Русский романс - Полонский Е. П. Страница 14

24. «Ах! когда б я прежде знала…»[44]

Ах! когда б я прежде знала, Что любовь родит беды, Веселясь бы не встречала Полуночныя звезды! Не лила б от всех украдкой Золотого я кольца; Не была б в надежде сладкой Видеть милого льстеца! К удалению удара В лютой, злой моей судьбе Я слила б из воска яра Легки крылышки себе И на родину вспорхнула Мила друга моего; Нежно, нежно бы взглянула Хоть однажды на него. А потом бы улетела Со слезами и тоской; Подгорюнившись бы села На дороге я большой; Возрыдала б, возопила: «Добры люди! Как мне быть? Я неверного любила… Научите не любить». <1792>

25. «Тише, ласточка болтлива!..»[45]

Тише, ласточка болтлива! Тише, тише; полно петь! Ты с зарею вновь счастлива, — Ах, а мне пришло терпеть1 Я расстаться должен с милой На заре, к моим слезам… О луна! твой свет унылый Краше солнышка был нам! Тише, ласточка болтлива! Тише, тише; полно петь! Ты с зарею вновь счастлива, — Ах, а мне пришло терпеть! Знать, и сонная мечтала О любови ты своей: Ты к утехам рано встала, А я к горести моей! Тише, ласточка болтлива! Тише, тише; полно петь! Ты с зарею вновь счастлива, — Ах, а мне пришло терпеть! О, когда б и ты имела Участь, равную со мной, Ты б молчала, а не пела И встречала день с тоской. 1792

26. Элегия («Коль надежду истребила…»)[46]

Коль надежду истребила В страстном сердце ты моем, Хоть вздохни, тиранка мила, Ты из жалости по нем! Дай хоть эту мне отраду, Чтоб я жизнь мою влачил, Быв уверен, что в награду Я тобой жалеем был! Если б в нашей было воле И любить и не любить — Стал ли б я в злосчастной доле Потаенно слезы лить? Нет! на ту, котора к гробу, Веселясь, мне кажет путь, За ее жестокость, злобу Не хотел бы и взглянуть. Но любовь непостижима! Будь злодейкою моей — Будешь всё боготворима, Будешь сердцу всех милей! О жестока!.. о любезна! Смейся, смейся, что терплю. Я достоин — участь слезна! Презрен, стражду и… люблю! <1794>

ИВАН КРЫЛОВ

(1769–1844)

27. Мой отъезд[47]

(Песня)

Уже близка минута Разлуки моея; Прости, прости, Анюта[48], Уж скоро еду я. Расставшися с тобою, Расстанусь я с душою; А ты, мой друг, кто знает. Ты вспомнишь ли меня. Позволь мне в утешенье Хоть песенкою сей Открыть мое мученье И скорбь души моей. Пусть за меня в разлуке Она напомнит муки, — А ты, мой друг, кто знает, Ты вспомнишь ли меня. Моря переплывая, Меж камней, между гор, Тебя лишь, дорогая, Искать мой станет взор. С кем встречусь, лишь одною Займу его тобою; А ты, мой друг, кто знает, Ты вспомнишь ли меня, Лесок, деревня, поле, Всё вспомнит предо мной Места, где в тихой доле Был счастлив я с тобой. Всё мне тебя представит; Всё слезы лить заставит; А ты, мой друг, кто знает, Ты вспомнишь ли меня. Вот лес, скажу, унылый, Где вдруг ты стала зла, Потом улыбкой милой Знак к миру мне дала. Там я с тобой встречался; Здесь я тобой прельщался; А ты, мой друг, кто знает, Ты вспомнишь ли меня. Предвижу, как в оковы Сердца к тебе летят; Сулят утехи новы, Быть верными сулят. Увы, зря их мученье, Их ласки, обоженье, Увы, мой друг, кто знает, Ты вспомнишь ли меня. Хоть вспомни, как тобою Томится грудь моя, И что, лишась покою, Не льщусь надеждой я. Ах, вспомни всё мученье И это разлученье, — Мой друг! Мой друг, кто знает, Ты вспомнишь ли меня. <1793>

ГРИГОРИЙ ХОВАНСКИЙ

(1767–1796)

28. Романс («Намедни в рощице гуляя…»)

Намедни в рощице гуляя, Где птички порхали одне, Там песни соловья внимая, Вдруг что-то грустно стало мне. Невольным образом вздохнувши, Я с горя к речке подошел, И, на ветвистый дуб взглянувши, Под тень на бережок я сел. Луна свой вид изображала В студеной зе́ркальной реке И тихи воды посребряла, А соловей пел вдалеке. То громко пел, то очень нежно, То жалобно он тосковал. Я, слушая его прилежно, В задумчивость глубоку впал. Меж тем он, в рощице летая, На дуб ветвистый прилетел, И, душу томну услаждая, Еще, еще нежнее пел. Из глаз вдруг слезы покатились И облегчили грудь мою; Слезами чувства освежились — Я обратился к соловью. «Ужель и ты несчастье знаешь, Любезный, милый соловей? Иль только мне лишь сострадаешь Ты в горькой участи моей? Я матери, отца лишился, — В слезах ему я говорил, — А там — жестокою пленился И без надежды полюбил!.. Но ты, мой друг, о чем сгрустился, И отчего ты так уныл?» — «Я с милой, с милой разлучился: Я только для нее и жил! Она вечор мне изменила! Я муку лютую терплю; Она другого полюбила, А я так всё ее люблю!»; Пропел и полетел тихонько Неверную свою искать; А я, вздохнув, пошел легонько Домой по милой тосковать. Пришел — и легкий сон на время Плениру предо мной явил. Проснулся я и зол всех бремя Еще сильнее ощутил. <1796>