Александр Иванченко - Дань любви. Стихи Страница 3

Снопами-куклами «игралась»,

Над гибким станом цеп «стонал»;

С «Милость Куракина» рассталась —

Любимый суженной назвал.

«Лихое племя», в тоже время,

Подняло на пупах колхоз:

Волов хвосты, да клячи стремя —

Рожала под стогом… Обоз.

Война! Фронт, рядом батарея.

– Огонь!! – охрипший капитан.

– Соколик, выживи! – жалея

И немец: – Матка-партизан!?

Сын старший не вернулся с фронта,

Усилив седину волос;

Рок ожиданья в дождь без зонта —

Надежда с капом горьких слёз.

Манто, нарядов не носила —

Всё время ватник да подол.

Откуда бралась только сила —

Молебен был, что валидол.

Преклонный возраст – жизни веха,

Задела, «шоркая» порог;

Хоть и устала, не помеха —

На ужин яблочный пирог.

Анастасию люди знали,

Стереотипов не круша,

Лишь добрым словом поминали:

– Простая русская душа!

Я рад, что схожим стал с тобой, отец

Я рад, что схожим стал с тобой, отец:

Походкой, внешностью, фигурой.

Какой ты, батя, всё же молодец,

Что был душевно-целостной натурой.

Я благодарен за кристальность чувств,

Что передал мне с генами, бесспорно,

За вспыльчивость и безобидность буйств,

За то, что ты стремился жить упорно.

Я сильно схожим стал с тобой отец,

Однако жаль, что свидеться не сможем

Так, видимо способен лишь Мудрец,

Что правнук твой, мой внук…

на нас стал схожим.

Брату Алексею

Твой день рождения – не веха,

В спирали жизни – лишь виток:

И планы строить не помеха,

И усмирять судьбы поток.

Практически всего добился,

Для роста есть ещё задел,

Коль в пору зрелости ты влился —

«Зелёным» подавай пример.

Досуг свой пополам: семейству;

Вторую часть же для души;

Живи по шире, брат мой, действуй

И пламень сердца не туши.

Чтоб стороной прошли ненастья,

А мелкий дождик – не беда;

Несла чтоб яйца птица счастья

В уютном гнездышке всегда.

Брату Виктору

Десять лет уже, как братишки не стало,

Отнялась с тобой, что плеть висит рука.

Прожил лишь полтинник, очень мало,

Не оставил сына, с горем лишь тоска.

Вновь апрель с теплом цветет и пахнет.

Лишь тюльпаны алые к твоим ногам.

Сердце рвется, память в мыслях гаснет —

С мамой вы навеки, я в мольбе Богам.

Отличался крепкой от породы статью,

В трудные моменты ты спешил помочь.

Задушевный разговор вел с любою братией,

Погибал один, брат… смерть нелепа, сволочь.

Десять лет уже, как братишки не стало,

Отнялась с тобой, что плеть висит рука.

За двоих жить самому – выпала мне кара

И память – долг священный – реквием-строка.

Спор юбиляров

– Наш день рождения, близнец!

Нам на двоих уже сто лет.

По жизни каждый был «кузнец»:

Был свой девиз и свой завет.

– Да! Это так – двойнята мы:

Особый нрав, свои черты;

Характер разный, рост и формы,

Но кровь сближает – мы братЫ.

В наш юбилей хочу сказать,

Что вместе мы не пятьдесят…

– Чем это можешь доказать?

Вранья нам люди не простят.

– А, девять месяцев бок о бок,

Что в чреве матери велись?

Пинки, рывки и пульсов ток,

Любовь с «враждой» в клубок сплелись.

– Да, брось брательник, не чуди!

Как можешь помнить? Ты даёшь!

Ты бабушке своей «грузи»,

«Глаз вон!», мне байки коль поёшь.

– Обидеть не хотел, брат верный,

Столетие минутам счёт ведёт,

Хотелось знать лишь час тот, первый,

Когда брат – брата признаёт.

Речь юбиляра

Полвека прожито уж мною —

Довольно толстая «глава»;

Душою молод я, не скрою,

Седеет правда голова.

С «портфелем» не был я замечен

И грудь не блещет в орденах:

Мой труд мозолями отмечен —

Немного грамот на стенах.

Жизнь по ухабам пронеслась:

То взлёт, то топь, то колея;

Благосклонно судьба отнеслась:

Есть родные, потомки, семья.

Полтинник – веха – это много,

Но весь оставшийся «запас»,

Хочу потратить очень строго

На мир духовный и для вас.

Братское сердце

Брату Виктору посвящается

Братское сердце бьётся синхронно,

Братское сердце – в нём чувств глубина.

В речах относясь ко всем бесцеремонно:

Душа непременно бескрайне щедра.

Покой и не снится – дорога всё манит,

Один из «пороков» есть в нём – простота.

Детское сердце – оно не обманет,

Тянут ручонки к нему – доброта.

Выручит брат и чем может – поможет,

Словом «укусит» – без яда злоба.

Буйность характера – «маску» наложит,

Чувства затронет, хоть нежность груба.

Братское сердце всю боль принимает,

Если случится с братишкой беда;

Братское сердце меня понимает,

Ему благодарен за чуткость всегда.

26.06.05 г.

Крестнику

Созрел столь явно, словом – муж:

Не падал в грязь, не мерил луж;

Размерив поступь, в дружбе с головой

Шел на подъем дорогой столбовой.

К солидной стати нужно пожелать

Чтобы всегда был выбор что жевать;

В семье был лад, уют, любовь,

Чтоб не насупливалась брежневская бровь.

Во всём успеха: в творчестве, в делах,

Обид чтоб не было в словах;

Похвал без зависти, коль зависти – белой;

Счастливых дней по жизни зрелой.

Как аукнется, так и откликнется

«МалОй» зовёт тебя братишка:

В неизменном стиле «каре» стрижка.

Джинсы – непременный твой прикид;

Лучезарь улыбки – повергнутый аспид.

«СтАрая!», – шутя, зовёт отец.

Огрызнувшись, делу завершив венец,

«Контрой» искромётный адресный отпор,

Не задействовав, притом войны топор.

«МАлая!», – зовёшь теперь ты дочку.

«Старая» проколет «малой» мочку —

Будет «контра» серьгами блистать,

С «буйством» отродясь – тебе и не под стать.

Время быстро набирает ход:

С дочкой, матери – помощницы приход.

Буду внучку «Музой» называть —

Не пристанет к ней тоски печать.

50 сегодня было бы, если бы не осталось 39

Виктору Харсак посвящается

Со светлой, кристально-прозрачной душой

Был, Витя, добрым, сердечным и щедрым.

С любым поделиться мог, был безмерно простой,

Достойный сын, любимый муж, товарищ верный.

Вот, кажется, трудности все и лишений дни позади,

Так радуйся жизни, в достатке семейном живи,

Детьми наслаждайся, им в радость досуг проводи,

Земля так тянула – работа в семью, для души.

Нелепо и рано настигла семью та беда,

Сердца от утраты, то горе в куски разрывает.

Как молод ты был и остался таким навсегда,

Тебе пятьдесят могло быть… росы слезы роняют.

Оставил ты добрую память, покойся жен с миром,

Твой внук белокурый готов уже взять эстафету.

Мы помним, все любим, позволь помянуть тебя лирой,