Антонина Пермикина - Пётр I. Пророчество

Антонина Пермикина

Пётр I. Пророчество

http://landing.superizdatelstvo.ru/

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Антонина Пермикина, 2017

© ООО «СУПЕР Издательство», 2017

Преддверье близости финала почти дошло до идеала… Семь тысяч сто восьмидесятый от сотворенья мира год. Назвал астролог-звездочет открыто, смело заявляя, что в день тридцатый месяц май… Царь Алексей запоминай: «Родится от второго брака Близнец по знаку зодиака. Дотоле у планеты Марс звезды такой не видел прежде… Твоей исполниться надежде – Петром сыночка нареки, Перед рассветом вопреки тяжелым схваткам роженицы. На третьи сутки из темницы вконец измученной утробы, благополучно выйти чтобы младенцу в три вершка, широк. Одиннадцать вершков росток.

Великий воин-победитель, смут, беспорядков укротитель. Не будет в трудолюбии равных ему в делах и мыслях славных…»

Вхож к царю духовник-приятель-поэт, драматург, богослов, издатель. Первый ученый. Вирши. Складно. Лучший из лучших – невероятно. Кто ясновидец, тот и вещает. Тщетно. Внимания не обращают. Доступ свободный, пора убедиться: Должен младенец вот-вот появиться… Где космогония, нет отрицания. Полоцкий. Жезл. Синевы созерцание…

В уме зеркальном Симеона – ребенок, скипетр, корона. Не рехнулся ль оккультист от видения? Все ли взлеты просчитал и падения? Благословенны небеса – сбылись пророчеств чудеса. Стеченьем обстоятельств голых. В любовных играх разнополых, Где исключалось неизбежность, Внести весомую погрешность.

Потуги, циклы – все как положено. Вымыто, вымучено и обезвожено. «Уа», – прорвало. Мудрено дело. «Уа», – захныкал. Повеселело. Еще бы, мальчик! Вздох облегченья. Предначертанье. Предназначенье. В стопор. Постскриптум. Совпало: четверг. Скептик сомнению даты подверг. Дату ухода. Дату рождения. Подлинность, праведность происхождения. Попусту, попросту без доказательства:

«Ваше Величество! Ваше сиятельство!» До выяснения. Хватит собачиться. В списках умерших Петруша не значится. Поиски, происки. Загодя. Заживо. Поизболелось, да вовремя зажило. Или не зажило? В саване скручено. Русь изначальная в доску замучена. Где саранчою погрызены листики. Черным нашествием эдакой, мистики.

Триста под игом. Данью откупится. Ждите – появится. Ждите – заступится.

Волоком стащится. Крючья впиявятся. Ждали – заступится. Ждали – появится.

То-то же. Нечего. В страхе продержано. Самоистерзанно. Самоотверженно. И до зареза. И без ножа, если разини спят сторожа. Раньше, потом или до срока – зуб да за зуб. Око за око. Все ли равно, как отзовётся, если доймут, если коснется. Светлая Русь. Саван длиннющий. Твой истукан – идол могучий.

Босяки, каторжане, колодники Наскрести с фунта лиха охотники. Иерархия низов. Треснет лесенка. Спета будет на Руси ваша песенка. Из огня да в полымя окунаешься испокон веков, когда дурью маешься. От плешивости одних до кудлатости, все промоины скобля аж до святости. Хоть плашмя, хоть поперек не уторкаешь. В баньке паришь докрасна, спину шоркаешь.

Завернешься в простыню как отдышишься.

Даст кукушечка добро – Не ослышишься. У пичужки есть чутьё на короткое житьё. Знай кукуй себе кукуй. Не сбивайся, не психуй. С того света проводник как прилежный ученик. От простого в сложное, распознает ложное. Хватанёт разок- другой и отступится. Что затратят на него, все окупится. Не внакладе, хорошо. Не убыточно. Жили, нежили как есть – не зажиточно. За подклетью на сносях приживалкою. Раскатала зря губень длинной скалкою. Расшибусь, а докажу в пол лобякою, что себя не посрамлю, что не якаю. Не на привязи цепной не в ошейнике подаваться не впервой мне в отшельники. Ополчились – не в чести, поминай как звать. Отторгаю, недосуг, не желаю знать. Не отнекаться. Зарок. Перекрестками дорог. Разверну на плечико. Грубость схожа с лаской. Да по «НЕ» кнутом пройдусь. Полосатя краской. Даже «дакать» научусь. Только нет, не достучусь. К пропастине подтолкну. За юбчонку подоткну. Перепрячу наудачу. Все как есть переиначу. Крутобедрая кухарка в жир передничком. Подмахнула, раздалась: «Вас с наследничком!»

Обрати признак. Ступу мял пестик. Сгинь ночной призрак! На груди крестик.

Через раз – спазмы. У царя радость. Произвёл дело. Произвол – гадость. Упокой даже. Успокой нервы. Что ещё скажешь? Все слова – стервы. Измотать, бросить. В переплёт пошлый Попадёшь с ними за размен прошлый. Ты ещё клейма понаставь. Гробик Маркируй штабель. Да целуй в лобик. За звездой звёзды разошлись. Чудно, говорить страшно, А смолчать трудно. Упаси Боже, дотянуть. Поздно, А не то кара, что падёт грозно. Упаси Боже. Упаси клянчить, заняла ложе – не забудь нянчить. Не на нас сглазом. Отразись в луже. Чтобы рос ладным, пеленай туже…

Семейной радостью окрест разносит звонкий благовест. Знать, первенца от молодухи приняли бабки-повитухи. Спит в колыбельке. Сопит сыночек. Царевич- солнышко. Ангелочек! К соску кормилицы. Разбухли дойки. Чай найдем, маленький, не на помойке. По подбородочку. Под самой саночкой. Он причащается молочной мамочкой. Тафтою красною. Кругом сукно. Простенок ватою. Слюда. Окно. Резную мебель в сафьян. Кумач. Покрой обивкою. Переиначь. Распоряжение. Тепло. Не дует. Ружьишко с сабелькой. Дитя балует.

Крутенек Петенька. Ай да малец! Души не чает в нем родной отец. Уж глаз да глаз за ним. Подвижен. Смеленький. И локон черненький. И ликом беленький. В карете детской с позолотой катают пони крепыша.

И дядьки-карлики с охотой сопровождают малыша. Над ним тряслись и умилялись. Родительской любви наказ вобрал в себя послушно гений, зачатый ими в добрый час. Петруше нет и четырех – прибрал отца родного Бог. Теперь Нарышкины пропали, вдова-красавица в опале.

Когда ж боярышней была, ей слали сахарны коврижки, в особой милости царя считались добрые людишки. С двенадцати неполных лет у дальней тетушки без бед жила и героиня наша благоразумная Наташа. Дочь не по крови, а по сердцу. Коль чувствовать себя везде, как ласточке в родном гнезде, ей доводилось до взросленья. Без скукоты и сожаления. Не в горнице затворница. Застенчивость не к месту. Зря сводники и сводницы вы хаяли невесту. Вот-вот судьбы превратности развеют неприятности.

И колымаги дверцы хлоп, услужливо отвел холоп. Царь на крыльцо. Весь дом в коврах. И разговор не о делах. К Матвееву по старой дружбе развлечься запросто на ужин в погожий благостный денек заехал важный гостенёк. Меда, ендовы. С начинкой печево. Всегда не впроголодь. Сердиться нечего. Ковши до верха. Нектар тягучий. Бараньи ножки в заливке жгучей, тут в канители размякши праздной и стол ломится от снеди разной. Расплылось тело. Бальзам – елей. Потоком нега со всех щелей. Старался утешитель царский. Полковник некогда рейтарский, любитель книжек деловых Матвеев был в передовых. Просвет слюдянец. Бой. Полдень. Куранты. Печатный станок Клише. Фолианты. Он и читатель, и аналитик, и дальновидный притом политик.

В посольском приказе, начальствуя, пишет истории древних царей. Переводы. Учений свободные музы. Знаком с иноземками и потому одна из таких приглянулась ему. От вольностей и послушанья, кукуя, Она удалилась, ничем не рискуя. И незачем ей из себя изживать всё то, чем гордилась шотландская знать. В Авдотью из Гамильтон. Дуня – шотландка. Теперь в православье. Была лютеранка.

Не ревнитель старины ущемлять не стал жены. Гардероб ноский, интерьер броский. Или всё можно? Возразить сложно. Хороши оба. Высшая проба. Парсуны в рамочки. Вполне прилично. И в духе времени. Не как обычно. Миниатюрный дом-дворец на итальянский образец. Ценит целесообразность. К новым веяньям пристрастность. Ввернет ученое словцо и превосходство налицо. Склад ума и обхожденье. В похвалу, не в осужденье. К царю в приятели. Так удостоиться, хотя и велено не беспокоиться. Холеным пальчикам по перстеньку, а все внимание лишь гостеньку. По собеседнику всяк догадается кто одиночеством душевным мается. Царю «Тишайшему» – овдовевшему, грузноватому, разомлевшему и не предвиделось, а, уж привиделось. Судьба заносчива. Судьба обиделась. Судьба запальчива, судьба прыгучая…Вдруг не представится другого случая?

Не искушай ее, а то истомится. Пора бы кажется и познакомиться! «Ты, верно, думный дворянин в роскошном доме не один. Тут с бахромою скатерть тканая. Хозяйка где и дочь названная?» Вошли с поклоном. Лебяжья стать. Ту, что моложе, и не узнать. Похорошела. Цвет – мак, уста на загляденье. Ой, неспроста, разбудоражила на откровение. Его подвинуло прикосновение. От этой близости на расстоянии застыл, как вкопанный, как изваяние. А уж как лучше разглядел, чуть от смотрин не обалдел, привстав с малинового кресла – Да вот же царская невеста! Смущенье первое проходит. С Натальи он глаза не сводит. И сам решил уж для себя, что ждали здесь его любя. Он виноградный пил нектар. Немолод, но, ещё не стар. Всея Руси – не от сохи, чтоб набиваться в женихи к воспитаннице? Ну и ну!