Юлия Друнина - Мир под оливами Страница 9

ЯЛУТОРОВСК

Эвакуации тоскливый ад —В Сибирь я вместо армии попала.Ялуторовский райвоенкомат —В тот городок я топала по шпалам.Брела пешком из доброго села,Что нас, детей и женщин, приютило.Метель осатанелая мела,И ветер хвастал ураганной силой.Шла двадцать верст тудаИ двадцать верст назад —Ведь все составы пролетали мимо.Брала я штурмом тот военкомат —Пусть неумело, но неумолимо.Я знала — буду на передовой,Хоть мне твердили:— Подрасти сначала! —И военком седою головойПокачивал:— Как банный лист пристала!И ничего не знала я тогдаО городишке этом неказистом.Ялуторовск — таежная звезда,Опальная столица декабристов!..Я видела один военкомат —Свой «дот», что взять упорным штурмом надо.И не заметила фруктовый сад —Веселый сад с тайгою хмурой рядом.Как так? Мороз в Ялуторовске крутИ лето долго держится едва ли,А все–таки здесь яблони цветут —Те яблони, что ссыльные сажали!..

Я снова здесь, пройдя сквозь строй годов,И некуда от странной мысли деться:Должно быть, в сердцевинах тех стволовСтучат сердца, стучит России сердце.Оно, конечно, билось и тогда(Хотя его и слыхом не слыхала),Когда мои пылали города,А я считала валенками шпалы.Кто вел меня тогда в военкомат,Чья пела кровь и чьи взывали гены?Прапрадеды в земле Сибири спят,Пред ними преклоняю я колена.

ЭПИЛОГ

Предутренний, серебристый,Прозрачный мой Ленинград!На площади ДекабристовЕще фонари горят.А ветер с Невы неистов,Проносится вихрем онПо площади Декабристов,По улицам их имен…

АДЖИМУШКАЙ

СВЕТЛЯЧКИ

Вначале, случалось, пели,Шалили, во тьме мелькая,Вы, звездочки подземелий,Гавроши Аджимушкая,Вы, красные дьяволята,Вы, боль и надежда старших…И верили дети свято,Что скоро вернутся наши.— В каком же ты классе?— В пятом.Мне скоро уже двенадцать! —…При этих мальцах солдатуОтчаянью можно ль сдаться?Да, стали вы светлячкамиПодземного гарнизона.…Мрак. Жажда. Холодный камень.Обвалы. Проклятья. Стоны.И меньше живых, чем мертвых,Осталось уже в забоях…«Эх, если б в районе портаПослышался грохот боя!Мы наших сумели б встретить,Ударили б в спину фрицам!»Об этом мечтали дети,Еще о глотке водицы,О черном кусочке хлеба,О синем кусочке неба.Спасти их мы не успели…Но слушайте сами, сами:Наполнены подземельяИх слабыми голосами.Мелькают они по штольнямЧуть видными светлячками.И кажется, что от болиБесстрастные плачут камни…

«КИПИТ НАШ РАЗУМ ВОЗМУЩЕННЫЙ…»

Что разум? Здесь любой бессилен разум…Жил, как всегда, подземный гарнизон.И вдруг тревога, крики: «Газы, газы!»И первый вопль, и последний стон.

Еще такого не было на свете —Забыть, забыть бы сердцу поскорей,Как задыхались маленькие дети,За мертвых уцепившись матерей…

Но не слабела яростная вераИ разум возмущенный закипал —Уже хрипя, четыре офицера,Обнявшись, пели «Интернационал».

Полз газ. И раненые сбились тесно,И сестры не могли спасти им жизнь.Но повторял радист открытым текстом:— Всем! Всем!Аджимушкайцы не сдались!

КАМЕННОЕ НЕБО

Землянин этот был рожден для неба,В курносом мальчике Икара кровь текла.Страсть к высоте — неизлечимый недуг,Два дерзких, к солнцу рвущихся крыла.

Аэроклуб. Вторая мировая.Под Керчью сбили — прыгал, как в бреду.Потом в подземный ад АджимушкаяУшел, отстреливаясь на ходу.

И потянулась то ли быль, то ль небыль,Шли дни, а может, и столетья шли.Над ним сомкнулось каменное небо,Икар стал вечным узником земли.

Но в смертный час, в последнюю минуту,Он так свои худые руки сжал,Так вывернул, уверенно и круто,Как будто в них и вправду был штурвал…

ФЛАГ

…И когда остались единицы(Пусть уже скорее душ, чем тел),Сладкий женский голос хитрой птицейВдруг над катакомбами взлетел:— Русские! Мы вашу храбрость ценим,Вы Отчизны верные сыны,Но к чему теперь сопротивление?Все равно яге вы обречены.Лишней крови проливать не нужно,Сдайтесь, сделайте разумный шаг.В знак, что вами сложено оружье,Выставить должны вы белый флаг. —Обещало пение сиреныЛюдям жизнь, залитый солнцем мир….Почему нащупывает веныНа худых запястьях командир?Почему вокруг он взглядом шарит,Странным взглядом воспаленных глаз?— Отыщите в лазарете марлю,Слушайте последний мой приказ! —Тихо–тихо в катакомбах стало,В ожиданье тоже замер враг…И пополз он к небу, алый–алый,Свежей кровью обагренный стяг.

ЭЛЬТИГЕНСКИЙ ДЕСАНТ

Задрав свои техасы до колен,На кромке пляжа девочки хохочут.Но вижу я курортной этой ночьюЗдесь «Огненную землю» — Эльтиген.И снова слышу: «На прорыв, к Керчи!»…А как же с теми, кто не может — ранен?..(Пришел за ними тендер из Тамани,Но был потоплен в дьявольской ночи.)И значит, все: закон войны суров…Десант прорваться должен к Митридату!…Из компасов погибших катеровСливает спирт девчушка из санбата,Хоть раненым теперь он ни к чему,Хоть в этот час им ничего не надо.В плену бинтов, в земляночную тьмуОни глядят настороженным взглядом:Как это будет — стук сапог и «хальт!»?..(Пробились ли ребята к Митридату?)И, как всегда, спокойна и тиха,Берет сестра последнюю гранату…

ШТУРМ МИТРИДАТА

О горе Митридата слагали легенды и оды —Усыпальницы, храмы, дворцы, хороводы владык…Я рассеянно слушаю бойкого экскурсовода,А в ушах у меня нарастающий яростный крик.

Это грозной «полундрой»Матросов на штурм МитридатаМолодой политрук поднимает опять и опять,Это с хриплым «ура!»К ним бегут на подмогу солдаты.Лишь молчат катакомбы —Не могут погибшие встать.

Не дождались они…Только мрак да тяжелые своды,Только в каждом углу притаилась угрюмо война…Я рассеянно слушаю бойкого экскурсовода,А в ушах у меня тех святых катакомб тишина.

НА ПЛЯЖЕ

Подтянутый, смуглый, в шрамах,В глазах затаенный смех,Держался на редкость прямо,Казался моложе всех.Казался юнее юных,Хоть стали белеть виски.…Норд–ост завихрял буруны,Норд–ост разметал пески.Смотрел человек на скалы,И смех уходил из глаз —Одна я, быть может, знала,Что он далеко сейчас.На пляже, где для печали,Казалось бы, места нет,Не волны его качали,А память сгоревших лет.В кипящие волны этиОн тело свое бросалТак, словно свежел не ветер —Крепчал пулеметный шквал.Как будто навстречу трассам,С десантниками, впервойОн прыгал опять с баркасаС винтовкой над головой…

МИР ПОД ОЛИВАМИ

Здесь в скалы вцепились оливы,Здесь залпы прибоя гремят…

— Вы живы, ребята?

— Мы живы,Прости нас за это, комбат!Вот здесь, под оливой, когда–тоУпал ты у самой волны…

— Себя не вините, солдаты:Не всем возвращаться с войны…Оно, вероятно, и так–то,Но только опять и опятьВдруг сердце сбивается с такта,И долго его не унять,Когда про десантные ночиНапомнит ревущий бора.Забудешь ли, если и хочешь,Как тонут, горя, катера?Еще и сегодня патроныВыносит порою прибой…Прости, что тебя, батальонный,Прикрыть не сумели собой!…Да, мир под оливами ныне,Играет дельфиний народ,С динамиком в синей пустынеПрогулочный катер плывет,Рыбачие сушатся сети,У солнца сияющий взгляд…

Здесь целое тридцатилетьеЛишь залпы прибоя гремят!

ИЗ СИЦИЛИЙСКОЙ ТЕТРАДИ