Александр Межиров - Какая музыка была! Страница 11

Старинное

Ездили на тройках в «Яр»,При свечах сидели поздно,И покрылась воском бронза,Диких роз букет увял.

Но когда увяла этаБледно-розового цветаРоза дикого куста, —Не увяла красота.

Но, едва увянув, сразуСтала краше во сто крат.Розы пепельные в вазуОпусти – пускай стоят.

Жизнь ослабла. Смерть окрепла.Но прекрасен ворох пепла.Так забудь дорогу в «Яр»,Не печалься о разрыве:Стал букет еще красивей,Оттого что он увял.

«Льется дождь по березам, по ивам…»

Льется дождь по березам, по ивам,Приминает цветы на лугу.Стало горе мое молчаливым,Я о нем говорить не могу.

Мне желанья мои непонятны, —Только к цели приближусь – и вспять,И уже тороплюсь на попятный,Чтоб у сердца надежду отнять.

Африканский романс

Над Ливийской пустынейГрохот авиалиний,По одной из которыхЛетит в облакахПодмосковное диво,Озираясь пугливо,С темнокожим ребенкомНа прекрасных руках.

В нигерийском заливеНет семейства счастливей,Потому что – все случайИ немножко судьба.Ла́гос город открытый,Там лютуют бандиты,В малярийной лагунеРаздается пальба.

Англичане убрались, —Вот последний анализОбстановки, в которойВсе случается тут:Эти нефть добывают,Ну а те убиваютТех, кто нефть добывает, —Так они и живут.

Нефтяные магнатыТе куда как богаты,Ну а кто не сподоблен,У того пистолет.Жизнь проста и беспечна,Нефть, конечно, не вечна,И запасов осталосьЛишь на несколько лет.Как зеваешь ты сладко.Скоро Лагос. Посадка.На посадочном полеВсе огни зажжены.За таможенной залойНигериец усталый,Славный, в сущности, малый,Рейс кляня запоздалый,Ждет прибытья жены.

Родилась на востоке,Чтобы в Лагос далекийС темнокожим ребенкомУлететь навсегда.Над Ливийской пустынейМного авиалиний,Воздух черный и синий,Голубая звезда.

«Пишу о смерти. Не моя вина…»

Пишу о смерти. Не моя вина,Что пред глазами то круги, то тени,Что жизнь меня учила этой теме,Как Францию Столетняя война.

Что на мои вопросы нет ответов,И нету друга. Только звук пустой.И дорог из шекспировских сонетовОдин лишь только 66-й.

«В предгорьях Альп стоит сырое лето…»

В предгорьях Альп стоит сырое лето.И после жизни, прожитой нелепо,Под мокрой простыней такая дрожь, —Трясет, колотит, корчит – не уймешь.

И все же старость, все-таки награда, —Уже игры любимой мне не надо,Уже не мажу, об заклад не бьюсь,Уже ни мора не боюсь, ни глада,Лишь взгляда беззащитного боюсь.

Alter ego

Мне бы жить                    немножечко пониже,Но мансарды в нонешнем ПарижеВысоко – одышку наживешь.А в моей – вчерашний дым клубится,И холсты какого-то кубистаБурно обсуждает молодежь.

В блюдечке окурок.                             Дым тяжелый,Старый дым.                   Эпоха пепси-колыОтменила джюс и оранжад.Нету больше ни семьи, ни школы, —Стоило ли почву орошать?

Лень       приборку делать, постирушку,Разную и всякую нуду, —Заведу смышленую игрушку,Ключиком игрушку заведу.

Жизнь чужую истово карежа,Позвоню             (своя не дорога):– Поднимайся, заспанная рожа,Едем в ресторан и на бега.

В этой самой разлюли-малине,От тоски чуть-чуть навеселе,Познакомлю я тебя с Феллини,Вознесенским, Сартром и Пеле.

И, не сознавая, что калечу,Пагубным инстинктам угожу, —Важные контакты обеспечу,Главные каналы укажу.

Временно убью в тебе торговлю —Сущность постоянную твою,Поселю под собственную кровлю,Книгами твой разум разовью.

Бегать по редакциям заставлюМимо Мулен-Руж и Нотр-Дам,Лепет малограмотный исправлю,Книжечку составлю и издам.

На Монмартре проживает идол,Сверхкумир и супер-Вельзевул.Юбилея он еще не выдал,Полувека не перешагнул.

Муторно кумиру, тошно, худо,Наглотавшись джина и «Камю»,После многосуточного блудаВозвращаться в милую семью.

Колотье какое-то в кумире,Мается мыслитель и пророк,Чтобы мир царил в семье и в мире,Одолжу тебя на вечерок.

Чтобы не страдал французский гений,Будешь ты использован покаКак амортизатор возвращенийВ милую семью из кабака.

В «Кадиллаке» сможешь прокатиться,На ходу вкушая от щедрот.Вообще знакомство пригодитсяИ себя окажет в свой черед.

Если же кумира для острасткиЗа Мао Цзэдуна поведутИ продержат до утра в участке, —Ты сумеешь выгадать и тут.

Позвоню на виллу Сименону,Сименон ажанам позвонит —Тары-бары, и тебя без шмонуВыпустят в объятья аонид.

В департамент не пойдет «телега»,Ну а если даже и пойдет, —Для другого я, для Alter egoЦелесообразный поворот.

Даже и «телега» – не расплата,Если воплощаются мечты, —В протоколе комиссариатаЗа кумиром напечатан ты.

Ты исполнил миссию святуюПо благоустройству бытия, —За кумиром, через запятую,Значится фамилия твоя.

На одной руке уже имеяДва разэкзотических кольца,Ты    уже          идешь,                    уже наглея,Но пока            еще не до конца.

В пику монпарнасским летописцам,Ты живешь, осуществляя план,Рыночным, холодным любопытствомК людям, книгам, сплетням и делам.

Кроме любопытства ледяного,Ничего иного своего,Впрочем, это для тебя не ново, —Знаешь сам, что нету ничего.

Ощущаешь сам – и это чувство,Вожделенью лютому назло,

Долю вносит в околоискусствоИ в неподалекуремесло.

И непереваренного НицшеВ животе приталенном неся,Ты идешь все выше, то есть ниже,Ибо можно все, чего нельзя.

Преисполнен гонора и спеси,Человеком не был,                            сразу сверх —человеком стал в эпоху пепси, —Энциклопедистов опроверг.

Ты идешь, способный на любое, —Только пользой чутко дорожа,В шляпе настоящего ковбоя,Выхваченной из-за рубежа.

В разлюли-малине распроклятой,На Монмартре нашем дорогом,Будешь ты клиент и завсегдатай,Ежели не будешь дураком.

Ты сперва за все меня за этоБудешь очень сильно уважать.А потом за все меня за этоБудешь от души уничтожать.

Нажимай, снимай поглубже стружкуСо спины того, кто превратилВ жалкую игрушку-побегушкуТвой холодный олимпийский пыл.

Не жалей, выслеживай, аукай, —Сдвоенными в челюсть и под дых.Ты рожден тоской моей и скукой,Самый молодой из молодых.

Я построил дом, но не из бревен,А из карт, крапленных поперек,Потому и пред тобой виновен, —Превратил в игрушку, не сберег.

Ну, а ты действительно услышалКрик души веселой и больнойИ на миг тоску мою утишил,Сделался игрушкой заводной.

И за эту страшную работуПодчистую, Господи прости,Расплатиться я готов по счетуИ черту итога провести.Расписаться под чертой итогаИ, передохнув совсем немного,Новую          игрушку                       завести.

Новую          игрушку                      заводнуюПосле передыха завести, —Чтоб за водкой бегала в пивнуюИ цветы носила травести.

Пепси-кола не заменит водку,Потому что водка не вода.Лень       в мансарде заменить проводку, —Скоро загорятся провода.

«Потому что – все судьба да случай…»

Потому что – все судьба да случай,Или, может быть, не потому, —Вечно засыпающий, могучий,Брат по безрассудству и уму,Входит, чтобы доказать на деле,Что готов безропотно опятьЖелчному, седому пустомелеЧутко и внимательно внимать,И замрет, как будто онемеет,Извиняя старческую прыть,Он последний, кто еще умеетСлушать, а не только говорить.

Вечно засыпающий, посколькуСъемка дни и ночи напролет,Не давая завалиться в койку,С дублями несчетными идет.

Иерархи, в ранге и без ранга, —Это же действительно кино, —Это же подлянка – бить подранка, —Но Москва с носка – ей все равно.

И всегда в его уклонно-смеломВзгляде голубом одно и то ж:Мы не делом заняты, не делом, —Я-то что ж, а ты – не доживешь.

Ну, конечно, можно снять и сняться.И досуетиться на миру.Только нам другие игры снятся, —Мы играем не в свою игру.

Время тает, время улетает,Ну, а съемка все идет, идет, —И опять двух дублей не хватает,Чтоб сыграть свой выход под расчет.

Браслет