Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного Страница 58

Нагой. То фальшеры так говорят. Над государством нашим какого-нибудь греха не видим, а только милость Божью и благословение. Вы еще с Богом не беседовали, а человеку того не дано – знать, что вперед будет. Государь наш добрый, рослый, полный, красивый, государь разумный и счастливый. Сидит он на своих государствах по благословению отца своего и правит сам, против Батория избранного и ограниченного.

Бельский. Людей у моего государя много, вдвое против прежнего, потому что к людям своим он милостив и жалованье дает им, не жалеет своей государственной казны, и люди ему все с великим радением служат, и впредь служить хотят, и против всех его недругов помереть хотят. В людях розни нет никакой!

Гонец (входит). Государь милостивый, донесение от воевод!

Иван. Вот и вести из Ливонии! (Берет донесение, читает.)

Лопатинский. Государь, хороши ли вести? Иже, Государь, ты наконец узнал, что кое-что изменилось в Варшаве. Ныне Речь Посполитая: Польша, Литва, Украина, Беларусь, Курляндия – крупнейшее государство Восточной Европы. Король мой, Стефан Баторий, направил меня, гонца, сообщить об объявлении войны. (Обнажает саблю и подает грамоту.)

Иван (взволнованно и гневно). Посла Лопатинского, привезшего объявление войны, силой держать в Москве! (Посла обезоруживают и уволакивают.) Мои царские русские войска разбиты, Полоцк и крепость Сокол взяты Баторием. (Ходит нервно.) Как то сталось? Отчего не пошли к Ведену, как я велел?

Гонец. Государь милостивый, русские воеводы по твоему царскому приказанию двинулись к Ведену, но были окружены. Поляки под начальством Андрея Сапеги и шведы под начальством герцога Боэ объединились и заставили принять бой в открытом поле. В этом бою русских пало шесть тысяч, погибло четыре воеводы, четверо взяты в плен…

Иван. А татарская конница под начальством Голицына?

Гонец. Государь милостивый, татарская конница Голицына избежала разгрома, отступив.

Иван (в бешеном гневе). Отступив?! Бежал, обратился в бегство, чем ускорил поражение русских! Бежали, все бежали! Бежал старый воин, окольничий Иван Шереметьев, бежал мой доверенный, приставленный к войску дьяк Щелкалов, все бежали! И воевода князь Борис Шеин бежал?

Гонец. Нет, государь милостивый, воевода князь Борис Шеин убит. Кровопролитие было сильное, русские бросали оружие, молили о пощаде, но их кололи и били.

Иван (яростно). Повсюду измены! Полоцк с артиллерией и гарнизоном сдали!

Гонец. Государь милостивый, осажденные в Полоцке оборонялись с упорством, три недели сдерживали несколько жестоких штурмов, но сдались, когда сгорели все укрепления города. Венгерская пехота и немецкая артиллерия зажгли стены города. Баторий применил под Полоцком новую свою выдумку – раскаленные ядра, которые вызывали пожар в стенах и внутри города.

Иван (яростно). Где была наша артиллерия? Мстиславский, где была наша артиллерия?

Мстиславский. Государь милостивый, войска подошли, артиллерия, наряд двигались неспешно. Многие посошные люди к наряду не поспели, а которые пришли, и те немногие разбежались, а которые остались, у тех лошади под нарядом не идут, особо в непогоду.

Иван. И укрепленный город Сокол сдали нерадивостью своей и изменой, так ли, гонец?

Гонец. Государь милостивый, вслед за Полоцком город Сокол взят был поляками приступом.

Иван (бешено ходит, потом останавливается перед Мстиславским). Вы, нечистый род, говорили, что Полоцк и Сокол неприступны и что король не сможет захватить этих замков, и вот Полоцк и Сокол потеряны, воины и прочие люди убиты. Тебе, главному земскому воеводе Мстиславскому, я, царь, припомню твое литовское происхождение! Бельский, готовь указ: обвинение Мстиславского в предательских замыслах!

Бельский. Исполним, государь!

Мстиславский (испуганно). Государь милостивый, служил тебе издавна верой и правдой!

Иван (гневно). Молчи, старый пес! Ты, старый пес, до сих пор насыщен полностью литовским духом! Ты мне говорил, чтоб я выслал тебя с моими сыновьями в Полоцк для противодействия польскому королю, ясно мне твое коварство! Так ты намеревался стать вероломным и подвергнуть крайней опасности моих сыновей!

Мстиславский. Государь милостивый, о том просил меня сын твой, царевич Иван Иванович!

Царевич Иван. Государь-батюшка, истинно, я о том просил. Ныне же стоим мы тут, в Новгороде, с большим войском, а надо бы идти, выручать стесненный гарнизон.

Иван. Помолчи, Иван, сын, мал ты еще, да не постиг их, вельмож, измен и коварств! Они весь наш род Калиты извести хотят, а посадить на трон иных. Не боярина ли Федорова-Челяднина дума вместо меня посадить хочет? Так ли, первый боярин думы Мстиславский? Ответа не знаешь? После сего вопроса почну колотить тебя, первого боярина, доброй палкой! (Бьет изо всех сил Мстиславского, пока не ломается палка.) Бил бы еще, да жаль, палка сломалась! Вы все с изменником Курбским заодно, так ведь! Что Курбский?

Гонец. Государь милостивый, скорбно о сем говорить. Изменник князь Курбский с литовским отрядом пересек русские рубежи и зашел с тыла. Благодаря хорошему знанию местности сумел окружить наш полк, загнал полк в болото и разгромил. Семьсот больших бояр и детей боярских взяты в плен.

Иван (гневно). Клятвопреступник Курбский! Беглый боярин пишет свои изветы да льет русскую кровь! Злобесным собачьим умышлением, подобно псу лая и яд ехидны изрыгая. Знай же, проклятый, разъярившись на меня, царя, разъярился и на отчизну свою! Или мнишь, окаянный, что убережешься? Нет уж, ежели тебе и далее придется с ними, врагами нашими, воевать против Руси, тогда придется тебе и церковь православную разорять, и иконы попирать, и православных христиан убивать. Ежели где и руками не дерзнешь, то там много зла понесешь смертоносным ядом своего умысла! (Гневно ходит.) Ты, русский вельможа давнего ярославского рода, участвуешь в военном нашествии врагов на Русь? Представь же себе, как во время военного нашествия конские копыта попирают и давят нежные тела православных младенцев. А разве твой и тебе подобных злобесных собачий умысел изменить не похож на злое неистовство Ирода, явившегося убивать младенцев? А еще меня обвиняешь в жестокости! Разве жестокость – казнить таких изменников, как ты?

Царевич Иван. Батюшка, пойдем с войском выручать Полоцк!

Иван. Нет, Иван, сын, ныне пойдем из Новгорода ко Пскову. (Уходит.)

Годунов. Государь милостивый, подавать ли жареных лебедей?

Иван (с кубком в руке). Вели подавать. Да разлей вина! (Стольники наливают вина в кубок.) Тут, в царствующем граде Москве, надобно иметь особо попечение о корени великих князей московских, чтоб не было пресечения корня царского от Августа-царя. Хранить тот корень ныне допустил в первый черед Бориса Годунова, Афанасия Нагого да Богдана Бельского, ибо к многим вельможам за измены доверия не имею. Храните вы корень царский добро. Ты, Борис Годунов, с чином кравчего моего, а ты, Богдан Бельский, с чином оружничего моего, а ты, Афанасий Нагой, посол мой особый.

Годунов. Уж исхитримся, государь милостивый!

Бельский. Свергнем всякого, кого укажешь, государь милостивый!

Афанасий Нагой. Созирати будем твое спокойствие, государь милостивый!

Иван. За добрую службу повелел я наградить Бориса Годунова. Он получил ныне боярский чин, хоть не положенный ему по худородству, да вошел с тем чином в думу.

Годунов. Служить буду без порухи тебе, царю великому московскому.

Иван. Богдану Бельскому приказал расследовать заговор против меня, царя. Заслуги Бельского я оценил, и он получил боярский чин.

Бельский. Государь милостивый, всякой измене спону, сиречь препятствие, ставить буду. (Кланяется.)

Иван. Афанасий Нагой оказал мне, царю, важные услуги, будучи послом в Крыму, разоблачив измену бояр в пользу крымского хана. Ныне, когда я обратился к Вене, к Габсбургам, для посредничества между мной и Баторием, то хочу туда Афанасия отправить для переговоров с еще более настоятельным призывом о мире.