Коллектив авторов - Великолепная десятка: Сборник современной прозы и поэзии Страница 13

Зинаида Пурис Дантон г. Пенза, Россия

Ниточкин давно подумывал открыть свое дело. Точнее сказать, мечтал. То есть, не очень надеялся, но деньги всё же копил и, чем ближе накопленная сумма подбиралась к вожделенному миллиону, тем сбыточнее становилась мечта. Раньше, покупая хлеб, Ниточкин думал только про хлеб, а когда покупал телепрограмму – про телепрограмму. А теперь в его лысоватой голове роились новые мысли: о том, что и булочная, и газетный киоск – это не что иное, как чей-то бизнес. И торговый центр, площадью сопоставимый с колхозом «Пионер», в котором он первокурсником собирал картошку, тоже чей-то бизнес. И кинотеатр. И рынок. И банк. И парк. Всё вокруг представляло собой один сплошной чей-то бизнес. И этот чужой бизнес окружал Ниточкина, сгущался вокруг него и норовил не оставить ему, Ниточкину, места.

Когда подружка жены открыла магазин и стала продавать детские игрушки, его жена Клара возмутилась:

– Чем мы хуже? Мы даже лучше.

Это была правда. Ниточкин не без основания считал и себя, и свою жену людьми исключительными. Клара – серьезная, трудолюбивая, хозяйственная, готовит, консервирует, шьет, вяжет, ни пылинки вокруг и белье глаженое. Он, Ниточкин, не пьет, ни курит, не дерется, не изменяет, не прогуливает. И соседи на него ни разу не жаловались. Поэтому, когда жена посетовала: «Люди дома строят трехэтажые, а мы, как бомжи, в квартирке двухкомнатной ютимся», он счел ее упрек справедливым и решил перейти от мечты к действию. Как раз к тому времени в спрятанной под ванной пластмассовой банке из-под морской соли, образовался миллион, состоящий из двухсот новеньких, словно только что отпечатанных, пятитысячных купюр.

И стал Ниточкин прикидывать, что бы такое открыть? Советовался с женой, а жена советовалась с подружкой. Подружка сказала:

– Новое тяжело поднимать, лучше купить готовый бизнес. Шашлычную, например, или кафе-мороженое. Склад можно купить – тоже дело хорошее. Да мало ли! Рестораны, бензоколонки, пекарни.

Пекарня показалась Ниточкину наиболее привлекательным вариантом. Хлеб нужен всем, хлеб даже важнее бензина. Круглый год его едят и богатые, и бедные, и загадочный средний класс. Едят больные в больницах, солдаты в армии, заключенные в тюрьмах, рабочие на заводах, студенты в институтах, пассажиры в поездах, туристы в походах и завсегдатаи в ресторанах. Едят с супом, с картошкой, с маслом, с вареньем и даже с икрой. Ниточкин представлял масштаб деятельности своей будущей пекарни, и у него кружилась голова.

Но быстро выяснилось, что хлеб уже пекут. И не только маленькие пекарни, но и большие супермаркеты. И хлебозаводы! Даже рестораны начали печь свой хлеб. А обычные люди покупают японские хлебопечки и перестают ходить в булочные.

Еще не начав дела, Ниточкин почувствовал на себе ледяное дыхание не знающего пощады рынка. Стоило ему заметить вывеску ресторана, кафе, пекарни или мастерской по ремонту зонтов, как среди красивых букв и нарядных картинок ему мерещился волчий оскал готовящейся к прыжку конкуренции. Покупая хлеб, он с содроганием смотрел на бесконечные витрины с булками, баранками, кексами, пончиками, пирогами, плюшками и пряниками, представлял коробку «своего» печенья, раздавленную огромной пирамидой из продукции конкурентов и замирал от ужаса, словно эта пирамида грозила расплющить его самого. Ниточкин пришёл к пониманию, что все виды деятельности представляют для него ничем не оправданный риск. А миллион, вобравший в себя четверть его заработной платы за два года, домик прабабушки и гараж двоюродного дяди, легко может исчезнуть в суровой борьбе за место на рынке.

В этот критический момент, когда он готов был идти на попятную, жена Клара сообщила новость: любовник ее подружки надумал ехать в Америку, поэтому продает свой бизнес. Недорого – всего за миллион, но только наличными.

И добавила:

– Она обещала поговорить насчет тебя. Позвони ей!

Ниточкин трясущимися пальцами набрал номер и пискнул в трубку невесть откуда взявшимся фальцетом:

– Я насчет бизнеса…

Подружка жены сначала рассказала про своего любовника, какой он козёл и предатель, потом дала обещание, что она и без него «очень даже прекрасно» проживет, не преминула всплакнуть, после чего сказала главное:

– Ресторан «Тихая гавань». В семь часов.

Сердце у Ниточкина заколотилось. Ресторан! Не павильон с мороженым и не киоск с шаурмой, а самый настоящий ресторан! Всего за миллион!

– Ты неправильно понял, – остановила его подружка жены. – Ресторан не продается. Этот козёл тебе там встречу назначил.

Ниточкин достал из-под ванны разрисованную медузами пластмассовую банку. Прижав ее к груди, он проследовал в спальню. Сел на кровать и посчитал купюры – получилось двести одна – на одну пятитысячную больше, чем должно быть. Он радостно затрепетал, но на всякий случай пересчитал еще раз. Теперь их стало сто девяносто девять. Мгновенно вспотев, Ниточкин лихорадочно пересчитал их снова. На этот раз получился ровно миллион.

Любовник подружки выглядел как американский президент. Зачесанные на пробор густые, коротко постриженные волосы, костюм, галстук, обручальное кольцо, серьезный взгляд и улыбка, открывающая ослепительно белые керамические зубы. На столе перед ним дымилась чашка кофе, такая же ослепительная, как его зубы.

От волнения у Ниточкина пересохло горло. Любовник подружки назвался Даниилом Антоновичем и сразу начал о деле:

– Помещение небольшое, арендная плата смехотворная, необходимого оборудования одна единица. Вмененный налог. Все есть – лицензия, сертификаты соответствия, санэпидстанция, пожарные. Сажаешь девочку на телефон и все.

Ниточкин осмелел:

– А что за дело вы продаете? Хотя бы в общих чертах. Сами понимаете, хотелось бы знать.

– Я продаю «Дантон», – ответил любовник подружки. – Это специальные услуги.

– А-а-а, – Ниточкин, хоть и сделал понимающее лицо, но всё же спросил: – А специальные – это какие?

– Не обозначенные в реестре услуг, – объяснил владелец загадочного «Дантона». – Эксклюзив. В этом вся выгода – услуга, не стоящая выеденного яйца, может стоить немалых денег.

– Немалых? – В горле у Ниточкина опять запершило, и он сглотнул слюну.

– Да, – подтвердил владелец. – На данный момент цена достаточно высока, но продолжает расти. Ее росту способствует инфляция и… – он не смог вспомнить, что еще способствует росту и закруглился: – И другие факторы.

– А клиенты? Много клиентов? – вдохновленный высокой ценой на специальные услуги Ниточкин надеялся услышать, что в них нуждается великое множество людей.

– Как сказать… – любовник подружки отхлебнул кофе, громко стукнув зубами о край чашки. – Народ обращается. После Нового года, конечно, затишье. Летом поменьше работы. В общем, как у всех.

Он замолчал, а Ниточкину хотелось спросить, сколько же будет получаться в месяц? Сколько денег? Но что-то ему подсказывало, что это будет глупый вопрос, поэтому он тоже замолчал.

– Поедемте смотреть? – предложил Даниил Антонович.

Небольшое двухэтажное здание, начисто лишенное архитектурных излишеств, напоминало куб. Украшением служили только баннеры: «Канцтовары», «ОАО Книголюб. Лаки и краски» и тот, который сулил Ниточкину будущее процветание, – «Дантон. Специальные услуги».

– Мы с Канцтоварами на первом этаже, а на втором Книголюбы, – объяснил Даниил Антонович, открывая входную дверь. – Книголюбы тут давно, еще с доперестроечных времен. Влиятельная была организация в свое время. Сейчас они торгуют краской. Если что, обращайся – соседей надо поддерживать.

Ниточкин зарделся. Было лестно сознавать, что кто-то уже нуждается в его, Ниточкина, поддержке.

У двери с табличкой «Дантон» Даниил Антонович остановился.

– У нас тут всего две смежные комнаты, – сказал он. – Вполне достаточно.

Он повернул латунную ручку и сделал приглашающий жест.

Высокий белый потолок, пепельного цвета стены, большое окно, наполовину прикрытое римской шторой. Пальма в узорчатом глиняном горшке. В центре овальный стол, компьютер, кресло для посетителей, у стены внушительный кожаный диван. Ниточкин замер в восхищении.

– А это керамогранит, – владелец «Дантона» топнул ногой, привлекая внимание покупателя к полу. – Испания!

– Мне нравится, – признался Ниточкин.

– Кто бы сомневался. Офис – это лицо компании. Я никогда не экономил на интерьере.

Размашистым шагом он подошел к двери с надписью «Служебное помещение», которую Ниточкин не сразу заметил и толкнул ее рукой.

Такого же пепельного цвета стены, темно-синий пол. Комнату можно было назвать пустой, если бы в центре ее на постаменте, отделанном той же испанской плиткой, не стоял стул. Очень большой стул, будто сделанный для великана. С высокой, уходящей под потолок спинкой.

– Вот здесь собственно все и совершается, – сообщил хозяин «Дантона».