Александр Иванченко - Дань любви. Стихи

Дань любви

Стихи

Александр Иванович Иванченко

© Александр Иванович Иванченко, 2017

ISBN 978-5-4485-4264-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Рано или поздно, мы даем переоценку событиям. Это не в последнюю очередь относится и к отношениям, чувствам, которые мы испытывали или до сих пор испытываем в этих отношениях к объекту или субъекту своей любви. В детстве мы обхватываем мамины ноги ниже колен и кричим «Мамочка, я тебя люблю!» Потом взрослеем и «главный удар» любовных чувств перенаправляется на одноклассниц (ков), девушек или парней.

Мамы уходят до определенного периода на второй план. Затем, в трудные минуты мы можем опять вспомнить о мамах, иногда даже не затем, чтобы сказать – «Мама, я тебя люблю!», а просто попросить помощи. Мамы всегда идут с нами в ногу параллельным курсом и в трудную минуту, конечно же, не раздумывая сделают для нас все, что только могут. Любовь к отцу и обратная связь, она не проявляется так наглядно, белее скупа, но порой проявляется очень ярким всплеском в некоторых жизненных ситуациях. Мы отцы, высказывая свои чувства к любимой женщине, к своим детям стараемся их скрывать, видимо из-за воспитательной функции в семье – папа должен быть более строгим, а мама жалеть.

Любовь к Родине, к сожалению, на протяжении последних 20—30 лет была «не в моде», были другие приоритеты, типа «свобод» всевозможных. Можно было подумать, что люди вырвались из-под колониального гнета. Сейчас приходит осмысление того, что мы упустило одно поколение людей, видящие великие ценности где-то «за бугром», а не нашей многострадальной земле с ее многонациональным составом. Любовь к Родине и патриотическая составляющая сейчас, конечно становится опять приоритетом в воспитании молодого поколения. Молодые ребята, если раньше пытались «откосить» от армии, то теперь с удовольствием идут служить, и служба снова стала почетным долгом, а не «обязаловкой» и принудиловкой.

Любовь к женщине – это такое трепетное, иногда очень больное и волнительное чувство, что тема любви нескончаема и бесконечна. Иногда, в обсуждениях приходится, хоть и очень редко, но слышать ухмылку и даже от людей преклонного или старшего возраста, не говоря о молодых, что беззубые дедушки и бабушки толкуют о любви. Что любви все возрасты покорны – это не миф. Только в нашем возрасте, людей более старшего поколения, она немного по-другому ощущается, мы более трепетно начинаем к ней относиться. Молодежь более расточительная, со словами другую (ого) завтра найду, подумаешь. Но эти отношения и любовью назвать-то нельзя, если они так легко рвутся. И другая крайность любовных отношений меня всегда раздражает – это трагизм неразделенной любви, заканчиваемый или суицидом, или местью любимому человеку, вплоть до лишения, некогда любимого человека жизни – кощунство просто над Господом, создателем чувственных «особей» обеих полов, способных не инстинктивно, а душевно и сердечно относиться к своей половинке.

Если в молодости мы не задумываемся о многих вещах, то к старости начинаем делать переоценку ценностей, в первую очередь духовных. Теряя дорогих и любимых людей, понимаем, что они значили для нас в нашей жизни. И даже бывает поздно сказать главные слова, объясниться или попросить прощение. И к этой черте мы подходим все в свое время. Я не исключение и стоя у черты, помня, как я относился к тем, кто уже за чертой, что не смог, не успел, постеснялся сказать им при жизни – теперь очень переживаю и страдаю. И теперь по отношению к моим дорогим ближним, которые рядом, я начинаю относиться иначе, дорожу нашими отношениями больше, чем к тем, как я теперь понимаю, не менее дорогим и близким людям, которых больше нет рядом и я могу им посвящать лишь стихи. Вот такие стихи, которые созрели в результате переоценки ценностей, я и называю единым определяющим выражением – «Дань любви».

Надеюсь, что мои дорогие и любимые читатели заметят эту невидимую грань и различие между стихами, вошедшими в первый томик стихов и стихов, которые я только хочу вам предложить. Четкой временной границы, конечно нет, но большая часть стихов, вошедших в этот сборник все же датируются в основном последними годами моего творчества. Хотя, если брать по большому счету 13 лет, в течение которых я с различной интенсивностью пишу стихи – период, когда, как поется в одной моей любимой песне «А, нам с тобой за пятьдесят…». Потому в моих стихах вы не найдете детский максимализм или наивность капризного ребенка, хотя с возрастом мы и становимся опять детьми, взрослыми, но по-своему капризными, если не сказать назойливо-вредными, всех во всем поучающих. Поучать я, конечно никого не собираюсь, а высказать свое виденье некоторых аспектов, во главе угла которых, конечно я ставлю почести во имя и во славу – дань любви.

Хочу, пользуясь возможностью, поблагодарить всех родных мне людей, близких и далеких знакомых, с которыми общаюсь лишь с помощью «благ цивилизации», крепкого здоровья, сильной духовной составляющей, основанной на церковных канонах и высоких моральных принципах, просто большого человеческого счастья и, конечно, любви во всех ее ипостасях – к женщине, матери, к любому человеку в целом; любите Родину, нашу Землю и ее недра, природу и фауну, живите счастливо и любите жизнь!

Ваш, Александр Иванченко.

Коллегам по творчеству

Кто вы, гении или творцы во имя

Сейчас модно величать себя поэтом. Но не многие задумываются над тем, а созрел ли ты до того, чтобы с всевозможных высоких трибун сеять в людях то, что зародилось в твоем индивидуальном духовном мирку-инкубаторе и считать себя, как минимум пока еще глашатаем. Это, хоть и почетно, но он еще безлик, представляет интересы своего Эго.

Он может кричать призывно, но народ его не услышит, он может шептать пересохшими губами и народ разнесет сказанное им повсюду. И, получив одобрение в сердцах тех, кто его услышал, отраженной волной и силой духовного всплеска поднимет его на пьедестал, которого он заслуживает, исцелив его неуверенность в себе, смочив губы поцелуем признания, и неся на устах его творчество, как молитву. Другому уготовлена другая участь – кричать и вешать на свою грудь регалии, так и оставшимся при этом глашатаем, а не поэтом, как первый. Автор.

Сейчас модно величать себя поэтом. Но не многие задумываются над тем, а созрел ли ты до того, чтобы с всевозможных высоких трибун сеять в людях то, что зародилось в твоем индивидуальном духовном мирку-инкубаторе и считать себя, как минимум пока еще глашатаем. Это, хоть и почетно, но он еще безлик, представляет интересы своего Эго.

Он может кричать призывно, но народ его не услышит, он может шептать пересохшими губами и народ разнесет сказанное им повсюду. И, получив одобрение в сердцах тех, кто его услышал, отраженной волной и силой духовного всплеска поднимет его на пьедестал, которого он заслуживает, исцелив его неуверенность в себе, смочив губы поцелуем признания, и неся на устах его творчество, как молитву. Другому уготовлена другая участь – кричать и вешать на свою грудь регалии, так и оставшимся при этом глашатаем, а не поэтом, как первый. Автор.

Сейчас модно величать себя поэтом. Но не многие задумываются над тем, а созрел ли ты до того, чтобы с всевозможных высоких трибун сеять в людях то, что зародилось в твоем индивидуальном духовном мирку-инкубаторе и считать себя, как минимум пока еще глашатаем. Это, хоть и почетно, но он еще безлик, представляет интересы своего Эго.

Он может кричать призывно, но народ его не услышит, он может шептать пересохшими губами и народ разнесет сказанное им повсюду. И, получив одобрение в сердцах тех, кто его услышал, отраженной волной и силой духовного всплеска поднимет его на пьедестал, которого он заслуживает, исцелив его неуверенность в себе, смочив губы поцелуем признания, и неся на устах его творчество, как молитву. Другому уготовлена другая участь – кричать и вешать на свою грудь регалии, так и оставшимся при этом глашатаем, а не поэтом, как первый. Автор.

О поэтах и поэзии

Сейчас модно величать себя поэтом. Но не многие задумываются над тем, а созрел ли ты до того, чтобы с всевозможных высоких трибун сеять в людях то, что зародилось в твоем индивидуальном духовном мирку-инкубаторе и считать себя, как минимум пока еще глашатаем. Это, хоть и почетно, но он еще безлик, представляет интересы своего Эго.

Он может кричать призывно, но народ его не услышит, он может шептать пересохшими губами и народ разнесет сказанное им повсюду. И, получив одобрение в сердцах тех, кто его услышал, отраженной волной и силой духовного всплеска поднимет его на пьедестал, которого он заслуживает, исцелив его неуверенность в себе, смочив губы поцелуем признания, и неся на устах его творчество, как молитву. Другому уготовлена другая участь – кричать и вешать на свою грудь регалии, так и оставшимся при этом глашатаем, а не поэтом, как первый. Автор.