Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного Страница 62

Сафоний. Читать ли далее, государь?

Иван. Читай, Сафоний. Поглядим, как они в своем глазу бревна не видят, а в чужом сучок замечают.

Сафоний (читает). Где твой брат Владимир? Где множество бояр и людей? Побил! Ты не государь своему народу, а палач. Ты привык повелевать над подданными, как над скотами, а не так, как над людьми. Самая величайшая мудрость – познай самого себя, и чтоб ты лучше узнал самого себя, посылаю тебе книги, которые во всем свете о тебе написаны. Если хочешь, еще и другие пришлю, чтоб ты в них, как в зеркале, увидел и себя, и свой род. Ты довольно почувствовал нашу силу – даст Бог, почувствуешь еще. Ты думаешь, везде так управляют, как в Москве? Каждый король христианский при помазании на царство должен присягать в том, что будет управлять не без разума, как ты. Правосудные и богобоязненные государи привыкли сноситься во всем со своими подданными и с их согласия ведут войны, заключают договоры. Вот и мы велели созвать со своей земли всех наших послов, чтобы охраняли совесть нашу и учинили бы с тобой прочное установление. Но ты этих вещей не понимаешь.

Иван (в ярости вскакивает с трона). Хватит читать сии поносные слова Оботура, гордеца и нахала! (Нервно ходит.) Меня ложно упрекает в убийстве двоюродного брата Владимира, которого я не погубил, погубили вельможи-интриганы Басманов, Висковатый да прочие. А когда Витовт воевал с двоюродным братом Ягайлом за отцово убийство, ибо Ягайла убил отца Витовта Кейстута, занимавшего польский и литовский престол?! Про все те польские межусобицы сами же пишут! Латинский католик епископ Марчин Кромер в книге своей об истории польского народа и его делах про какие только убийства и какую только кровь не писал! Нас же поляки лживо упрекают в пролитии крови! (Нервно ходит.) Ты, Венцлав Лопатинский, как смел приехать ко мне с такой грамотой?!

Лопатинский. Приехал от короля своего, привез лист, разметную грамоту, объявление войны.

Иван. Которые люди с такими грамотами ездят, таких везде казнят. Да мы, как есть государь христианский, твоей, убогий, крови не хотим. Нагой, отпущены ли русские гонцы Левонтий Стремоухов и Андрей Михалков!

Нагой. Король велел выбить их из земли своей, как злодеев.

Иван. И сего Лопатинского как злодея из земли нашей выбить! (Лопатинского хватают и уволакивают.) Бельский, какие вести с войны?

Бельский. Вести нехороши, государь. Поход Батория с войском направлен на Псков.

Иван. Псков – сильнейшая крепость, окраина Московского государства, давнишний оплот против западных врагов. Славно воевал он с Ливонским и Немецким орденом. Псков отдавать нельзя. Направлено туда подкрепление?

Бельский. Государь, из Нарвы мы, русские, увели часть гарнизона, отправили на подкрепление Пскову. Шведский герцог Делагарди поспешил тем воспользоваться, перешел со смешанным наемным войском, в котором также немцы и итальянцы, по льду Финского залива, взял Тольсбург, Гапсаль, Вейсенштадт и, се всего хуже, Нарву.

Иван (ходит). У меня не осталось больше владений у моря. Россия потеряла морские балтийские порты.

Годунов. Ко всем бедам, государь, присоединилась еще опасность восстания казанских и астраханских татар. С юга нападают тридцать пять тысяч ногаев и марийцев.

Иван. Однако Псков отдавать нельзя. Передайте то воеводе Ивану Петровичу Шуйскому. От сражения за Псков зависит судьба отечества.

Царевич Иван. Батюшка, прошу послать меня под Псков и дать армию!

Иван. Иван-сын, се надобно хорошо обмыслить. Нагой, послано ли к императору Рудольфу и папе для посредничества в Вену и Рим просить ходатайства императора и папы о заключении мира?

Нагой. Государь великий, Рудольф отклонил посредничество, но папа ухватился за это дело, видя возможность попытаться, нельзя ли склонить тебя, московского царя, к соединению церквей и к признанию папской власти. Папа выбрал для того ученого богослова Антония Поссевино.

Иван. Надобно указать папе, что вмешательство Батория в Ливонию связано с лютерством.

Бельский. Есть сведения, что двое воевод – Николай Янович Радзивилл Черный и Николай Юрьевич Радзивилл Красный, воевода виленский, склоняются к лютеранству.

Иван. О том всем указать папе. Баторий, будучи трансильванским государем, находится в вассальной зависимости от турецкого султана. Германский, римский император, Габсбурги австрийские и другие католические державы, а также папа римский давно обращаются ко мне, царю русскому, христианскому, выступить против турок. Нагой, пусть посол Истома Шевригин, посланный к императору Рудольфу, отправится дальше, к римскому папе. Надо добиться посредничества папы и показать папе Оботура как союзника султана. Папа подарил ему освященное оружие, пусть же теперь остановит своего крестоносца, ибо тот крестоносец есть пособие басурман, а также лютерской ереси.

Царевич Иван. Батюшка, однако, то будет означать признание Флорентийской унии, готовность признать тобой, царем русских, латын едиными с нашей греческой православной верой! То, батюшка, противоречит отрицанию унии всеми русскими государями и тобой самим. Ты же, батюшка, с иезуитством мир завести хочешь.

Иван. То, Иван-сын, означает лишь дипломатический прием, рассчитанный не столько на польского короля, сколько на папу. (Ходит.) Чтоб папа остановил своих крестоносцев, которым он освятил оружие. Для того буду обещать осуществления мечты католиков, чтоб выступить против басурман.

Царевич Иван. Батюшка, у папы то вызовет надежды обратить тебя, схизматического православного царя, в лоно римской веры, а с тобой и все православие. Для того едет сюда иезуит Поссевино.

Иван. Иван-сын, перемирие даст Русскому государству передышку, необходимую после ливонской войны. (Ходит.) Ты молод, Иван-сын, я же – удрученный телесными и душевными болезнями старик пятидесяти лет. Однако и среди весьма тяжелых военных обстоятельств я, царь, придумал весьма умелый дипломатический ход, чтобы спасти нашу державу. Вспомнив про заветную мечту пап о сближении православной Москвы с католической церковью, решил я использовать римского первосвященника защитником против страшного завоевателя и быть посредником в великой международной распре. Нагой, скорее надобно отправить Истому Шевригина в Италию.

Нагой. Исполним, милостивый государь! Истома Шевригин будет отправлен в Италию через Любек и Прагу.

Царевич Иван. Батюшка, как наследник русского престола и как человек православной веры, я такое снести не могу. Можно ли искать спасения от католической Европы у врага России папы! Уж уступили католической Польше Ливонию! Батюшка, уступка Ливонии означает для многих русских, в ней проживающих, выселение! И уже выселяют! Рассказывают, что в Дерпте и Нарве женщины сбегаются на могилы мужей и детей, отцов и родственников, испускают страшные рыдания, покидая родные пепелища. Меж тем в ливонской украине мы сделали замечательную военную организацию, множество крепостей с пушками, изобилие пороха и ядер. Как же, батюшка, стряслась сия беда, что ты, батюшка русский царь, разбит сим Баторием, самым обычным воителем, беспощадным к русским запада?! Я, как наследник русского престола, не могу снести сие без потери стыда.

Иван (гневно). Не называй себя наследником престола! Я сам выберу того наследника, а ты еще не выбран. Ты еще царевич, пока под моей опекой.

Царевич Иван (гневно). Батюшка, я, царевич, давно уж преступил порог совершеннолетия. Твоя, батюшка, властная деспотичная опека меня тяготит.

Иван (гневно). Я – царь, и измен не допущу, даже если заподозрю в измене собственного сына. (Бьет царевича по спине палкой.) Я, царь, боюсь, что недруги используют тебя, Ивана-сына, для козней и интриг. Бельский, есть ли такие сведения?

Бельский. Благоверный царь Иван Васильевич! Подозрительны Захарьины-Романовы, родня царевича и его придворные. С Новгородом Великим также у царевича Ивана Ивановича особые отношения. Юрьев-Романов из Новгорода в Литву сбежал, в пограничную крепость Оршу, к воеводе Кмиту. А служил тот Юрьев-Романов долго при наследнике главным оруженосцем. Также дядья Иван Иваныча – три Романова-Захарьина – на подозрении.

Иван (гневно). Проклятые изменники! Ты, Иван-сын, на дядей своих надеешься, на Романовых! Приведу тебе в пример Ахитофела, который, подобно твоим дядьям Романовым, подговаривал Авессалома на коварный заговор, против отца, и как сокрушительно рассыпался в прах их заговор благодаря одному старцу Хусее. Так было ране, так будет и теперь. (Кричит.) Их злобесные восстания рассеет сам Христос!