Юозас Грушас - Любовь, джаз и черт Страница 5

Беатриче молча, встает, подходит к столу и протягивает руку за дневником.

(Отталкивая её руку) Нет. Дневник ты прочитаешь на классном собрании. Пусть твои товарищи его обсудят.

Беатриче вдруг размахивается и бьет Дубайте по щеке.

(Минуту стоит, окаменев, потом кричит.) Ты сошла с ума! Ты сошла с ума!

Затемнение

Кабинет врача психиатрической больницы. Завуч Дубайте сидит за столом, напротив Врача.

Завуч (взволнованно). Ну да, я вела себя глупо, непедагогично. Обиделась. А теперь казню себя. Что нам делать, доктор?

Врач. Понимаете, мы теперь столкнулись с формальностями…

Завуч. Я бы с радостью взяла свои слова обратно. Готова даже сказать, что никакой пощечины не было…

Врач. То есть, как не было?

Завуч. Ну, что мне только показалось… будто она собирается меня ударить. Хотя я понимаю, это невозможно. Скандал на всю школу, да об этом знают не только у нас… Помогите ей. Может, она была чем-нибудь больна: температура, нервный кризис, – словом, потеряла самообладание? Вы подержите ее пока у себя, подлечите и верните в школу… А к тому времени все забудется. Я очень вас прошу. Я потом перечла ее дневник – там нет ничего такого особенного…

Врач. Хорошо, я с ней поговорю. Посмотрим.

Завуч. Спасибо. (Уходит.)

Врач (приоткрыв дверь). Вызовите ко мне больную Визгирдайте.

Входит Беатриче.

На что жалуетесь?

Беатриче. Ни на что.

Врач. Другие на тебя жалуются?

Беатриче. Да.

Врач. Учишься хорошо?

Беатриче. Плохо.

Врач. Трудно или ленишься?

Беатриче. Трудно.

Врач. А в джазе играть легко?

Беатриче. Играть легко.

Врач. Когда же ты готовишь уроки?

Беатриче. Ночью, если бабушка не гасит свет, и я не засыпаю.

Врач. Понятно. На чем ты играешь?

Беатриче. На рояле, бабушка научила.

Врач. Значит, могла бы и дома играть?

Беатриче. Нет, бабушка рояль продала. Еще когда я была в восьмом классе. Надо было мне пальто на зиму купить.

Врач. Какое сегодня число?

Беатриче. Восемнадцатое?

Врач. Нет, семнадцатое. А день?

Беатриче. Что – день?

Врач. Какой день недели?

Беатриче. Вторник?

Врач. Нет, среда. Баха любишь?

Беатриче. Баха?

Врач. Композитора. Жил в семнадцатом… нет, в восемнадцатом веке.

Беатриче. Ах, Баха! Конечно, люблю. Я о другом подумала.

Врач. А кто написал «Маленького принца»?

Беатриче нежно смеется.

Почему ты смеешься?

Беатриче молчит, улыбается, смотрит в окно.

Тебе смешно, что я тебя расспрашиваю?

Беатриче. Прекрасная книга!

Врач. Ты ее читала? Кто ее написал?

Беатриче. Прекрасный человек. Антуан де Сент-Экзюпери.

Врач. Какие книги ты больше всего любишь?

Беатриче. Про добрых людей. Про несчастных. «Дон-Кихота», например, «Давида Копперфильда».

Пауза.

Врач. Почему ты ударила завуча?

Беатриче. Это не я ударила.

Врач. Как не ты? А кто?

Беатриче. Не знаю.

Врач. Зачем ты отпираешься?

Беатриче. Я не отпираюсь.

Врач. Но ты же ее ударила?

Беатриче. Это была не я.

Врач. Нет, ты. Не помнишь?

Беатриче. Помню.

Врач. Значит, ты?

Беатриче. Нет, не я.

Врач. Ну, хорошо… Ты ее не любишь?

Беатриче. Нет.

Врач. За что?

Беатриче (помолчав). Не знаю.

Врач. Я, например, всегда знаю, за что кого-нибудь не люблю.

Беатриче. Она ничего не понимает.

Врач. В чем?

Беатриче. В самом главном.

Врач. А ты понимаешь?

Беатриче. Да.

Врач. А я?

Беатриче (внимательно на него смотрит). Не знаю…

Врач. Кто еще не понимает?

Беатриче. Бабушка. Она уже старенькая.

Врач. А мальчики, с которыми ты дружишь, понимают?

Беатриче. Нет. Они еще маленькие.

Врач. А что, по-твоему, самое главное?

Беатриче. Что, когда любишь, можно даже умереть. Ради кого-нибудь.

Врач. Но стоит ли?

Беатриче. Что вы сказали?

Врач. Стоит ли ради кого-то умирать?

Беатриче молчит, закрыв лицо руками.

Ты плачешь?

Беатриче. Если не стоит, то, как тогда жить?

Врач. Ты странная девушка. Правды ищешь?

Беатриче. Что? Нет, я ничего не ищу.

Врач. Может, поэтому в мире все больше и больше сумасшедших?

Беатриче. А умных разве мало?

Врач. Ты несчастна?

Беатриче. Нет, что вы! Только…

Врач. Что?

Беатриче. Только иногда, кажется, что жить очень страшно. С ума сойти можно…

Врач. А! Да-да, понятно.

Пауза.

Беатриче. Вот и вы меня допрашиваете. Почему все друг у друга выпытывают?

Врач (задумчиво, он не слышал вопроса). Да… (Ласково.) Тебе здесь будет хорошо, девочка. Отдохнешь. Наберешься сил.

Беатриче. Вы хотите меня запереть?

Врач. У нас здесь так полагается. Но это ничего. Ты просто будешь отдыхать. У тебя истощение нервной системы, поняла? От неправильного образа жизни… От недосыпания… В семнадцать лет организм хрупкий, а ты себя не щадила.

Беатриче (с ужасом). Вы думаете, что я сумасшедшая, Да? Как завуч? Она также хотела меня запереть.

Врач. Не волнуйся, ты не сумасшедшая. Но человеку надо время от времени побыть одному, в спокойной обстановке. Дать нервам окрепнуть. А потом ты вернешься в школу.

Беатриче (горько, убежденно). Я никогда не вернусь в школу.

Врач звонит. Входит великан Санитар.

Врач. Отведите больную в санаторное отделение.

Беатриче (дико кричит, пятясь). А-а-а!..

Затемнение

Палата в психиатрическом санатории. Комфортабельно, гигиенично. Во всю заднюю часть сцены широченное зеркальное окно, по которому стелются ветви большого дерева. Широкий подоконник переходит в стол, образуя помост, на котором появляются видения Беатриче.

Голоса за сценой: «Почему здесь чужие люди?», «Какие люди?», «Где люди?»

Беатриче. Доктор! Я ничем не больна! Я здорова, доктор!

На помосте появляется Санитар.

Кто ты?

Санитар. Я – твой страх. Страх за всех людей… (Исчезает.)

На помосте появляется Андрюс.

Беатриче. Андрюс! Что ты наделал? Зачем ты меня сюда привел?

Андрюс молчит.

Ты мне снишься? Или это правда, ты?

На помосте появляется завуч Дубайте. Она в белом платье.

Вы? А вы почему здесь?

Завуч. Я ничего не поняла. Не сумела… Но ведь, дети, у меня нет никого, кроме вас. И каждый ваш проступок – это пощечина мне. Почему я все время получаю пощечины?

Рядом с Андрюсом появляется Юлюс. Еще одна пощечина.

Затем – Лукас.

И еще… Помогите!

Беатриче. Почему вы в белом? Как невеста?

Завуч. А я ведь могла быть невестой. Ты мне об этом напомнила. Разве ты не знаешь, что в твоем дневнике мои слова, только я их так и не успела произнести.

Беатриче. Но мне семнадцать, а вам…

Завуч. Мне тоже семнадцать. Остальные годы – не мои, я их отдала вам, школе.

Беатриче. И это нам помогало?

Завуч. В чем?

Беатриче. Стать счастливее. Стать людьми.

Завуч. Но я же отдала вам все – молодость, свою женскую жизнь… Ты не зря назвала меня в дневнике старой девой. Какая ты злая… Какие вы все злые. Неблагодарные!

Беатриче. Сухое зерно не дает ростков. И душа, которая очерствела, не дает тепла. Вы так долго вынашивали в себе самопожертвование, что оно превратилось в гордыню и уже никого не могло спасти.

Завуч. Ты права. Я гордилась тем, что я – садовник, а вы – газон, который надо подстригать, чтобы он рос ровно и послушно. Но ты ветка, которая тянулась в свою сторону. К свету. Прости меня. (Исчезает.)