Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного Страница 86

Царевич Иван. То, батюшка, идеи языческие. Они на латинском и лютерском западе весьма сильны. Как писал Житие святого Антония, то дивился, поскольку язычество сильно даже у столь честного мудреца. Когда же писал Житие святого князя Дмитрия Прилуцкого, то видел превосходство православных идей над латынью.

Иван (недовольно). А помнишь ли ты, в православии, Иван-сын, что сказано о повиновении родителям? Помнишь ли семейный закон православный: почитай батюшку, как Бога, а матушку, как самого себя?

Царевич Иван. Помню, батюшка, что отца надобно любить, а не почитать как грозного носителя палки и плетки.

Иван (сердито). Вижу, мысли сии тебе про меня, отца твоего, жена твоя внушает, Елена Шереметьева. Гляди, Иван-сын, сказано в давнем византийском трактате: что ни женщина, то сеть для мужей. Своим светлым лицом и глазами она производит чары. Что есть женщина? Гнездо ехидны, существо, двенадцать раз нечистое.

Царевич Иван. Батюшка, моя жена Елена Шереметьева не такова. Она, ладушка, мне люба, и меня она любит. Позволь мне, батюшка, удалиться на свою половину, ибо жена моя, княгиня Елена, на сносях, и я оттого в тревоге, хочу подле нее быть.

Иван. Иди, Иван-сын, однак помни, что естество женское одинаково. Дело ее – молиться, есть и спать, а не советы мужу давать. Гляди, чтоб те советы дурно тебе не обернулись. (Царевич Иван Иванович уходит.)

Царь Иван (ходит задумчиво). Не люблю семью Шереметьевых. Не допускаю ее членов на дворовую службу и подозреваю их в крамоле. Мне весь род Шереметьевых противен. Сын ведь женился самовольством, сам Елену Шереметьеву выбрал. Из четверых братьев Шереметьевых, а все они имеют боярский титул, старший, Иван Васильевич Большой, побывал в тюрьме за измену, подвергся пытке и ушел в монастырь, стремясь там от моего царского гнева скрыться. Бесовский сын! Не могу без ярости вспомнить имя бесовского сына Ивана большого Шереметьева, в иночестве Ионы! Он изменнически сносился с крымским ханом, так ли, Годунов?

Годунов. Государь милостивый, те обвинения исходят от Нагого, а так ли, сказать не могу. Может, так, а может, и не так.

Иван (сердито). Так оно, так! Иван Меньшой и Федор, отец Елены Шереметьевой, изменнически сносятся с Крымом и наводят басурман на христианский народ. Я отца Елены Шереметьевой всенародно обвинил в изменнических сношениях с крымским ханом. Один из дядей царевны Елены, изменник, казнен по моему царскому указу. Все они кончают как изменники.

Годунов. Государь, однако ведь Иван Меньшой Шереметьев погиб под Ревелем на поле брани!

Иван. То правда. Та смерть Ивана Меньшего меня несколько примирила с Шереметьевыми. Оттого я и не слишком противился выбору Ивана-сына княгини Елены. Вместе с Иваном Шереметьевым вся плеяда сошла бояр Шереметьевых. А боярство свое они получили при Избранной раде, при попе Сильвестре и собаке Алешке Адашеве. Тем не менее после женитьбы сына на Елене Шереметьевой и гибели Ивана Шереметьева примириться хотел, чтоб не усиливать ссору в семье. Но недоверие к ненавистному роду возродилось после пленения окольничего Федора Шереметьева. Тот, единственный уцелевший дядя царевны, попал в плен к полякам и, как доносят русские гонцы, не только присягнул на верность королю, но и подал ему изменнический совет нанести удар по Великим Лукам.

Годунов. Да, государь милостивый, от посольского гонца известие: окольничий Федор Шереметьев присягнул на верность Баторию и подает ему изменнические советы по поводу дальнейшей войны с Россией.

Иван. Так-то. А жена царевича доводится родной племянницей Федору Шереметьеву. Боярские измены в который раз вползают в мой царский дом! (Нервно ходит.) Я могу заточить невестку в монастырь, но мои руки связаны: царевна ждет ребенка и вот-вот должна родить. (Слышен звон колокола.) Однак пора уж к вечерней молитве. После вечерни пойду на царевича половину. Беспокоен я: много болею, уж дряхл становлюсь. Сын же мой достиг мужественной крепости. Так не взяли бы Шереметьевы над ним власть после моей смерти во вред отечеству? Так ли, Годунов?

Годунов. Ты, государь, еще весьма силен. А сиди в царствующем граде Москве нам, православным, во благо, сиди сияющим благочестием долгие годы.

Царь Иван. Ради сего молиться хочу, дабы очистить душу, отогнать страсть и подать исцеление телу от многих болезней. (Крестится и уходит.)

Годунов. Государь царевич Иван Иванович, батюшка твой, царь Иван Васильевич, послал меня и велел сказать, что весьма тревожен, что ты, царевич, чужд ему, батюшке, и придет на твою половину говорить о том.

Царевич Иван. Немало говорил прежде, а больше палкою поучал. Уже за рубежом знают про наши семейные ссоры. И Бельский, родич любимого батюшкиного приближенного, бежал в Литву да рассказал обо всем Баторию.

Годунов. Батюшка просил сказать, что весьма удручен теми ссорами. Он грешные дела свои знает. Однако ведь он – царь великодержавный. Сказано: воля Господня будет и твоя. Яко же хочешь творить? Мы должны лишь Бога просить, да подаст нам милость царскую.

Царевич Иван. Ах, Борис, знаю я ту милость батюшкину! Аки деспот вмешивается он издавна в семейную жизнь мою! Впервые женил меня в осемнадцать лет, через три года сосватал вторую жену, во второй раз женил на дочери заурядного дворянина Петрова-Солового.

Годунов. Государь царевич, такой порядок издавна, что невест для царской семьи выбирали из дворянских семей, не принадлежащих к высшей боярской знати. И матушка твоя почившая, Анастасия Романова, была не из высшей знати. Особо же со времен опричнины из-за опасения боярских измен.

Царевич Иван. Измен ли? Не из-за того ли, что незнатную проще в монастырь отправить, а родичей в тюрьму али на плаху, не считаясь с Боярской думой? Оттого Собакины, Колтовские, Васильчиковы, Нагие, Годуновы. Быть тестем, или шурином, или иным родичем московского государя – невеликое счастье. Родственники одной из батюшкиных жен – Собакины – все поплатились жизнью за такую честь. Тесть мой, отец моей второй жены окольничий Соловой получил крупное поместье в Шелони да возглавил дворовый Разрядный приказ. После развода моего с дочерью Феодосией по батюшкиному желанию лишился поместья и думного чина. Так ему еще и повезло, что не жизни!

Годунов. Для тебя, царевич, батюшка сделал исключение. Первая твоя жена Евдокия Сабурова и третья, нынешняя, Елена Шереметьева, знатного рода.

Царевич Иван. Он и Евдокию Сабурову в монастырь заточил, и Елену Шереметьеву заточить хочет! Невестка ему не угождает – он их одну за другой заточает в монастыри, не спрашивая меня. Однак Елену я выбрал сам, она мне весьма по сердцу, и так покорно я ее не отдам на отцовский произвол. (Нервно ходит.) Я знаю, что грешен. С юных лет батюшка, готовя себе замену, втянул меня в кровавые свои грехи. И я в опричнину громил Новгород, также и иные русские города, мучил на пыточном дворе. Тогда я был люб ему. Когда в прежние годы мы, отец и сын, менялись любовницами на погибель души, я был люб ему. Когда же, одумавшись, опомнившись, перестал со смирением и терпением молчать, то начались ссоры в царской семье, беспрестанно, по разным поводам, большим и малым. Когда я, царевич, наследник престола, видя успехи Батория, упрекаю отца в малодушии и хочу встать во главе армии, чтобы отбить опасного противника, он бьет меня палкой. Также когда заступился за ливонских пленников, с которыми дурно обращались. Ведь после моей грешной молодости меня надоумил Бог не оставить безнаказанно ту жестокость и варварство. Оттого царь разозлился на меня, своего старшего сына, царевича, за мое сострадание к бедным забитым христианам, и теперь уж по всякому поводу он меня ругает и бьет палкой. Недавно побил, что я приказному дьяку дал разрешение одному дворянину на пять или шесть ямских лошадей, послал его по своим делам без ведома царя-батюшки. (Нервно ходит.) А все оттого, что он все более испытывает ревность. Я, сын, возвеличиваюсь, так как его, царя, подданные больше его любят меня, царевича. (Нервно ходит.) Милая родина в разорении, он же не мыслит о том, более печется о своей неразумной гордости.

Годунов. Государь царевич, царь весьма страдает о судьбе отечества и много делает для отражения супостата.

Царевич Иван. Он ли делает? Вместо отражения насевших со всех сторон врагов царь приказывает воеводам отсиживаться в крепостях, а сам, между тем, в который раз подумывает о бегстве за море и оставлении разоренной страны на произвол врагов.