стояли, то впереди национальная кавалерия, наилучшее войско, одна шляхта… А как хлопнули по ним из пушек — глядь, и нет кавалерии!

Шимон. Всех убило?

Владек. Не-ет… убежали… Очень тут пан Костюшко ругался — и к нам! А ну-ка, мужички!

Бартошиха. Видали такое, люди мои милые! За мужика прятаться!

Владек. Э, кто там прятался… Побросали на землю что у кого было — и в лесок! Только их и видели… Добра всякого сколько по земле валялось, смотреть было жалко… Ну, да пускай. В лес так в лес. А мы вперед. И на пушки! На пушки!

Шимон. Ух ты, ух!

Бартошиха. Старик, а дурной, — смотрите, так и подскакивает! Роза, чисть, а то как дам по башке!

Ян. Ну, и что?

Владек. Ну, ничего. А на другой день пан Костюшко на бесчестье всем панам взял да по-крестьянски оделся, в сукману…

Ян. По-крестьянски…

Владек. Совсем по-простому переоделся, и краковскую шапку на голову, и все как следует.

Шимон. Видите, Ян, видите!

Ян. Ничего я еще не вижу… Краковскую шапку на башку нахлобучить не штука… Ты вот как хочешь оденься, а все мужиком будешь.

Шимон. Да ведь пан Костюшко…

Ян. Э!

Шимон. Вы, Ян, всегда найдете, к чему придраться. Вот ведь Владек говорит… Говори, Владек, говори!

Владек. Я и говорю… Хорошо нам пан Костюшко сказывал, что мужики, мол, покрыли себя славой и что отчизна им этого не забудет…

Шимон. Видите, Ян, видите!

Ян. Ничего я еще не вижу.

Бартошиха. А ты, Роза, рта не разевай, а скобли поскорей. Ведерко-то пустое, а к миске всякий поспевает!

Владек. И еще пан Костюшко сказал, что Войцех получит дворянство, шляхтичем будет.

Ян. О?..

Бартошиха. Господи Исусе!..

Валек. Хи-хи-хи!

Бартошиха. Ну, и чего, дурной, смеешься?

Владек. Так пан Костюшко сказал.

Шимон. Ну, что, Ян?

Ян. А что? Может, и тебе дворянства захотелось? И что еще пан Костюшко говорил?

Владек. Что еще? То есть как это? Хорошо говорил…

Ян. Да что он сказал-то? О земле, о панах?

Владек. О господах? Это…

Ян. Сказал, как будет с мужиками? С барщиной, с отработкой?

Владек. Я же вам сказал: что, мол, отчизна никогда не забудет…

Валек. Роза, так это и ты будешь дворянкой! Хи-хи!

Ян. И больше ничего? Мало твой пан Костюшко сказал.

Шимон. А вы бы как хотели? Само собой понятно, что уж того, что раньше, больше не будет.

Ян. А кто же тебе это сказал? Кто это тебе обещал?

Шимон. Всякому понятно! А то как же… Мужики пошли на пушки, вы же сами слышали!