Эдгар По - Лирика Страница 12

Лишь их, пока луна не закатилась.

О, сколько страшных сказок сердца было

Написано на тех кристальных сферах!

Что за тоска! Но что за упованья!

И что за море гордости безмолвной!

Отважной гордости, и несравненной

Глубокой силы роковой Любви!

Вот, наконец, Диана, наклоняясь

На запад, стерла грозовые тучи;

Ты, призрак, меж деревьев осенявших

Тебя, исчезла. Лишь глаза остались,

Не уходили, - не ушли вовек,

Мне освещая одинокий к дому

Мой путь, светили (как надежды) - вечно.

Они со мной ведут меня сквозь годы,

Мне служат, между тем я сам - их раб;

Их дело - обещать, воспламенять

Мой долг; спасаем я их ярким блеском,

Их электрическим огнем очищен,

Я освещен огнем их елисейским.

Мне наполняя душу Красотой

(Она ж - Надежда), светят в небе - звезды,

Что на коленях чту в ночных томленьях;

Но вижу их и в полном блеске полдня,

Всегда их вижу, - блещущие нежно

Венеры две, что не затмит и солнце.

(1924)

Перевод В. Брюсова

40. FOR ANNIE

Thank Heaven! the crisis

The danger is past,

And the lingering illness

Is over at last

And the fever called "Living"

Is conquered at last.

Sadly, I know

I am shorn of my strength,

And no muscle I move

As I lie at full length

But no matter! - I feel

I am better at length.

And I rest so composedly,

Now, in my bed,

That any beholder

Might fancy me dead

Might start at beholding me,

Thinking me dead.

The moaning and groaning,

The sighing and sobbing,

Are quieted now,

With that horrible throbbing

At heart: - ah, that horrible,

Horrible throbbing!

The sickness - the nausea

The pitiless pain

Have ceased, with the fever

That maddened my brain

With the fever called "Living"

That burned in my brain.

And oh! of all tortures

_That_ torture the worst

Has abated - the terrible

Torture of thirst

For the napthaline river

Of Passion accurst:

I have drank of a water

That quenches all thirst:

Of a water that flows,

With a lullaby sound,

From a spring but a very few

Feet under ground

From a cavern not very far

Down under ground.

And ah! let it never

Be foolishly said

That my room it is gloomy

And narrow my bed;

For man never slept

In a different bed

And, to _sleep_, you must slumber

In just such a bed.

My tantalized spirit

Here blandly reposes,

Forgetting, or never

Regretting its roses

Its old agitations

Of myrtles and roses:

For now, while so quietly

Lying, it fancies

A holier odor

About it, of pansies

A rosemary odor,

Commingled with pansies

With rue and the beautiful

Puritan pansies.

And so it lies happily,

Bathing in many

A dream of the truth

And the beauty of Annie

Drowned in a bath

Of the tresses of Annie.

She tenderly kissed me,

She fondly caressed,

And then I fell gently

To sleep on her breast

Deeply to sleep

From the heaven of her breast.

When the light was extinguished,

She covered me warm,

And she prayed to the angels

To keep me from harm

To the queen of the angels

To shield me from harm.

And I lie so composedly,

Now, in my bed,

(Knowing her love)

That you fancy me dead

And I rest so contentedly,

Now in my bed,

(With her love at my breast)

That you fancy me dead

That you shudder to look at me,

Thinking me dead:

But my heart it is brighter

Than all of the many

Stars in the sky,

For it sparkles with Annie

It glows with the light

Of the love of my Annie

With the thought of the light

Of the eyes of my Annie.

(1849)

40. К АННИ

Хваление небу!

Опасность прошла,

Томленье исчезло,

И мгла лишь была,

Горячка, что "Жизнью"

Зовется - прошла.

Прискорбно, я знаю,

Лишился я сил,

Не сдвинусь, не стронусь,

Лежу, все забыл

Но что в том! - теперь я

Довольней, чем был.

В постели, спокойный

Лежу наконец,

Кто глянет, тот дрогнет,

Помыслит - мертвец,

Узрев меня, вздрогнет,

Подумав - мертвец.

Рыданья, стенанья,

И вздохи, и пени,

Спокойны теперь,

И это терзанье,

Там в сердце: - терзанье,

С биением в дверь.

Дурнотные пытки

Безжалостных чар

Исчезли с горячкой,

Развеян угар,

С горячкою "Жизнью",

Что жжет, как пожар.

Из пыток, чье жало

Острей, чем змеи,

Всех пыток страшнее,

Что есть в бытии,

О, жажда, о, жажда

Проклятых страстей,

То горные смолы,

Кипучий ручей.

Но _это_ утихло,

Испил я от вод,

Что гасят всю жажду:

Та влага поет,

Течет колыбелью

Она под землей,

Из темной пещеры,

Струей ключевой,

Не очень далеко,

Вот тут под землей.

И о! да не скажут,

В ошибке слепой

Я в узкой постели,

В темнице глухой:

Человек и не спал ведь

В постели другой

И коль _спать_, так уж нужно

Быть в постели такой.

Измученный дух мой

Здесь в тихости грез,

Забыл, или больше

Не жалеет он роз,

Этих старых волнений

Мирт и пахнущих роз:

Потому что, спокойный

Лелея привет,

Запах лучший вдыхает он

Троицын цвет,

Розмарин с ним сливает

Аромат свой и свет

И рута - и красивый он,

Троицын цвет.

И лежит он счастливый,

Видя светлые сны,

О правдивости Анни,

О красивой те сны,

Нежно, локоны Анни

В эти сны вплетены.

Сладко так целовала

"Задремли - не гляди"

И уснул я тихонько

У нее на груди,

Зачарованный лаской

На небесной груди.

С угасанием света

Так укрыла тепло,

И молила небесных,

Да развеют все зло,

Да царица небесных

Прочь отвеет все зло.

И лежу я в постели,

И утих наконец

(Ибо знаю, что любит),

В ваших мыслях - мертвец.

А лежу я довольный,

Тишина - мой венец,

(На груди моей - ласка),

Вы же мните - мертвец,

Вы глядите, дрожите,

Мысля - вот, он мертвец.

Но ярчей мое сердце

Всех небесных лучей,

В сердце искрится Анни,

Звезды нежных очей,

Сердце рдеет от света

Нежной Анни моей,

Все любовью одето

Светлой Анни моей!

(1911)

Перевод К. Бальмонта

41. ELDORADO

Gaily bedight,

A gallant knight,

In sunshine and in shadow,

Had journeyed long,

Singing a song,

In search of Eldorado.

But he grew old

This knight so bold

And o'er his heart a shadow

Fell, as he found

No spot of ground

That looked like Eldorado.

And, as his strength

Failed him at length

He met a pilgrim shadow

"Shadow", said he,

"Where can it be

This land of Eldorado?"

"Over the Mountains

Of the Moon,

Down the Valley of the Shadow,

Ride, boldly ride",

The shade replied,

"If you seek for Eldorado!"

(1849)

41. ЭЛЬДОРАДО

Между гор и долин

Едет рыцарь один,

Никого ему в мире не надо.

Он все едет вперед,

Он все песню поет,

Он замыслил найти Эльдорадо.

Но в скитаньях - один

Дожил он до седин,

И погасла былая отрада.

Ездил рыцарь везде,

Но не встретил нигде,

Не нашел он нигде Эльдорадо.

И когда он устал,

Пред скитальцем предстал

Странный призрак - и шепчет: "Что надо?"

Тотчас рыцарь ему:

"Расскажи, не пойму,

Укажи, где страна Эльдорадо?"

И ответила Тень:

"Где рождается день,

Лунных Гор где чуть зрима громада.

Через ад, через рай,

Все вперед поезжай,

Если хочешь найти Эльдорадо!"

(1899)

Перевод К. Бальмонта

42. TO MY MOTHER

Because I feel that, in the Heavens above,

The angels, whispering to one another,

Can find, among their burning terms of love,

None so devotional as that of "Mother",

Therefore by that dear name I long have called you

You who are more than mother unto me,

And fill my heart of hearts, where Death installed you

In setting my Virginia's spirit free.

My mother - my own mother, who died early,

Was but the mother of myself; but you

Are mother to the one I loved so dearly,

And thus are dearer than the mother I knew

By that infinity with which my wife

Was dearer to my soul than its soul-life.

(1849)

42. К МОЕЙ МАТЕРИ

Когда в Раю, где дышит благодать,

Нездешнею любовию томимы,

Друг другу нежно шепчут серафимы,

У них нет слов нежней, чем слово Мать.

И потому-то пылко возлюбила

Моя душа тебя так звать всегда,

Ты больше мне, чем мать, с тех пор, когда

Виргиния навеки опочила.

Моя родная мать мне жизнь дала,

Но рано, слишком рано умерла.

И я тебя как мать люблю, - но Боже!

Насколько ты мне более родна,

Настолько, как была моя жена

Моей душе - моей души дороже!

(1901)

Перевод К. Бальмонта

43. ANNABEL LEE

It was many and many a year ago,

In a kingdom by the sea,

That a maiden there lived whom you may know

By the name of Annabel Lee;

And this maiden she lived with no other thought

Than to love and be loved by me.

_She_ was a child and _I_ was a child,

In this kingdom by the sea,

But we loved with a love that was more than love

I and my Annabel Lee

With a love that the winged seraphs of Heaven

Coveted her and me.

And this was the reason that, long ago,

In this kingdom by the sea,

A wind blew out of a cloud by night

Chilling my Annabel Lee;

So that her highborn kinsmen came

And bore her away from me,

To shut her up, in a sepulchre

In this kingdom by the sea.

The angels, not half so happy in Heaven,

Went envying her and me:

Yes! that was the reason (as all men know,

In this kingdom by the sea)

That the wind came out of the cloud, chilling

And killing my Annabel Lee.

But our love it was stronger by far than the love

Of those who were older than we

Of many far wiser than we

And neither the angels in Heaven above

Nor the demons down under the sea

Can ever dissever my soul from the soul

Of the beautiful Annabel Lee:

For the moon never beams without bringing me dreams

Of the beautiful Annabel Lee;

And the stars never rise but I see the bright eyes

Of the beautiful Annabel Lee;

And so, all the night-tide, I lie down by the side

Of my darling, my darling, my life and my bride

In her sepulchre there by the sea

In her tomb by the side of the sea.

(1849)

43. АННАБЕЛЬ-ЛИ

Это было давно, это было давно,

В королевстве приморской земли:

Там жила и цвела та, что звалась всегда,

Называлася Аннабель-Ли,

Я любил, был любим, мы любили вдвоем,

Только этим мы жить и могли.

И, любовью дыша, были оба детьми

В королевстве приморской земли.