Владимир Гуркин - Саня, Ваня, с ними Римас Страница 6

Софья: Не могу! Как сидеть-то?! Сердце — бух-бух, бух-бух…

Женя: Кока, она в обморок упала. Папа ушёл — она упала.

Александра: А, ёк комарок! Ты чё, Соня? Ты держись как-нибудь! Ты чё? Попей что-нибудь!

Софья: Забыла! Говорила же — что-то забыла! Четушку бате забыла! (Достала из кармана четвертинку с водкой.) В кармане лежит… И забыла! Вот растипопа! Ой, растипопа! Хоть беги, догоняй!

Александра: Они уж в Дивьи давно! Уж в лесовозе, поди, в город катят. Четыре часа прошло! Она у нас, Женя, однако, опять брякнется. Сонь, ты не рухнешь тут у нас на глазах? Женя, ещё стакан дай-ка. И хлебушка маленько. За мужей наших, чтоб живые да здоровые вернулись. (Разливает водку по стаканам.) Пей, не заполошничай. Чё хоронить-то раньше времени? У Пети же всё в сердце отзывается, все твои переживания… Выпей… Как валерьянку. И я. До дна, сразу.

Софья: А! Правда! Погляди, какая дура-то! Правда, раньше времени-то зачем?

Александра: Чокнемся как следует…

Софья: … чтоб живые! Чтоб никакие не раненые… Ну, если вдруг… Чтоб не сильно.

Женя: Вообще никак!

Александра: Никак, Женечка, никак. Правильно.

Софья: И побыстрее, чтоб… завершилось.

Выпили.

Александра: У тебя прялка заправлена? Тащи-ка, крестница, прялку, займём себя, отвлекём мать-то… (Женя убежала за прялкой.) И шерсти захвати! Так, вот, Соня… Я шерсть подёргаю, ты нитку сучи… Носки Пете с Ваней навяжем, рукавицы…

Софья: Варежки?

Александра: Варежки. Не бухает уже?

Софья: Кто?

Александра: Сердце не бухает уже?

Софья: Ой, полегче, правда. Захмелела даже…

Женя принесла прялку и небольшой мешок с шерстью.

Александра: Садись, девонька, с нами. У-у, какая шерсть ладная у нас. Не шерсть — пух оренбурский. Сегодня Тосю с Катей ещё почешем, ещё наберём. (Софье.) Сучи-сучи, Соня. Нитка лёгкая, нежненькая… Это ж не козы, это ж диво-дивное…

Во дворе залаял Серый. Лает всё сильнее и сильнее.

Софья: Пришли.

Александра: А идут они… (Налила водку.) Все ушли на фронт… товарищи! А вы чё тут делаете? А вас кака халера по ночам носит? Софья Алексеевна, за мужей наших!

Пьют.

Софья: Доча, ты хорошо заложилась? У нас крючок крепкий, кованый.

Женя: Хорошо.

Серый во дворе захлёбывается от лая.

Александра:(запела). Шёл казак через речку домой,

Шёл домой молодой, холостой.Обломилась доска,Подвела казака,Зачерпнул он водыСа-а-пого-о-ой!

Раздался выстрел и собачий лай оборвался. Стучат в окна, в двери. Стучат всё сильнее, всё громче.

Конец первой части

Часть вторая

1949 год. Июль. Вторая половина дня. Двор Рудаковых. Повзрослевшая Женя домывает крыльцо. Из распахнутого окна по репродуктору звучит: «… а я остаюся с тобою, родная моя сторона, не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна!» Отжав тряпку и постелив её перед дверью, Женя ушла со двора на улицу. Кричит: «Ви-и-и-тя-а-а-а! Ви-и-и-тя-а-а-а!» Вернулась и, подхватив помойное ведро с водой, ушла в огород. Вскоре и оттуда послышался её крик: «Ви-и-и-тя-а-а-а! До-о-омо-ой! Ви-и-и-тя-а-а-а!» Во двор входит Анна. Поднялась на крыльцо, вытирает о тряпку перед дверью ноги, но услышав Женин крик, спустилась с крыльца и села на лавку. Вернулась Женя.

Женя: Тёть Нюр, ты?

Анна: Я. Но.

Женя: Моих не видела?

Анна: Сына потеряла?

Женя: Витька утащил куда-то. Уже и постирала, и полы вымыла… Всё нет. Полдня голодные бегают.

Анна: У нас они, не переживай. Капка их драниками накормила. Вот таку кучу напекла. Все наелись: и мои, и твои. Счас старшие в карты играют, а Вовка твой с сорогой возится.

Женя: С рыбой, что ли?

Анна: Но. В банку стеклянну ему Витька наловил — маленька така рыбёха. (Смеётся.) Вовка месит её, месит, она ускользат… Сидит, заливается, хохочет. Такой забавный парнишка получился.

Женя: Тьфу на тебя. Не сглазь.

Анна: Ты чё, я при нём не дивлюсь, молчу.

Женя: Фу-у-у…

Анна: Устала? Ну и передохни. Капа там присмотрит. Передохни.

Женя: Они куда так быстро растут-то?

Анна: Кто?

Женя: Дети. Оставались бы всегда маленькими.

Анна: Ему сколько сейчас?

Женя: Володьке? В сентябре четыре будет. Оё-ё-о! Смотри-ка: в сорок пятом родила, Вите тогда… Четыре с половиной. А теперь уже и ему почти четыре. Володе — четыре!

Анна: Витька в какой класс пойдёт? В третий?

Женя: Во второй! В январе восемь исполнилось… Ну да, восемь.

Анна: Как на дрожжах, ага. Капка моя уже шухарит помаленьку! Но! Котуют у ей под окнами, ой, котуют. И ничё не сделаешь. На танцы в Дивью, как птица махат! Двенадцать километров туда, двенадцать обратно — ф-фить, ф-фить! О, кобыла! Отец жив был бы, сдерживал бы как-то. А не нравятся ей наши ромахинские, вот и летат туда-сюда. Жень, задремала, что ль?

Женя: Угу.

Анна: Замотали, поди, в Мотовилихе? За каждым помой-прибери… А тяжёлый кто, а с температурой? Они ж капризные… Ну да…

Входят Римас и Александра. Римас катит свежевыструганный самокат.

Александра:(поёт). Говорят, я боевая,

В девках не остануся.Ох и горюшко тому,Которому достануся.

Римас: Витька! Вить! (В окно.) Иди! Принимай транспорт!

Женя: Дядь Римас, нет его.

Анна: У нас он с Вовкой.

Александра: Ёлочки-сосёночки, иголочки колючие,

Каки у нас в Ромахино девчоночки е…

Анна: А вы чё, гуляете?

Александра: Вы потопайте, ботиночки,

Вам больше не плясать.Выйду замуж, буду плакать,Вы — на полочке лежать.

Римас: Женя, поставь куда-нибудь. Вот, соорудил Виктору.

Анна: Что это?

Женя: Самокат! Здорово!

Римас: Хотел раньше… Подшипников не было.

Женя: И подшипники!.. Новенькие!

Анна: Блестят как…

Женя: Можно я попробую?

Римас: Ногу сюда…

Женя: А выдержит?

Римас: Выдержит. Крепче руль держи. Другой ногой отталкивайся. Во-от!

Александра: Гляди, получается у тебя, Женя. А я заваливаюсь.

Женя: Здорово!

Римас: Главное — чувство равновесия. У тебя, Саш, чувство равновесия слабое.

Александра: Ну и чёрт с ним! Всё пою, всё пою,

Пою не напеваюся.Я не летом, так зимойКуда-нибудь деваются!

Женя: Кока, никак подвыпила?!

Александра: Маленько, для храбрости. Жить вместе… с Римасом намылились.

Римас (заносит самокат на крыльцо). Пусть здесь стоит.

Женя: Ох, обрадуется. Дядь Римас, дай поцелую. Какой ты у нас хороший. (Целует Римаса.) Куда, говоришь, намылились?

Александра: Жить вместе, говорю, намылились.

Небольшая пауза.

Женя: Батюшки… Решились?

Римас (кивнув). Решились. Александра стол накрыла… Пойдёмте? Посидим?

Пауза.

Женя: А как же…

Александра: А так же, Женюшка! Всю войну ни вот такого письмеца… Ни вот такусенького! И ни похоронки, и ни что «без вести»… А и после войны столько лет! Куда подевался? Кто-нить скажет? Если погиб, лежит где-нибудь — я ж не знаю!

Анна: Ты ж не знаешь. Но. Кабы знала, дак…

Александра: Х-хе! Кабы знала — ведала, на войну бы сбегала… (Поёт.) На войну, на самый бой, где воюет Ванька мой… (Помолчав.) Уж война когда кончилась, уж четыре года прошло… В Дивье, у нас в Ромахине — везде всё про всех худо-бедно знают… Про Ивана — никто, ничего. Не в Америку ж он укатил?

Анна: На черта она ему? Он Урал наш любит…

Александра: А сколько ждать-то? Ну, я — ладно, мне-то… (Махнула рукой.) Переживу. (Показав на Римаса.) А ему чё страдать? Ему же тоже тяжело… И обидно. Я же понимаю. (Римасу.) Говорила тебе — Женя осудит. Говорила? (Закрыла лицо руками.)