Андрей Баранов - Папарацци Страница 7

Актер. — Да где же они там? Засыпало их бутылками, что ли? Напились и заснули?

Слышится шум шагов.

Актер. — Чу! Идут! Уже несут!

Действие 6

Входят Луиза, Макс и Рекс. Они несут ящик с вином и поднос с закуской. У всех троих растрепанный вид.

Актер. — Ну наконец-то! Вас только за смертью посылать! Что это вы там делали? А?

Макс. — Мы… мы пробовали!

Рекс. — Да, мы пробовали.

Луиза. — Пробовали… немножко. (Поправляет блузку).

Актер. — Что пробовали? Вино? Прямо там, в погребе?

Макс. — Ну, всегда лучше попробовать на месте.

Рекс. — Да… вдруг что-нибудь не так? Продегустировать… Чтобы не возвращаться потом…

Актер. — Ну и как? Все в порядке? Не слишком кисло?

Рекс. — Нет, что вы! Очень сладко!

Макс. — Медовый вкус, старик! Тебе повезло. Не то, что нам, бедным газетчикам. Вот так и приходится пробовать — урывками, по случаю.

Актер. — И ты, Луиза? Ты тоже пробовала вместе с ними?

Луиза. — Я? Нет, что ты, дорогой. Я не пробовала. Наоборот…

Актер. — Наоборот? Как это?

Луиза. — Ну, инициаторами были они!

Актер (подозрительно). — Инициаторами? Дегустации?

Луиза. — Да…

Макс. — Ладно, старик, замнем для ясности. Вы же еще не женаты. Нехорошо быть таким подозрительным по отношению к новым друзьям.

Актер. — Друзьям?!

Макс. — И спасителям! И собутыльникам! Лизка, накрывай!

Луиза ставит на стол поднос и бутылки с вином.

Макс. — Так какие же, батюшка, у нас будут правила? Так сказать, регламент соревнований?

Отец Филарет. — Очень простые, дети мои. Незамысловатые и примитивные. Других вы недостойны. Бутылка пускается вкруговую. Каждый пьет по стакану. Кто раньше заснет — тот и проиграл.

Макс. — И все?

Отец Филарет. — А вот вообразите! Все. Несложно сие и необременительно. Да, и еще. Если у кого развяжется язык — ну, тот мой клиент.

Рекс. — В каком смысле?

Отец Филарет. — В смысле исповеди! Прощу вам все грехи, вольныя и невольныя! А может, и не прощу! По настроению. Что-то в последнее время я человек настроения, знаете ли.

Макс. — О кей! Рюмки к бою!

Все садятся за стол. Открывают и разливают первую бутылку. Пьют по очереди, по кругу.

Актер. — Рекомендую, господа: коллекционный Шато-Лафит!

Макс. — Да… ароматное винишко!

Рекс (прислушивается к ощущениям). — Хорошо пошло.

Отец Филарет (причмокивает). — Дар божий!

Луиза. — Такое приятное! Ах! А меня ты таким не угощал!

Актер. — Берег для нашей свадьбы, цыпа. И это только начало!

Луиза. — Требую продолжения!

Актер. — Сейчас, крошка! Нумер второй нашей программы! Шато-Ротшильд! Уникальная штучка!

Макс. — Так… Наливаем… по братски… (разливает вторую бутылку).

Отец Филарет. — Ну, во имя отца… (пьет), и сына, и святого духа…

Макс. — Да, черт возьми, как жаль, что у меня не хватило таланта стать народным артистом РФ! Только газетчиком. Весь пар, как говорится, ушел в свисток…

Рекс. — Не всякому дано. Кстати, полагаю, можно уже не соблюдать очередности!

Макс. — Да, каждый пьет, как хочет… но чур до дна!

Актер. — Вино хорошее, но тостов маловато!

Луиза. — А я хочу танцев!

Актер. — Рано!

Луиза. — Ну плииз… третью?

Макс. — Наливай!

Актер. — Рекомендую — жемчужина нашей кол… кол… коллекции! Шато-Икем! Выдержка хрен знает сколько лет! Превосходно подходит к барбекю, рыбе и незваным гостям!

Макс. — Мы званые! Мы сами себя позвали! Итак, тост: за нашего славного хозяина! Чтоб он снялся в фильме «Уральский стригун-2», а также три, четыре и пять! Чтоб он этому хренову Канну вообще все ветви пообломал, охапками к себе возил, голыми бы их всех там оставил!

Актер. — Макс… Макс… Я вот так недавно тебя узнал, а, представь, полюбил как брата! Есть в тебе что-то симпатичное такое… Как увидел, подумал — симпатичный парень! Может не стоит его убивать? Может, его как-то по другому надо использовать?

Макс. — Да меня и так все используют. Мной редактор все дыры затыкает… Вот недавно снимал этого… который по прозвищу Зверь… зверюга проклятая… Хотел его около роддома поздравить с рождением ребеночка, и супругу его, а он мне раз, и в зубы! За что? Я вас спрашиваю, милостивые государи, господа, товарищи?

Рекс. — А я снимал этого, который старый герой-любовник. Романтичный такой. Хотел его поздравить с тем, что он выползал на бровях из ресторана с двумя проститутками и снять на память… А он приподнялся с бровей и мне в зубы… А охрана добавила… За что? Друзья, граждане?

Луиза. — Жуткие истории…

Актер. — Весьма однообразные, я бы сказал. Надо еще выпить! За мир во всем мире! (Открывает новую бутылку).

Отец Филарет. — Мир и благополучие дому сему! Многие лета!

Макс. — Кстати, батюшка… вы еще в порядке?

Отец Филарет. — Ни в одном глазу! Как стеклышко. Милостив господь.

Макс. — Вы вроде бы обещали нас исповедовать?

Отец Филарет. — А разве ты уже дошел до кондиции, сын мой?

Макс. — Я тоже абсолютно трезвый. Абсолютно. Но во мне проснулось религиозное чувство. После вина оно во мне всегда просыпается. Я хочу исповедоваться. И немедленно!

Отец Филарет. — Я чувствую, недостойный сын нашей церкви, но вполне достойный отпрыск наших СМИ, что ты еще не дозрел. Тебе надо еще выпить, чтобы быть в форме.

Макс. — Только вместе с вами, батюшка! На брудершафт!

Макс и отец Филарет наливают себе полные стаканы и пьют залпом.

Отец Филарет. — Господи, дай мне силы противостоять зеленому змию!

Макс. — Хорошо пошла! Старофранцузское!

Отец Филарет. — Покайся, сын мой! Покайся, и спасешься!

Макс (откидывается на стуле). Кажется я и впрямь дозрел… До раскаяния! Итак, покаяние. А-ля Тенгиз Абуладзе. Я, Максимилиан, не помню отчества, и никому не нужна фамилия, родился, учился… в школе очень средней… но попал в универ маленького городка… стал журналистом… мечтал о славе… приехал в столицу… перепробовал тут все желтые листки… перефотографировал всех звезд… Знаете, как паталогоанатом режет мозг на куски и думает: где же тут мысль? Так и я рылся в грязном белье наших знаменитостей и все думал — где же здесь искусство?

Отец Филарет. — Продолжай, сын мой… А потом?

Макс. — А потом перестал думать и начал просто работать, как все. Строчить пером, как раньше говорили. Понял, что знакомством с нашими звездами можно гордиться только до тех пор, пока на самом деле с ними не познакомишься. Женился, дети пошли, затянуло. И вот я здесь, перед вами! Вот так я и дошел до жизни такой.

Актер. — Даже я растрогался! А ведь я столько уже слышал подобных историй, и даже играл таких героев. Ну как, батюшка — отпустите ему грехи?

Отец Филарет. — Раскаиваешься ли ты в содеянном, сын мой?

Макс. — Очень раскаиваюсь. Но изменить, к сожалению, уже ничего не могу.

Отец Филарет. — Отпускаю тебе грехи! Иди с миром. Не говорю — не греши впредь, ибо знаю — будешь грешить. Работа у тебя такая.

Макс. — Как это вы хорошо сказали, святой отец! Понимаете вы нашего брата. Сами не грешили сочинительством?

Отец Филарет. — Я… гм… нет…

Макс. — Может, стихи писали в семинарии? Сознайтесь! Какие уж тут секреты?

Отец Филарет. — Ничего я никогда не писал, сын мой. Даже вместо подписи крест ставил.

Актер. — Славная исповедь! Скучная, зато искренняя. А что же наш второй гость? Господин Рекс? Так, кажется?

Рекс. — А я чего? Я ничего. Вот Макс уже все сказал.

Отец Филарет. — Нет, надо чтобы все прошли через это! Покаешься, и спасешься! А не покаешься, так и шиш.

Луиза. — Батюшка, а ведь я вас уже где-то видела!

Отец Филарет. — Вероятно, в церкви, дочь моя? Часто ли ты молишься?

Луиза. — Каждое воскресенье! Но я вас видела где-то еще… не могу вот только вспомнить, где.