Владимир Высоцкий - Избранное Страница 13

— Говорят, шпионы воду отравили самогоном,

Ну, а хлеб теперь из рыбной чешуи.

Словно мухи тут и там, ходят слухи по домам,

А беззубые старухи их разносят по умам.

— Да, вы слышали? — теперь всё отменяют.

Отменили даже воинский парад.

— Говорят, что скоро все позапрещают, в бога душу!

Скоро всех к чертям собачьим запретят.

Словно мухи тут и там, ходят слухи по домам,

А беззубые старухи их разносят по умам.

И поют друг другу шёпотом ли, в крик ли.

Слух дурной всегда звучит в устах кликуш.

А к хорошим слухам люди не привыкли, почему-то

Говорят, что это выдумки и чушь.

Словно мухи тут и там, ходят слухи по домам,

А беззубые старухи их разносят по умам.

Закалённые во многих заварухах,

Слухи ширятся, не ведая преград.

Ходят сплетни, что не будет больше слухов совершенно,

Ходят слухи, будто сплетни запретят.

Но… словно мухи тут и там, ходят слухи по домам,

А беззубые старухи их разносят по умам.

[1969]

* * *

Нет меня, я покинул Расею!

Мои девочки ходят в соплях.

Я теперь свои семечки сею

На чужих Елисейских полях.

Кто-то вякнул в трамвае на Пресне:

«Нет его, умотал наконец!

Вот и пусть свои чуждые песни

Пишет там про Версальский дворец!»

Слышу сзади обмен новостями:

«Да не тот, тот уехал — спроси…»

«Ах не тот?»— и толкают локтями,

И сидят на коленях в такси.

А с которым сидел в Магадане,—

Мой дружок по гражданской войне, —

Говорит, что пишу ему: «Ваня,

Я в Париже. Давай, брат, ко мне!»

Я уже попросился обратно,

Унижался, юлил, умолял…

Ерунда! Не вернусь, вероятно,

Потому что и не уезжал.

Кто поверил — тому по подарку,

Чтоб хороший конец, как в кино, —

Забирай Триумфальную арку!

Налетай на заводы Рено!

Я смеюсь, умираю от смеха.

Как поверили этому бреду?

Не волнуйтесь — я не уехал.

И не надейтесь — я не уеду!

[1970]

ПОСЕЩЕНИЕ МУЗЫ

Сейчас взорвусь, как триста тонн тротила, —

Во мне заряд нетворческого зла.

Меня сегодня Муза посетила,

Немного посидела и ушла.

У ней имелись веские причины,

Я не имею права на нытьё.

Представьте — Муза ночью у мужчины!

Бог весть, что люди скажут про неё.

И всё же мне досадно, одиноко.

Ведь эта Муза, люди подтвердят, Засиживалась сутками у Блока,

У Бальмонта жила не выходя.

Я бросился к столу — весь нетерпенье,

Но… господи, помилуй и спаси!

Она ушла — исчезло вдохновенье

И три рубля, наверно, на такси.

Я в бешенстве — мечусь как зверь по дому.

Но бог с ней, с Музой, я её простил.

Она ушла к кому-нибудь другому,

Я, видно, её плохо угостил.

Огромный торт, утыканный свечами,

Засох от горя, да и я иссяк.

С соседями я допил, сволочами,

Для Музы предназначенный коньяк.

Ушли года, как люди в чёрном списке.

Всё в прошлом — я зеваю от тоски.

Она ушла безмолвно, по-английски,

Но от неё остались две строки.

Вот две строки, — я гений, прочь сомненья!

Даёшь восторги, лавры и цветы:

«Я помню это чудное мгновенье,

Когда передо мной явилась ты».

[1969]

* * *

В жёлтой жаркой Африке —

В центральной её части —

Как-то вдруг вне графика

Случилося несчастье,

Слон сказал, не разобрав:

— Видно, быть потопу!..—

В общем, так: один Жираф

Влюбился в Антилопу.

Поднялся галдёж и лай,

Только старый Попугай

Громко крикнул из ветвей:

— Жираф большой — ему видней!

— Что же, что рога у ней? —

Кричал Жираф любовно. —

Нынче в нашей фауне

Равны все пороговно!

Если вся моя родня

Будет ей не рада,—

Не пеняйте на меня —

Я уйду из стада!

Поднялся галдёж и лай,

Только старый Попугай

Громко крикнул из ветвей:

— Жираф большой — ему видней!

Папе антилопьему

Зачем такого сына?

Всё равно — что в лоб ему,

Что по лбу — всё едино.

И жирафов зять брюзжит: —

Видали остолопа? —

И ушли к бизонам жить

С Жирафом Антилопа.

Поднялся галдеж и лай,

Только старый Попугай

Громко крикнул из ветвей:

— Жираф большой — ему видней!

В желтой жаркой Африке

Не видать идиллий.

Льют Жираф с Жирафихой

Слёзы крокодильи.

Только горю не помочь —

Нет теперь закона.

У Жирафов вышла дочь

Замуж за Бизона.

Пусть Жираф был неправ,

Но виновен не Жираф,

А тот, кто крикнул из ветвей:

— Жираф большой — ему видней!

[1969]

ПОЕЗДКА В ГОРОД

Я самый непьющий из всех мужиков,

Во мне есть моральная сила.

И наша семья большинством голосов,

Снабдив меня списком на восемь листов,

В столицу меня снарядила,

Чтобы я привез снохе С ейным мужем по дохе,

Чтобы брату с бабой — кофе растворимый,

Двум невесткам по ковру,

Зятю черную икру,

Тестю — что-нибудь армянского разлива.

Я ранен, контужен, я малость боюсь

Забыть, что кому по порядку.

Я список вещей заучил наизусть,

А деньги зашил за подкладку

Значит, брату — две дохи,

Сестрин муж, — ему духи,

Тесть сказал: — Давай бери что попадется! —

Двум невесткам по ковру,

Зятю беличью икру,

Куму водки литра два, — пускай зальется.

Я тыкался в спины, блуждал по ногам,

Шел грудью к плащам и рубахам.

Чтоб список вещей не достался врагам,

Его проглотил я без страха.

Помню, шубу просит брат,

Куму с бабой — все подряд,

Тестю — водки ереванского разлива,

Двум невесткам взять махру,

Зятю заячью нору,

А сестре — плевать чего, но чтоб красиво.

Да что ж мне, пустым возвращаться назад? Но вот я набрел на товары.

— Какая валюта у вас? — говорят.

— Не бойсь, — говорю, — не доллары.

Растворимой мне махры,

Зять подохнет без икры,

Тестю, мол, даешь духи для опохмелки,

Двум невесткам — все равно,

Мужу сестрину — вино,

Ну, а мне — вот это желтое в тарелке.

Не помню про фунты, про стерлинги слов,

Сраженный ужасной догадкой.

Зачем я тогда проливал свою кровь,

Зачем ел тот список на восемь листов,

Зачем мне рубли за подкладкой?

Все же надо взять доху,

Зятю кофе на меху,

Куму — хрен, а тесть и пивом обойдется,

Также взять коньяк в пуху,

Растворимую сноху,

Ну а брат и шерри-бренди перебьется.

[1969]

СКАЖИ ЕЩЁ СПАСИБО, ЧТО ЖИВОЙ

Подумаешь — с женой не очень ладно.

Подумаешь — неважно с головой.

Подумаешь — ограбили в парадном.

Скажи еще спасибо, что живой.

Ну что ж такого — мучает саркома.

Ну что ж такого — начался запой.

Ну что ж такого — выгнали из дома.

Скажи еще спасибо, что живой.

Плевать — партнер по покеру дал дуба.

Плевать, что снится ночью домовой.

Плевать — в «Софии» выбили два зуба.

Скажи еще спасибо, что живой.

Да, ладно — ну, уснул вчера в опилках.

Да, ладно — в челюсть врезали ногой.

Да, ладно — потащили на носилках.

Скажи еще спасибо, что живой.

Неважно, что не ты играл на скрипке.

Неважно, что ты бледный и худой.

Неважно, что побили по ошибке.

Скажи еще спасибо, что живой.

Да, правда — тот, кто хочет — тот и может.

Да, правда — сам виновен, бог со мной!

Да, правда, но одно меня тревожит —

Кому сказать спасибо, что живой?

[1969]

* * *

Вагоны всякие,

Для всех пригодные. Бывают мягкие,

Международные.

Вагон опрятненький,

В нём нету потненьких,

В нём всё десятники

И даже сотники.

Рубашки модные —

В международные,

Ну, а пикейные —

Так те в купейные.

Лежат на полочке

Мешки-баллончики.

У каждой сволочи —

Свои вагончики.

Многосемейные

И просто всякие

Войдут в купейные

И даже в мягкие.

Порвёшь животики

На аккуратненьких! —

Вон, едут сотники,

Да на десятниках!

На двери нулики —

Смердят вагончики.

В них едут жулики

И самогонщики.

А кто с мешком — иди

По шпалам в ватнике.

Как хошь, пешком иди,

А хошь — в телятнике.

А вот теплушка та —

Прекраснодушно в ней, —

На сорок туш скота

И на сто душ людей.

Да в чём загвоздка-то?

Бей их дубиною!

За одного скота —

Двух с половиною.

Ах, степь колышется!

На ней — вагончики.

Из окон слышится:

«Мои лимончики!..»