Александр Образцов - Застигнутые ночью (сборник) Страница 7

Николай Иванович. И не думай. Он завтракать будет?

Колотилина. Попозже. Я ему кофе носила.

Уходит.

Какое-то время кухня пуста. Слышно, как бормочет где-то вода, детские крики со двора, трамвай прошел.

Одновременно выходят в коридор и идут на кухню Маша и Михаил. Он ставит на свой столик покрытую лаком полочку из многослойной фанеры для пластинок, – сушиться. Она закуривает.

Маша (протягивая пачку). Курите. Да берите же, что вы дуетесь.

Михаил (берет сигарету). «Салем». Дамские.

Он ищет глазами спички, Маша протягивает ему зажженную сигарету, держит низко. Он вынужден склониться, прикуривая.

Маша. Подружка совратила. Я курю «Винстон».

Садится на подоконник, хлопает ладонью рядом с собой. Михаил садится рядом.

Маша. Кому вы вчера звонили?

Михаил. Жене.

Маша. А «Колу» сыну? Я вначале не поняла.

Михаил. Зачем вам все это?

Маша (пауза). Не знаю. Я поступаю в театральный. Мне надо быстро соображать и реагировать.

Михаил. А сами жить вы как будто не собираетесь.

Маша. Вы интересный человек, но какой-то замороченный. Неужели вы думаете, что вы живете? То, что вы там придумали про свою науку, про человечество, которое движется вперед – это не жизнь. Это – отдых от жизни, разрядка. А жизнь… Знаете, что это такое? Посмотрите мне в глаза… Дайте руку (берет его руку, прижимает к своей груди, затем отбрасывает ее, спрыгивает с подоконника). Надо теснее, ближе к глазам, а не… щелкать людей, как орехи.

Михаил сидит как-то понуро, склонив голову.

Маша. Вы же несчастный человек! От вас несчастьем за версту несет. Какие-то полочки для пластинок лаком покрываете. Шопеном, видимо, увлекаетесь. А поэт между тем работает под дурачка и с таким аппетитом уплетает эту самую жизнь за обе щеки!.. Ладно, не обижайтесь.

Михаил (задумчиво). Интересно, я тоже бываю так жесток?

Маша. Опять двадцать пять! Что вы там себя в микроскоп рассматриваете?

У вас жизни осталось десять лет, а потом начнутся му-уки, бессо-онница, диета…

Михаил (грубо). Это мое дело, что у меня начнется. У вас это начнется намного раньше. Поиграйте, поиграйте, пока играется.

Спрыгивает с подоконника, уходит.

Маша. Да-а… железный человек.

Подходит к окну, ложится на подоконник, смотрит во двор. Входит Холмогоров, смотрит на оголившиеся ноги. Маша резко оборачивается.

Маша. Это ты.

Холмогоров. Да, я… Я плохо спал.

Маша. Что-нибудь написалось?

Холмогоров. Да… Но пока показать не могу. Боюсь.

Маша. Меня?

Холмогоров. Не совсем понимаю…

Маша. Не совсем или совсем не?..

Холмогоров. Ты такая разная…

Маша. Плохо.

Холмогоров. Что плохо?

Маша. Это я себе. Реплика в сторону… Когда ты пригласил меня в свою комнату…

Холмогоров. О, не надо об этом!

Маша. Но это так естественно! Я же не урод.

Холмогоров. Мария!

Маша. Да. И я заколебалась… Ничего, что я так откровенно?

Холмогоров. Ты смела!

Маша. И представила – кто я? Провинциалка, смазливая мордочка, невыразительный человечек в будущем…

Холмогоров. Мария!

Маша. И ты, увлекшийся, смотрящий на меня оттуда, придумавший меня… А что завтра? Завтра ты решишь, что я вешаюсь тебе на шею, что я скучна и не понимаю тебя… Так кто же кого должен бояться?

Холмогоров. Прости… прости! Конечно, это я должен быть сильным… Но я так увлекся тобой! Как жутка мысль о расставании…

Маша. Как?

Холмогоров. О возможном! расставании…

Маша. Какую роль иногда играют прилагательные.

Холмогоров. И это ты понимаешь! Мне все труднее с тобой (берет ее за руку) мучительно-сладко!

Маша. Да?

Холмогоров. Да! (Низким голосом.) «Мне Волга неожиданно открылась…»

Маша (повернув голову, делает круглые глаза). Ваша мама…

Холмогоров (отпускает руку). Где?

Маша. Она не любит меня.

Холмогоров (снова берет руку). Она добрая. Она славная женщина. (Тихо.) Она ревнует. О, эта материнская любовь!

Маша. Если они спросит вас… что вы ей скажете?

Холмогоров (приближая лицо). Я скажу ей… Она тактична. Она не спросит… Мария…

Маша (не отворачивая лица). А если спросит?

Холмогоров (бурно дыша). Я нареку тебя…

Входит Михаил с бутылкой лака и ваткой. Холмогоров замечает его слишком поздно. Отшатывается.

Холмогоров. Доброе утро.

Михаил. Доброе утро.

Начинает мазать полочку лаком. Маша отходит к окну. Она, кажется, смущена.

Холмогоров. Э-э… так мы договорились?

Маша (холодно). О чем?

Холмогоров (в затруднении). Я… скажу!

Уходит.

Пауза.

Маша (фальшиво). О времена! о нравы!

Михаил молча мажет полочку.

Маша. Какого петуха дала.

Михаил. Да, петушок изрядный…

Маша. Сегодня я не в форме.

Михаил. Я бы вас к театру на пушечный выстрел не подпустил.

Маша. А вы в этом что-то понимаете?

Михаил. А вы?

Маша. Я?.. Я же не лезу в вашу демографию.

Михаил. Зачем же вы лезете в чужую жизнь… с холодными руками.

Маша. А вы хотите, чтобы я в вас влюбилась?

Михаил. А вы можете?

Маша. В вас? Нет.

Михаил. Печально. (Мажет полочку.)

Маша (пауза). Вы во мне, кроме раздражения, ничего не вызываете.

Михаил. А вы мне нравитесь.

Маша (подозрительно). Это как понимать?

Михаил. Так. Прямо.

Маша. Как женщина?

Михаил. И как женщина.

Маша (пауза). А вы не боитесь, что я засмеюсь?

Михаил. Боюсь.

Маша (пауза). Вообще, если бы я верила в дружбу мужчины и женщины, я бы с вами подружилась.

Михаил. Кто это вас так напугал?

Маша. Почему напугал? Это и так ясно.

Михаил. Да… возможно…

Маша. А вы знаете… Да оставьте вы эту полочку! Извините. Так вот… (вполголоса) вас не пугает эта троица?

Михаил. С ними играть нельзя, Маша.

Маша. Наверно… Когда вы вошли, и он отскочил… Я вдруг почувствовала… услышала, как… не знаю… зубы щелкнули где-то около шеи… Бр-р.

Михаил. Вы вчера перестарались. Нервы.

Маша. Да… Давайте на «ты»?

Михаил. Ну что ж. Давай на «ты».

Маша (пауза). Что бы придумать с «ты»… Как ты меня раздражал!

Михаил. Чем?

Маша. Тем, что не принимал всерьез.

Михаил. Угу. (Мажет полочку.)

Маша. Вот, – снова!

Михаил. Тсс… тихо. Не шуми.

Маша (возмущенно). Как ты со мной говоришь?

Михаил. А ты?

Маша. Она тебя до сих пор любит?

Михаил (пауза). Нет.

Маша. Почему? Если тебе родить ребенка, то за тобой, как за каменной стеной.

Михаил (морщится). Мария…