Владимир Набоков - Событие Страница 6

Нет, милая моя… если ты… если ты это сделаешь…

Хорошо, хорошо. Только не ори.

Ну вот, я пошла. Тебе, значит, нравятся мои перчатки? Симпатичные, правда? А ты, Алеша, успокойся… Возьми себя в руки… Никто твоей крови не жаждет…

Завидую, голубушка, твоему спокойствию! А вот когда твою сестру ухлопают наповал, тогда вот ты вспомнишь — и попрыгаешь. Я, во всяком случае, завтра уезжаю. А если денег не достану, то буду знать, что хотят моей гибели. О, если я был бы ростовщик, бакалейщик, как бы меня берегли! Ничего, ничего! Когда-нибудь мои картины заставят людей почесать затылки, только я этого не увижу. Какая подлость! Убийца по ночам бродит под окнами, а жирный адвокат советует дать утрястись. Кто это будет утряхиваться, собственно говоря? Это мне-то в гробу трястись по булыжникам? Нет-с, извините! Я еще постою за себя!

До свиданья, Любинька. Значит, я скоро приду. Я уверена, что все будет хорошо, правда? Но, пожалуй, все-таки лучше сиди дома сегодня.

(У окна.) Люба! Скорей сюда — он.

Ах, я тоже хочу посмотреть.

Там!

Где? Я ничего не вижу.

Там! У киоска. Там, там, там. Стоит. Ну, видишь?

Какой? У края панели? С газетой?

Да, да, да!

Входит Антонина Павловна.

Дети мои, Марфа уже подает.

Теперь видишь? Что, кто был прав? Не высовывайся! С ума сошла!..

Занавес

Действие второе

Гостиная, она же столовая. Любовь, Антонина Павловна. Стол, буфет. Марфа убирает со стола остатки завтрака и скатерть.

А в котором часу он придет-то, Любовь Ивановна?

Вовсе не придет. Можете отложить попечение.

Какое печение?{11}

Ничего. Вышитую скатерть, пожалуйста.

Напугал меня Алексей Максимович. В очках, говорит, будет.

Очки? Что вы такое выдумываете?

Да мне все одно. Я его сроду не видала.

Вот. Нечего сказать — хорошо он ее натаскал!..

Я никогда и не сомневалась, что Алеша собьет ее с толка. Когда он пускается описывать наружность человека, то начинается квазифантазия или тенденция. (Марфе.) Из кондитерской все прислали?

Что было заказано, то и прислали. Бледный, говорит, ворот поднят, а где это я узнаю бледного от румяного, раз — ворот да черные очки? (Уходит.)

Глупая бытовая старуха.

Ты, Любушка, все-таки попроси Ревшина последить за ней, а то она вообще от страху никого не впустит.

Главное, она врет. Превосходно может разобраться, если захочет. От этих сумасшедших разговоров я и сама начинаю верить, что он вдруг явится.

Бедный Алеша! Вот кого жалко… Ее напугал, на меня накричал почему-то… Что я такого сказала за завтраком?

Ну, это понятно, что он расстроен.

Маленькая пауза.

У него даже начинаются галлюцинации… Принять какого-то низенького блондина, спокойно покупающего газету, за… Какая чушь! Но ведь его не разубедишь. Решил, что Барбашин ходит под нашими окнами, значит, это так.

Смешно, о чем я сейчас подумала: ведь из всего этого могла бы выйти преизрядная пьеса.

Дорогая моя мамочка! Ты чудная, сырая женщина. Я так рада, что судьба дала мне литературную мать. Другая бы выла и причитала на твоем месте, а ты творишь.

Нет, правда. Можно было бы перенести на сцену, почти не меняя, только сгущая немножко. Первый акт: вот такое утро, как нынче было… Правда, вместо Ревшина я бы взяла другого вестника, менее трафаретного. Явился, скажем, забавный полицейский чиновник с красным носом или адвокат с еврейским акцентом. Или, наконец, какая-нибудь роковая красавица, которую Барбашин когда-то бросил. Все это можно без труда подвзбить. А дальше, значит, развивается.

Одним словом: господа, к нам в город приехал ревизор. Я вижу, что ты всю эту историю воспринимаешь как добавочный сюрприз по случаю твоего рождения. Молодец, мамочка! А как, по-твоему, развивается дальше? Будет стрельба?

Ну, это еще надобно подумать. Может быть, он сам покончит с собой у твоих ног.

А мне очень хотелось бы знать окончание. Леонид Викторович говорил о пьесах, что если в первом действии висит на стене ружье, то в последнем оно должно дать осечку{12}.

Ты только, пожалуйста, никаких глупостей не делай. Подумай, Любушка, ведь это — счастье, что ты за него не вышла. А как ты злилась на меня, когда я еще в самом начале старалась тебя урезонить!

Мамочка, сочиняй лучше пьесу. А мои воспоминания с твоими никогда не уживаются, так что не стоит и сводить. Да, ты хотела нам почитать свою сказку.

Прочту, когда соберутся гости. Ты уж потерпи. Я ее перед завтраком пополнила и отшлифовала.

Маленькая пауза.

Не понимаю, отчего мне от Миши не было письмеца. Странно. Не болен ли он…

Глупости. Забыл, а в последнюю минуту помчится галопом на телеграф.

Входит Ревшин, чуть ли не в визитке.

Еще раз здравствуйте. Как настроеньице?

О, великолепное. Что вы, на похороны собрались?

Это почему? Черный костюм? Как же иначе: семейное торжество, пятидесятилетие дорогой писательницы. Вы, кажется, любите хризантемы, Антонина Павловна… Цветок самый писательский.

Прелесть! Спасибо, голубчик. Любушка, вон там ваза.

А знаете, почему цветок писательский? Потому что у хризантемы всегда есть темы.

Душа общества…

А где Алексей Максимович?

Ах, у бедняжки сеанс. Рисует сынка ювелира. Что, есть у вас какие-нибудь вести? Беглого больше не встречали?

Так я и знала: теперь пойдет слух, что он сбежал с каторги.

Особых вестей не имеется. А как вы расцениваете положение, Антонина Павловна?

Оптимистически. Кстати, я убеждена, что, если бы мне дали пять минут с ним поговорить, все бы сразу прояснилось.

Нет, эта ваза не годится. Коротка.

Он зверь, а я со зверьми умею разговаривать. Моего покойного мужа однажды хотел обидеть действием пациент, — что будто, значит, его жену не спасли вовремя. Я его живо угомонила. Давай-ка эти цветочки сюда. Я сама их устрою — у меня там ваз сколько угодно. Моментально присмирел.

Мамочка, этого никогда не было.

Ну, конечно: если у меня есть что-нибудь занимательное рассказать, то это только мой вымысел. (Уходит с цветами.)

Что ж — судьба всех авторов!

Наверное, ничего нет? Или все-таки позанялись любительским сыском?

Ну что ты опять на меня ополчаешься… Ты же… вы же… знаете, что я…

Я знаю, что вы обожаете развлекаться чужими делами. Шерлок Холмс из Барнаула.

Да нет, право же…

Вот поклянитесь мне, что вы его больше не видели.

Страшный звон. Вбегает Трощейкин.

Зеркало разбито! Гнусный мальчишка разбил мячом зеркало!

Где? Какое?

Да в передней. Поди-поди-поди. Полюбуйся!

Я тебя предупреждала, что после сеанса он должен сразу отправляться домой, а не шпарить в футбол. Конечно, он сходит с ума, когда пять мячей… (Быстро уходит.)

Говорят, отвратительная примета. Я в приметы не верю, но почему-то они у меня в жизни всегда сбывались. Как неприятно… Ну, рассказывайте.

Да кое-что есть. Только убедительно прошу — ни слова вашей женке. Это ее только взбудоражит, особенно ввиду того, что она к этой истории относится как к своему частному делу.