Александр Житинский - Снежная почта Страница 13

«Нас ночь на крыльях подняла…»

Нас ночь на крыльях подняла.Исакий, погруженный в сон,Виднелся слева, как скалаВ потоке ветреном времен.

А справа, темный, как магнит,Подковой памятники сжав,Казанский сохранял гранитРоссийских каменных держав.

История сплетала сеть,Религий царственный покрой.И мусульманская мечетьСтояла где-то за рекой.

Но не кресты, не купола,Не роскошь Спаса-на-крови,—Нас поднимала и влеклаОдна религия любви.

Она умела с давних порУпрятать под ним крыломИ ночь, и город, и собор,И тени на лице твоем.

«Ты послушай, послушай, послушай…»

Ты послушай, послушай, послушайТишину белой ночи моей.Я печали ее не нарушу,Подожду, помолчу вместе с ней.

Над фигурами Летнего сада,Что белеют в прозрачной среде,Разлилась неживая прохлада,Разошлась, как круги на воде.

И над Марсовом полем, и дальше,Над Михайловским замком самим,Ночь раскинула строго, без фальши,Облаков позолоченный дым.

А на тихой реке, на Фонтанке,Укрываясь в пролетах мостов,Серебром потемневшей чеканкиОтражаются стекла дворцов.

В пустоте маслянистого светаКаждый отблеск свечою дрожит,И проститься с прохладою лето,Слава Богу, пока не спешит.

«Когда ночного города часы…»

Когда ночного города часыРаскручивают тонкие пружины,Парадные просторны и пустыИ фонарями сплющены машины,Бегущие по влажной мостовой,По диабазу площади Дворцовой,Когда Александрийский столп над головойТоржественным сияньем обрисован,Когда шестерка бронзовых конейПочти срывает с арки колесницуИ белый ветер спящих тополейОкутывает мраморные лица,Когда событий утренняя связьПокажется до странности нечеткой,—Пройдешь под императорской решеткойИ на мосту закуришь, торопясь.

«Неслышно тебя обнимая…»

Неслышно тебя обнимая,Шепну: – Наконец-то, одни!Как тихо ты дышишь, родная!Как бледно мерцают огни!

Одни в этой комнате темной,Где час пролетает, как миг,Над нами лишь город огромный,Он тоже достаточно тих.

Любимая! Шепотом вешнимПозволь мне коснуться лица.Мы спрятались, будто в скворешник,Два нежных и теплых скворца.

И, взявши друг друга за руки,Мы тихие песни поем,И снова лишь час до разлукиПробыть нам осталось вдвоем.

«Не бойся звуков. Мы одни…»

Не бойся звуков. Мы одни.Нас ночь не замечает.Ты на моем плече усни,Пускай нас дождь качает.

Не различаю в этот миг,Что будет впереди.От губ твоих, от глаз твоихЯ не могу уйти.

Не торопи меня домой,Не охраняй меняОт этой радости земной,От своего огня.

Ни слова мне не говори!Так было суждено,Давно погасли фонари,В твоем окне – темно.

«Уже незаметное утро…»

Уже незаметное утроДотронулось краешков глаз.Подумай, как просто и мудроПрирода устроила нас.

Она словно знала, как вечныПризнанья твои и нежны,Как волосы ночью беспечны,А губы мягки и влажны.

И, день перепутавши с ночью,Из сна перенесшая в явь,Она создала нас воочью,Из утренней мглы изваяв.

«Чертой неуловимою…»

Чертой неуловимоюМелькнула на стене…Вернись ко мне, любимая,И задержись во сне!

Чтоб я тебя, летучуюИ зыбкую, как дым,Ласкал, не веря случаю,Дыханием своим.

Но не достигнуть голосомТебя в такую рань.Твоим упавшим волосомМне стянута гортань.

Лунные сны

1.

Милая, вспомни луну!Сонная пропасть ВселеннойНам заморочила очи,Держит нас в темном плену.

Милая, так хорошиЗвезды, как дырочки в небе,Чтобы подглядывать тайноЗа состояньем души.

В окна мне бьется волна.Ночь, точно Черное море,Так же тепла и бездонна,И солона, и полна

Негою. Грех небольшойСном колыбельным оплачен,Или оплавлен луною,Или оплакан душой.

2.

Зыбкий лунатик, как дым,Вьется на угольной крыше.Он дирижер наших снов,Мы их ресницами слышим.

Ночь перенаселена.Кот, изогнувшись, как арфа,Что-то мурлычет, а хвостДержит скрипичным ключом.

Рифма сбежала к другим.Я не ревную. Напротив.От одиночества сладкоВ комнате пахнет луной.

Легкий лунатик и кот,Вытянувшись, улетают.На шерстяных облакахРифмы печальные спят.

Господи! Как глубокиТайны твои и причиныВзгляда, кивка головыИ мановенья руки.

3.

Автомобиль ночной, как жук,Шершаво едет под балконом,Согласно мировым законамВокруг распространяя звук.

Луна распространяет сны,А я кладу их в бандероли,Рассчитывая в этой ролиПробыть до будущей весны.

Пускай тебе приснится скрипка,Кота соседского улыбка,Луна – и в профиль и анфасОбъединяющая нас.

Пускай тебе приснятся птичкиФотографов, зрачки зверей,Все запятые и кавычкиПечальной повести моей,

Летающие обезьяны,Бананы, лунная трава,Изюм из булочки, туманы,И талисманы, и слова,

Которые другим не снятся,Пускай приснится астроном,Экватор, ария паяца,Бутылка с марочным вином.

Стихи без рифмы и размера,Ромашки, Золушкин наряд,Пиратский флаг, святая вера,Змей-искуситель, рай и ад.

Пускай приснится наше утро,Халатик, тени на лице,Соседи, крест из перламутра,Моя любовь и я в конце.

«В темном городе уснули…»

Пью вино «Напареули»,

Что осталось от гостей…

В темном городе уснулиВсе знакомые давно.Я один сижу на стуле,Пью армянское вино.

Хоть бы черт какой приехал!В одиночку пить не в счет.Мне поет Эдита ПьехаПро какой-то поворот.

Хоть бы ведьмочку какуюСатана прислал ко мне!Я сижу, сижу, тоскую,А вино на самом дне.

Вижу: чертик из бутылкиКосо смотрит на меня.Все заснули, как в могилке.Спит и ведьмочка моя.

«Затворница! В коробке телефона…»

Затворница! В коробке телефонаНеверный отзвук прозвенит.Тебе пора проснуться, Персефона,Обидится Аид.

Несчастлива случайная победа,Но поражение страшней.Прикованная к скалам Андромеда,Обидится Персей.

Мне кажется, что преданность – измена,Но только головою вниз.Отдай другому яблоко, Елена!Обидится Парис.

Уставшему от суеты и крикаИ отворившему окноОрфею – кто там сзади? Эвридика? —Орфею все равно.

«Так легко принять на веру…»

Так легко принять на веруБлеск твоих опасных глаз,Эту музыку, не в меруОпьяняющую нас.

Так легко поддаться ласкеИли выдумать ее,Отвечая без опаскиНа доверие твое.

В танце медленном и страстномТак легко, теряя нить,Молодым, желанным, властным,Как над пропастью, скользить.

«Ты – камушек Вселенной…»

Ты – камушек Вселенной,Ночной метеорит.Твой след, слепой, мгновенный,В душе моей сгорит,Царапиной отметит,Звездой в окне блеснет,Всю жизнь мою осветит,По сердцу полоснет.

Ты – камушек пространства,Летучая звезда.Какое постоянство —Года, года, года…Так много в них сияньяИ жгучего огня,Что ты на расстояньеИспепелишь меня.

«Почему ты мне не пишешь?…»

Почему ты мне не пишешь?Может быть, бумаги нет?Напиши тогда на крышахМне ответ за восемь лет.

Напиши его на свечке,На заснеженном дворе,На орешке, на дощечке,На березовой коре.

Напиши его на шпалах,На билетах проездных,На слезящихся вокзалахИ бесслезных мостовых.

Нацарапай, как придется,Тонкой бритвой на руке.Кровь по капельке прольетсяИ засохнет в кулаке.

«Оно почти прозрачным было…»

Оно почти прозрачным было,Когда взглянул я на просвет, —Письмо, которое вместилоДесяток строк и восемь лет.

Уже забытый этот почеркИ женский правильный нажим,И вдруг – молниеносный прочерк,С которым в прошлое спешим.

Еще конверта не вскрывая,Припомнить точно день и час,Когда завеса дождеваяВ том августе укрыла нас.

Увидеть странными глазамиИ мокрый скверик, и канал,И зонтик крохотный над нами,Что тщетно нас объединял.

И лишь припомнив поминутноТот день с начала до конца,Прочесть письмо – спокойно, трудно,Стирая быстрый пот с лица.

«Спасибо, ромашка лесная!…»