Ион Друцэ - Апостол Павел Страница 9

Апостол: Сбросим один кувшин на подъем. Но два ты мне должен.

Варвар: Не забывай, здесь разбойничья стоянка. Я, может, рискую жизнью, продавая тут вино.

Апостол: Рискуешь ты, продавая, рискую и я, покупая. Не забывай, я не разбойник. Один кувшин ты мне дал. Теперь наливай второй.

Варвар: Вот зараза! Не пьет, ничего в винах не смыслит, даже винного духа не выносит, а знает где, что и почем продается!

Еллин: Толкового покупателя надо уважать.

Варвар: А я и уважаю. Иначе стал бы я второй кувшин наливать!

Скифа уложили у костра. Мелькает раскаленное железо. Едкий дым, вопли, потеря сознания. Закончив перевязку, Еллин разжал зубы Скифу, влил в него остаток вина, и Скиф ожил.

Скиф: Ах вчера, вчера, вчера, мы всю ночку... А где та, по которой душа моя...

Женщина: Всё. С танцами покончено. Теперь я кухарю.

Скиф: Уже испекла?!

Женщина: Посмотри, какое чудо...

Сняв хлеб с горячих камней, выбрала самый красивый, подошла к Апостолу и опустилась перед ним на колени.

Женщина: Тебе, достойнейший.

Апостол: Что ты! Достойнейший из нас – Бог.

Женщина: Этот хлеб я посвящаю тебе.

Апостол: Но почему мне?

Женщина: Потому что ты единственный из мужей, пожелавший меня, не стал заманивать под кусты, и заставил вспомнить родительницу, простить ее и испечь в ее память хлеба Благодарения. А потому прими этот хлеб и меня самое под свое крыло.

Апостол: Что значит принять под свое крыло?

Женщина: То и значит. Ты меня хотел. Я, вот, согласилась.

Апостол: Согласилась на что?

Женщина: Ну, быть твоей.

Апостол: Но… это же невозможно!

Женщина: Почему невозможно?.. Иль ты женат?

Апостол: С раннего детства, и даже еще раньше, из чрева своей матери, я был посвящен Господу, а посвященные Господу не могут иметь семьи.

Женщина: Ты меня не любишь. Ты меня не хотел. Ты наглый притворщик и обманщик.

Апостол: Господь заповедал мне Любовь, и я говорил не раз, что безмерно люблю тут каждого.

Женщина: Каждого, может быть, и любишь, но хотел только меня и сгорал от страсти, когда одни наши одежды соприкасались. Что, я не видела?! Не чувствовала?!

Апостол: Как ты могла это почувствовать?

Женщина: Не знаешь как? Возьми мои руки в свои и посмотри мне в глаза…

Апостол (исполнив просьбу Женщины, отвел глаза, смутился): Грешен я перед тобою, Женщина, но, поверь, то плоть моя пылает, а душа – далеко, и помыслы о другом.

Женщина (разочарованно): И, теперь, что же… Я себя предложила. Ты меня отверг. Как мне дальше жить?

Апостол: В страхе Господнем.

Женщина: Как проживу я в страхе Господнем без чести, ибо, отвергнув, ты обесчестил меня.

Апостол: Отвергая, я спасаю тебя.

Финикиец: Да позволено мне будет сказать.

Варвар: Говори.

Финикиец: По законам моей родины, этой женщине нанесен большой урон.

Апостол: Прости меня, жено.

Варвар: Этого мало.

Апостол: Серебра у меня больше нет.

Женщина: Есть еще один достойный выход.

Апостол: Какой?

Женщина: Возьми меч у Скифа и убей меня.

Апостол: Что ты несешь, как я пролью кровь неповинную!!

Женщина: Тогда женись на мне. Другого пути нету.

Апостол: А что, если я возьму тебя в сестры?

Женщина: У тебя нету сестер?

Апостол: Есть, но ты будешь нашей любимейшей сестрой. Будешь иметь о всех нас заботу, будешь хозяйкой нашего дома.

Женщина: Какого дома?

Дак: Разве не видишь, что тут на поляне образовался дом!!!

Женщина: Тогда вкуси вместе со мной от этого хлеба, в знак того, что, при свидетелях, берешь меня в сестры.

Апостол: Вкушать хлеб неурочно — это большой грех.

Женщина: Что за несуразный человек? Почему всё у тебя невозможно?! Вот он хлеб, вот ты, вот я, вот свидетели. Кто нам не дает из него вкусить?!

Апостол: Бог.

Женщина: При чем тут Бог?!

Апостол: При том, что испеченные хлеба жертвуются Господу за собранный урожай. Вкушать из посвященного Господу раньше самого Господа — святотатство.

Женщина: И мы, что же, не будем этот хлеб есть?!

Апостол: Это уже воля Всевышнего. Что Он нам оставит, поделим меж собой по-братски и вкусим.

Женщина: Тогда поспешим поднести хлеба, пока они теплые. Что есть жертвоприношение?

Апостол: Убирается стол, собирается семья, поют славу Господу, после чего начинается трапеза.

Женщина: Что есть трапеза?

Апостол: Вкушение даров Господних семьей, связанной единомыслием.

Женщина: Едят, выпивают?

Апостол: Мало пьют, мало вкушают, и много поют.

Женщина: А танцы?

Апостол: И речи быть не может!

Женщина: Ничего, я введу в обычай и танцы. Как можно без танцев? Хлеба на что будем ставить?

Апостол: Воспользуемся моим строением.

Женщина: Класть свежевыпеченные хлеба на грязные камни?!

Апостол: Прикроем их некрасивость.

Женщина: Чем?

Апостол: Травой. Цветами.

Женщина: Положим хлеба Благодарения прямо в траву?

Апостол: Траву застелим покровом.

Женщина: Где возьмем покров?

Апостол: Попросим у тебя.

Женщина: Я свой не могу отдать. Он мне понадобится.

Апостол: Для чего?

Женщина: Для танцев.

Апостол: Забудь о своих постыдных искушениях, сестра моя. Это грех, большой грех.

Женщина: Женские телодвижения взывают к мужскому плодородию. Соединись со мной, и ты познаешь Бога! Так написано на нашем храме.

Апостол: Сестра моя, забудь о том храме и о тех глупых надписях, которые на нем. Покрой тело и волосы темной тканью и забудь о своей необыкновенной красоте.

Женщина: Если небеса создали меня красивой, почему я должна об этом забыть?

Апостол: Чтобы не грешить. Нагота женщины принадлежит только мужу, с которым она сочеталась браком.

Женщина: А остальные с чем останутся?

Апостол: Какое тебе дело до остальных?! У каждого да будет своя жена.

Женщина: А если кому не повезло, попалась некрасивая, он что, всю жизнь проживет, держа в объятиях то чучело? Ему что, нельзя хотя бы изредка любоваться истинно красивым женским телом?

Апостол (вопиет): Господи, ты был тысячу раз прав, изгнав их из рая!!

В ярости поднялся на скалу, помолился. Успокоившись, вернулся к прерванному разговору.

Апостол: Сестра моя, обнаженная женщина способна в одно мгновение растлить тысячи и тысячи душ...

Женщина: Это возможно, разом, со всеми?..

Апостол: Я не о том, о чем тебе думается. Я о другом.

Женщина: Как о другом? Что тут может быть другое?

Апостол: Видишь ли, узрев соблазнительную наготу женщины, мужи, в силу своей природы, тут же принимаются грешить с ней, и неизвестно еще, что разрушительней для человеческого духа — грех истинный или прегрешение в помыслах.

Женщина (после долгой паузы): Ты взял меня в сестры, чтобы погубить?

Апостол: Чтобы спасти.

Женщина: Некрасивый не может спасти красивого, ибо он изначально ненавидит красоту.

Апостол: Господь с тобой! Как можно ненавидеть величайшее чудо Господне, венец и смысл трудов Всевышнего! Другое дело, что красоту мы понимаем каждый по-своему.

Женщина: Что есть, по-твоему, красивого в этом мире?

Апостол: Душа человеческая.

Женщина: А — тело?

Апостол: Тело только в той мере, в какой оно есть продолжение красоты духовной.

Женщина: А может моя душа такое же совершенство, как и мое тело? Почем ты знаешь?

Апостол: Одинаковыми они быть никак не могут. Одно больше, другое меньше. Большее владеет меньшим.

Женщина: Как то понимать?

Апостол: Либо душа владеет телом и всеми его органами, устраивая жизнь человека по-своему, либо тело владеет всем и устраивает всё по-своему.