Владимир Высоцкий - Избранное Страница 12

Навек, навек.

Для остановки нет причин,

Иду, скользя,

И в мире нет таких вершин,

Что взять нельзя.

Среди нехоженых путей

Один — пусть мой.

Среди невзятых рубежей

Один — за мной.

А имена тех, кто здесь лёг,

Снега таят.

Среди непройденных дорог

Одна — моя.

Здесь голубым сияньем льдов

Весь склон облит,

И тайну чьих-нибудь следов

Гранит хранит,

А я гляжу в свою мечту

Поверх голов

И свято верю в чистоту

Снегов и слов.

И пусть пройдёт немалый срок —

Мне не забыть,

Как здесь сомнения я смог

В себе убить.

В тот день шептала мне вода:

«Удач всегда…»

А день, какой был день тогда?

Ах да — среда.

[1969]

Я НЕ ЛЮБЛЮ

Я не люблю фатального исхода,

От жизни никогда не устаю.

Я не люблю любое время года,

В которое болею или пью.

Я не люблю холодного цинизма,

В восторженность не верю, и ещё —

Когда чужой мои читает письма,

Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину,

Или когда прервали разговор.

Я не люблю, когда стреляют в спину,

Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,

Червей сомненья, почестей иглу,

Или — когда всё время против шерсти,

Или — когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,

Уж лучше пусть откажут тормоза.

Досадно мне, коль слово «честь» забыто

И коль в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья —

Нет жалости во мне, и неспроста.

Я не люблю насилья и бессилья,

Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,

И не терплю, когда невинных бьют.

Я не люблю, когда мне лезут в душу,

Тем более — когда в неё плюют.

Я не люблю манежи и арены —

На них мильон меняют по рублю.

Пусть впереди большие перемены,

Я это никогда не полюблю!

[1969]

К ВЕРШИНЕ

Памяти Михаила Хергиани

Ты идёшь по кромке ледника,

Взгляд не отрывая от вершины.

Горы спят, вдыхая облака,

Выдыхая снежные лавины.

Но они с тебя не сводят глаз,

Будто бы тебе покой обещан,

Предостерегая всякий раз

Камнепадом и оскалом трещин.

Горы знают — к ним пришла беда.

Дымом затянуло перевалы.

Ты не отличал ещё тогда

От разрывов горные обвалы.

Если ты о помощи просил,

Громким эхом отзывались скалы,

Ветер по ущельям разносил

Эхо гор, как радиосигналы.

И когда шёл бой за перевал,—

Чтобы не был ты врагом замечен, —

Каждый камень грудью прикрывал,

Скалы сами подставляли плечи.

Ложь, что умный в гору не пойдёт!

Ты пошёл, ты не поверил слухам.

И мягчал гранит, и таял лёд,

И туман у ног стелился пухом.

Если в вечный снег навеки ты

Ляжешь — над тобою, как над близким,

Наклонятся горные хребты

Самым прочным в мире обелиском.

[1969]

ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ

Анатолию Гарагуле

Был шторм, канаты рвали кожу с рук,

И якорная цепь визжала чёртом,

Пел ветер песню дьявола, и вдруг

Раздался голос: — Человек за бортом!

И сразу: — Полный назад! Стоп машина!

Живо спасти и согреть!

Внутрь ему, если мужчина,

Если же нет — растереть!

Я пожалел, что обречён шагать

По суше — значит, мне не ждать подмоги.

Никто меня не бросится спасать

И не объявит шлюпочной тревоги.

А скажут: — Полный вперёд! Ветер в спину!

Будем в порту по часам.

Так ему, сукину сыну,

Пусть выбирается сам!

И мой корабль от меня уйдёт.

На нём, должно быть, люди выше сортом.

Вперёдсмотрящий смотрит лишь вперёд.

Ему плевать, что человек за бортом!

Я вижу: мимо суда проплывают,

Ждёт их приветливый порт.

Мало ли кто выпадает

С главной дороги за борт!

Пусть в море меня вынесет, а там —

Шторм девять баллов новыми деньгами!

За мною спустит шлюпку капитан,

И обрету я почву под ногами.

Они зацепят меня за одежду,

Падать одетому — плюс!

В шлюпочный борт, как в надежду,

Мёртвою хваткой вцеплюсь!

Здесь с бака можно плюнуть за корму.

Узлов немного — месяц на Гавану,

Но я хочу на палубу — к нему,

К вернувшему мне землю капитану!

Правда, с качкой у них — перебор там,

В штормы от вахт не вздохнуть,

Но человеку за бортом

Здесь не дадут утонуть!

Я на борту, курс прежний, прежний путь.

Мне тянут руки, души, папиросы.

И я уверен, если что-нибудь,—

Мне бросят круг спасательный матросы.

Давайте ж полный вперёд, что нам льдина!

Я теперь ваш, моряки!

Режь меня, сукина сына,

И разрывай на куски!

Когда пустым захлопнется капкан

И на земле забудутся потери,

Мне самый лучший в мире капитан

Опустит трап, и я сойду на берег.

Я затею такой разговор там

И научу кой-кого,

Как человека за бортом

Не оставлять одного.

[1969]

* * *

Марине

Здесь лапы у елей дрожат на весу,

Здесь птицы щебечут тревожно.

Живёшь в заколдованном диком лесу,

Откуда уйти невозможно.

Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру,

Пусть дождём опадают сирени —

Всё равно я отсюда тебя заберу

Во дворец, где играют свирели.

Твой мир колдунами на тысячи лет

Укрыт от меня и от света,

И думаешь ты, что прекраснее нет,

Чем лес заколдованный этот!

Пусть на листьях не будет росы поутру,

Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, —

Всё равно я отсюда тебя заберу

В светлый терем с балконом на море.

В какой день недели, в котором часу

Ты выйдешь ко мне осторожно…

Когда я тебя на руках унесу

Туда, где найти невозможно…

Украду, если кража тебе по душе,—

Зря ли я столько сил разбазарил?

Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,

Если терем с дворцом кто-то занял!

[1969]

ПЕСНЯ О ДВУХ КРАСИВЫХ АВТОМОБИЛЯХ

Без запретов и следов,

Об асфальт сжигая шины,

Из кошмара городов

Рвутся за город машины.

И громоздкие, как танки,

«Форды», «линкольны», «селены»,

Элегантные «мустанги»,

«Мерседесы», «ситроены».

Будто знают — игра стоит свеч.

Это будет как кровная месть городам!

Поскорей, только б свечи не сжечь,

Карбюратор, и что у них есть ещё там.

И не видно полотна:

Лимузины, лимузины…

Среди них, как два пятна,

Две красивые машины,

Будто связанные тросом,

(А где тонко — там и рвётся).

Аксельраторам, подсосам

Больше дела не найдётся.

Будто знают — игра стоит свеч,

Только б вырваться — выплатят всё по счетам.

Ну, а может, он скажет ей речь

На клаксоне… и что у них есть ещё там.

Это скопище машин

На тебя таит обиду.

Светло-серый лимузин!

Не теряй её из виду!

Впереди — гляди — разъезд!

Больше риска, больше веры!

Опоздаешь! Так и есть!..

Ты промедлил, светло-серый!

Они знали — игра стоит свеч,

А теперь — что ж сигналить рекламным щитам?

Ну, а может, гора ему с плеч

Иль с капота, и что у них есть еще там.

Нет, развилка как беда,

Стрелки врозь — и вот не здесь ты.

Неужели никогда

Не сближают нас разъезды?

Этот сходится, один,

И, врубив седьмую скорость,

Светло-серый лимузин

Позабыл нажать на тормоз.

Что ж, съезжаться — пустые мечты?

Или это как кровная месть городам?

Покатились колеса, мосты

И сердца… Или что у них есть еще там.

[1969]

СЛУХИ

Сколько слухов наши уши поражает!

Сколько сплетен разъедает, словно моль!

Ходят слухи, будто всё подорожает, абсолютно,

А особенно — штаны и алкоголь.

Словно мухи тут и там, ходят слухи по домам,

А беззубые старухи их разносят по умам.

— Слушай! Слышал? — под землёю город строют.

Говорят, на случай ядерной войны.

— Вы слыхали? — скоро бани все закроют, повсеместно,

Навсегда! — и эти сведенья верны.

Словно мухи тут и там, ходят слухи по домам,

А беззубые старухи их разносят по умам.

— А вы знаете? — Мамыкина снимают!

За разврат его, за пьянство, за дебош!

— Кстати, вашего соседа забирают, негодяя,

Потому что он на Берию похож.

Словно мухи тут и там, ходят слухи по домам,

А беззубые старухи их разносят по умам.

— Ой, что деется! — вчера траншею рыли,

Откопали две коньячные струи!