Стивен Крейн - Полное собрание стихотворений Страница 11

Can make men weep!

-Some men weep.

I weep and I gnash

And I love the little shoe

The little, little shoe.

God give me medals

God give me loud honors

That I may strut before you, sweetheart

And be worthy of

-The love I bear you.

Now let me crunch you

With full weight of affrighted love

I doubted you

-I doubted you

And in this short doubting

My love grew like a genie

For my further undoing.

Beware of my Mends

Be not in speech too сivil

For in all courtesy

My weak heart sees spectres,

Mists of desires

Arising from the lips of my chosen

Be not civil.

The flower I gave thee once

Was incident to a stride

A detail of a gesture

But search those pale petals

And see engraven thereon

A record of my intention.

Любимая, прости, что мне хочется видеть тебя

печальной

Ведь, страдая,

Ты прижимаешься к моей груди,

А за это

Готов я заплатить цену твоей печали.

Ты окружена людьми,

И они не избегают общения с тобой,

И тогда я понимаю,

Что любимая касается чужой руки,

Сострадая мне.

Он повесил у себя в комнате твой портрет,

Портрет, ставший подлым предателем,

И он смеялся

- То было лишь глупое самодовольство

Человека, привыкшего бывать среди красивых

женщин

И вот так я поделил с ним

Частицу моей любви.

Глупец, как же я не знал, что твоя маленькая

туфелька

Может быть причиной мужских слез!

- Чьих-то слез.

Я плачу тоже, я скрежещу зубами,

И я люблю эту маленькую туфельку,

Маленькую, маленькую туфельку.

Бог даровал мне медали,

Бог наградил меня громкими почестями,

И я могу похвалиться перед тобой,

возлюбленная,

И быть достойным

Любви, что я дарю тебе.

Позволь же мне обрушить на тебя

Всю тяжесть мучительной страсти.

Я сомневался в тебе

- Я сомневался в тебе

И от этого краткого сомнения

Моя любовь выросла, словно джинн,

Который вскоре погубит меня.

Остерегайся друзей моих,

Не будь с ними чересчур обходительной,

Ведь такая учтивость

Ранит мое беззащитное сердце,

И мне видятся призраки, туман вожделения,

Поднимающийся от губ твоих, любимая.

Не будь чересчур обходительной.

Цветок, что я однажды подарил тебе,

Был знаком рождающегося чувства,

Маленькой частицей моего преклонения,

Но взгляни на эти поблекшие лепестки

И прочти запечатленную на них

Повесть о моих надеждах.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 105

Ah, God, the way your little finger moved

As you thrust a bare arm backward

And made play with your hair

And a comb a silly gilt comb

Ah, God-that I should suffer

Because of the way a little finger moved.

О мой Господь, одно лишь движение твоего пальца,

Когда ты поднял руку

И, забавляясь, расчесывал волосы

Обыкновенным золоченым гребнем,

О мой Господь, какие страдания оно принесло мне,

Одно лишь движение твоего пальца!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 106

Once I saw thee idly rocking

-Idly rocking

And chattering girlishly to other girls,

Bell-voiced, happy,

Careless with the stout heart of unscarred

womanhood

And life to thee was all light melody.

I thought of the great storms of love as I know it

Tom, miserable and ashamed of my open sorrow,

I thought of the thunders that lived in my head

And I wish to be an ogre

And hale and haul my beloved to a castle

And there use the happy cruel one cruelly

And make her mourn with my mourning

Однажды я видел, как ты праздно покачивалась

на качелях

- Праздно покачивалась

И по-девичьи болтала с подругами,

Звонкоголосая, счастливая,

Воплотившая беззаботность и бесстрастие

неомраченной женственности,

Жизнь для тебя была как нежная мелодия.

Я думал о пережитых мною неистовых бурях

любви;

Истерзанный, несчастный, стыдящийся своей

неодолимой печали,

Я думал о громовых раскатах, звучавших в моей

голове,

И мне захотелось стать свирепым великаном,

Схватить любимую и затащить в свой замок,

Проявить к ней всю жестокость, на какую я

способен,

И заставить ее страдать так, как страдаю я.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 107

Tell me why, behind thee,

I see always the shadow of another lover?

Is it real

Or is this the thrice-damned memory of a better

happiness?

Plague on him if he be dead

Plague on him if he be alive

A swinish numbskull

To intrude his shade

Always between me and my peace

Скажи, почему за твоей спиной

Я всегда вижу тень твоего прежнего любовника?

Он что, является собственной персоной,

Или это трижды проклятые воспоминания

О вашем былом блаженстве?

Чума на него, если он умер;

Чума на него, если он жив,

Этот остолоп,

Все время впихивающий свою наглую тень

Между мною и моим спокойствием!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 108

And yet I have seen thee happy with me.

I am no fool

To pole stupidly into iron.

I have heard your quick breaths

And seen your arms writhe toward me;

At those times

-God help us

I was impelled to be a grand knight

And swagger and snap my fingers,

And explain my mind finely.

Oh, lost sweetheart,

I would that I had not been a grand knight,

I said: "Sweetheart."

Thou said'st: "Sweetheart."

And we preserved an admirable mimicry

Without heeding the drip of the blood

From my heart.

И все же ты иногда была счастлива со мною.

Я не настолько глуп,

Чтобы зря биться головой об стену.

Я слышал твои быстрые вздохи,

Видел, как ты простирала ко мне дрожащие руки...

В те времена

- Спаси нас, Боже

Из меня хотели сделать знатного господина,

Чванного, взирающего на людей свысока,

Изысканно выражающего свои мысли.

Увы, моя потерянная возлюбленная,

Я неспособен быть знатным господином.

Я говорил: - Любимая!

Ты говорила: - Любимый!

И мы продолжали старательно подлаживаться

под остальных,

Не обращая внимания на кровь,

Сочившуюся из моего сердца.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 109

I heard thee laugh,

And in this merriment

I defined the measure of my pain;

I knew that I was alone,

Alone with love,

Poor shivering love,

And he, little sprite,

Came to watch with me,

And at midnight

We were like two creatures by a dead camp-fire.

Я услышал, как ты смеешься,

И твое веселье открыло мне

Всю глубину моего страдания.

Я знал, что остался один,

Один со своей любовью,

Жалкой трепещущей любовью;

Только маленький эльф прилетел,

Чтоб быть со мной в часы ночного бдения.

Во мраке ночи

Мы походили на две тени

У потухшего, мертвого костра.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 110

I wonder if sometimes in the dusk,

When the brave lights that gild thy evenings

Have not yet been touched with flame,

I wonder if sometimes in the dusk

Thou rememberest a time,

A time when thou loved me

And our love was to thee all?

Is the memory rubbish now?

An old gown

Worn in an age of other fashions?

Woe is me, oh, lost one,

For that love is now to me

A supernal dream,

White, white, white with many suns.

Мне трудно представить, что порою в сумерках,

Когда красочные огни, позлатившие твои вечера,

Еще не разгораются в полную силу,

Мне трудно представить, что порою в сумерках

Ты вспоминаешь времена,

Когда ты любила меня

И наша любовь была для тебя всем.

Неужели память об этом теперь - ненужный хлам?

Случайно надетое старое платье,

Давно вышедшее из моды?

Горе мне, о потерянная возлюбленная!

Ведь для меня сейчас эта любовь

Дивная мечта,

Светлая, светлая, светлая, как множество солнц!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 111

Love met me at noonday,

- Reckless imp,

To leave his shaded nights

And brave the glare,

And I saw him then plainly

For a bungler,

A stupid, simpering, eyeless bungler,

Breaking the hearts of brave people

As the snivelling idiot-boy cracks his bowl,

And I cursed him,

Cursed him to and fro, back and forth,

Into all the silly mazes of his mind,

But in the end

He laughed and pointed to my breast,

Where a heart still beat for thee, beloved.

Любовь повстречалась мне в полдень

- Беспечный чертенок,

Покинувший прикрытие темных ночей

И явившийся при ярком свете,

И я тогда ясно увидел,

Что она - неумейка,

Глупая, самодовольная, безглазая неумейка,

Разбивающая сердца храбрых людей,

Как сопливый дурачок раскалывает свою чашку;

И я проклял ее,

С ног до головы осыпал проклятьями

Ее саму и дурацкую путаницу в ее мозгах.

Но в ответ

Она рассмеялась и указала перстом на мою грудь,

Где сердце все так же билось для тебя, любимая.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 112

I have seen thy face aflame

For love of me,

Thy fair arms go mad,

Thy lips tremble and mutter and rave.

And-surely

This should leave a man content?

Thou lovest not me now,

But thou didst love me,

And in loving me once

Thou gavest me an eternal privilege,

For I can think of thee.

Я видел, как лицо твое раскраснелось,

Озаренное любовью ко мне,

Прекрасные руки твои бесцельно блуждали,

Губы дрожали, бессвязно шептали что-то...

И это - надо полагать

Должно полностью ублаготворить человека?

Ты больше не любишь меня,

Но прежде ты меня любила

И тем самым

Даровала мне вечную привилегию

Я могу думать о тебе.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Стихотворения опубликованные посмертно

- 113

A man adrift on a slim spar

A horizon smaller than the rim of a bottle

Tented waves rearing lashy dark points

The near whine of froth in circles.

God is cold.

The incessant raise and swing of the sea

And growl after growl of crest

The sinkings, green, seething, endless

The upheaval half-completed.

God is cold.

The seas are in the hollow of The Hand;

Oceans may be turned to a spray

Raining down through the stars

Because of a gesture of pity toward a babe.

Oceans may become grey ashes,

Die with a long moan and a roar