Александр Образцов - Застигнутые ночью (сборник) Страница 9

Маша садится на табурет, закрывает лицо руками.

Колотилина. Она и здесь притворяется! Неужели ты ничего не видишь? Где твои глаза?

Холмогоров (морщится). Перестаньте… У нас хорошие, человеческие отношения…

Колотилина. Пусть отымет руки! Да! Пусть отымет! Если там есть хоть одна слеза, я… я съем свой язык!!!

Маша открывает лицо. Оно в слезах.

Маша (тихо). Не надо… ничего есть…

Холмогоров. Это жестоко, мама! (Ходит по кухне.) Мне неприятно здесь быть! Мне нехорошо! Мне давно не было так неприятно!

Николай Иванович. У меня в школе и не такое бывало. Э-э! Женские слезы как вода. Немножко потерла глазки и вот тебе, здравствуйте…

Маша. Я не буду больше… тереть глазки… (встает). Я очень ошиблась в вас, Сережа…

Колотилина. Ошиблась, ошиблась! Конечно, ошиблась! Он не такой простофиля, чтобы бросаться на каждую!

Холмогоров (угрожающе). Ты можешь помолчать?

Колотилина (садится). Николай Иванович, он сказал мне «ты»…

Холмогоров. Вы мне надоели все! Черт бы вас побрал!!

Уходит в свою комнату. Хлопает дверью.

Пауза.

Маша. А в нем что-то есть…

Колотилина (срывая повязку). Что? Получила?

Маша. Ничья.

Николай Иванович. Я много лет преподаю историю, но никогда! никогда еще не встречал девушку более безнравственную, чем вы!

Маша. Что ж, поговорим о нравственности. Только без оскорблений, пожалуйста. Я не привыкла к этому тону, в котором вы выдерживаете все наше недолгое знакомство… Итак, в чем я провинилась?

Колотилина. Влезла в чужую семью и еще спрашивает!

Маша. Хорошо. Тогда конкретно. Почему вы, Зинаида Зинаидовна, упорно называете меня на «ты»? Ведь мы пока не родственники.

Колотилина. Пока! Да никогда…

Маша. Так почему же?

Колотилина (задыхаясь). Потому что… потому что…

Маша. Не надо оскорблений!

Колотилина. Потому что ты мерзавка!

Маша. Вот как. А вы что скажете, Николай Иванович?

Николай Иванович. Я… присоединяюсь к мнению жены!

Маша. Да… Не дай бог попасть к вам в лапы. (Задумчиво.) Очевидно, чем меньше культурный слой, тем большее место занимает атавистическая подкорка. Чистый материализм.

Колотилина. Выучилась!

Маша. Интересно, если бы мы оказались одни, и можно было бы не бояться ответственности, вы что, убили бы меня?

Колотилина. Да я…!

Николай Иванович. Зина! Не распускайся! Иди домой!

Колотилина уходит.

Маша. Я должна вас предупредить, Николай Иванович, что моя тетя – человек старый и безропотный. И если вы, ваша семья, будете обижать ее, то я найду возможность затеять такую свару! Хотя со вчерашнего дня я немного поумнела.

Николай Иванович. Умнеть, девушка, надо было раньше! (Ходит по кухне.)

И так… чересчур распускаете языки! Ни стыда, ни совести не осталось! У вас ничего святого нет! Доиграетесь! С огнем играете!

Маша. Просто чувствую, как я умнею…

Николай Иванович. Поздно будет смеяться!

Маша. Я не смеюсь.

Николай Иванович. Взяли моду – смеяться над старшими!

Маша. Вам никогда не было грустно, Николай Иванович?

Николай Иванович. Вы мне бросьте!

Маша. Да, видимо, в этом все дело.

Николай Иванович. В чем?

Маша. В том, что одним бывает грустно, а другим нет.

Николай Иванович. Изолгались все!

Маша. Вы можете меня выслушать, Николай Иванович? Прошу вас!

Николай Иванович (останавливается). Что еще?

Маша. Я сейчас встану перед вами на колени и совершенно искренне попрошу прощения за то, что сделала.

Николай Иванович (подозрительно). Это еще что?

Маша опускается перед ним на колени.

Маша. Простите меня, Николай Иванович, за мою глупую и никому не нужную шутку.

Николай Иванович. Какую еще шутку?

Маша. За то, что я посмела шутить с вами…

Николай Иванович. Это издевательство, а не шутка!

Маша. Простите меня за издевательство.

Николай Иванович (пауза). Ладно… Да вставайте вы!

Маша встает.

Николай Иванович (подозрительно). Что это с вами?

Маша (пауза). Не знаю. Хочется плакать из-за несовершенства людской породы.

Николай Иванович. И чтоб больше не было!

Маша (грустно). Господи, ничего вы не поняли.

Николай Иванович. Вы много понимаете!

Маша. Пошли вы к черту.

Уходит.

Николай Иванович. Нет, это нельзя так оставить! Сегодня меня, а завтра?.. Наглая и сумасшедшая девка!

Уходит.

Входит Михаил.

Михаил. Отбой тревоги. (Садится на подоконник, закуривает, смотрит в окно.) Ничего, не скучно. Жить можно… Когда она сломается, будет много грохота… Неужели всю жизнь можно прожить с таким напором?.. Нет, слишком все это громко… Не для северного человека…

Входит Холмогоров. Увидев, что Маши нет, хочет уйти, но задерживается в дверях.

Холмогоров. Когда вы пришли, здесь… никого не было?

Михаил. Никого.

Холмогоров. А вы… знакомы с Марией?

Михаил. Я? Познакомился.

Холмогоров. Ну и как?

Михаил. Что – как?

Холмогоров. Сложная девушка, да?

Михаил. Не знаю.

Холмогоров (садится на диван). Вы знаете, я, кажется, начинаю ее понимать. Она очень ранимая…

Михаил. Что?

Холмогоров. Я говорю – ранимая. Мне казалось, что она проще. Так, знаете: «У вас свободно? – Да, можете прилечь…»

Михаил. А что, осечка?

Холмогоров (морщится). Не так грубо, конечно… Каждый новый случай – это целая система взглядов, разговоров, касаний… Вам, как ученому, ближе такой анализ… А чем вы занимаетесь, если не секрет?

Михаил. Вы не поймете.

Холмогоров. Да – каждому свое… Я даже вспылил… Редко теряю контроль над собой.

Михаил. Мне это не интересно.

Открывается дверь. Идет Маша. Холмогоров делает знаки Михаилу, тот, не обращая внимания, остается, продолжает курить.

Маша входит, садится на табурет, молча смотрит на Холмогорова.

Холмогоров. Маша… Это было ужасно.

Маша. Бросьте.

Холмогоров. Что?

Маша. Бросьте этот тон. Говорите обычным языком. Без восклицаний.

Холмогоров. Н-не понял.

Маша. Хватит играть. Наигрались. (Встает.) Или вы не можете говорить нормально? Тогда продолжайте. А я устала подыгрывать.

Холмогоров. Вы хотите сказать, что я лгал?

Маша. Лгал… Разве так говорят нормальные люди? Нормальные люди говорят – врал.

Холмогоров. Мы не одни.

Маша. Вы извините, Сережа, но вы абсолютно не готовы. Вы неадекватно реагируете. Вести с вами диалог – сплошное мучение.

Холмогоров. Как вы изменились…

Маша. И вам пора. И учтите, что все ваши сердечные дела, о которых я догадываюсь, не дают вам права даже на две рифмованные строчки.

Холмогоров (встает). Ну что ж. Хотел бы на вас посмотреть годика через два.

Маша. Вот-вот, это, видимо, уже почти вы, да?.. Еще посмо́трите. Я буду здесь появляться.