Том 4. Поэмы, сказки - Александр Сергеевич Пушкин Страница 13

Хазарский хан, избранный славой,

Ратмир, в любви, в войне кровавой

Его соперник молодой,

Ратмир в пустыне безмятежной

Людмилу, славу позабыл

И им навеки изменил

В объятиях подруги нежной.

 Герой приближился, и вмиг

Отшельник узнает Руслана,

Встает, летит. Раздался крик…

И обнял князь младого хана.

«Что вижу я? – спросил герой, –

Зачем ты здесь, зачем оставил

Тревоги жизни боевой

И меч, который ты прославил?»

– «Мой друг, – ответствовал рыбак, –

Душе наскучил бранной славы

Пустой и гибельный призрак.

Поверь: невинные забавы,

Любовь и мирные дубравы

Милее сердцу во сто крат –

Теперь, утратив жажду брани,

Престал платить безумству дани,

И, верным счастием богат,

Я всё забыл, товарищ милый,

Всё, даже прелести Людмилы».

– «Любезный хан, я очень рад! –

Сказал Руслан, – она со мною».

– «Возможно ли, какой судьбою?

Что слышу? Русская княжна…

Она с тобою, где ж она?

Позволь… но нет, боюсь измены;

Моя подруга мне мила;

Моей счастливой перемены

Она виновницей была;

Она мне жизнь, она мне радость!

Она мне возвратила вновь

Мою утраченную младость,

И мир, и чистую любовь.

Напрасно счастье мне сулили

Уста волшебниц молодых;

Двенадцать дев меня любили:

Я для нее покинул их;

Оставил терем их веселый

В тени хранительных дубров;

Сложил и меч, и шлем тяжелый,

Забыл и славу, и врагов.

Отшельник мирный и безвестный,

Остался в счастливой глуши,

С тобой, друг милый, друг прелестный,

С тобою, свет моей души!»

 Пастушка милая внимала

Друзей открытый разговор

И, устремив на хана взор,

И улыбалась, и вздыхала.

 Рыбак и витязь на брегах

До темной ночи просидели

С душой и сердцем на устах –

Часы невидимо летели.

Чернеет лес, темна гора;

Встает луна – всё тихо стало;

Герою в путь давно пора.

Накинув тихо покрывало

На деву спящую, Руслан

Идет и на коня садится;

Задумчиво безмолвный хан

Душой вослед ему стремится,

Руслану счастия, побед,

И славы, и любви желает…

И думы гордых, юных лет

Невольной грустью оживляет…

 Зачем судьбой не суждено

Моей непостоянной лире

Геройство воспевать одно

И с ним (незнаемые в мире)

Любовь и дружбу старых лет?

Печальной истины поэт,

Зачем я должен для потомства

Порок и злобу обнажать

И тайны козни вероломства

В правдивых песнях обличать?

Княжны искатель недостойный,

Охоту к славе потеряв,

Никем не знаемый Фарлаф

В пустыне дальней и спокойной

Скрывался и Наины ждал.

И час торжественный настал.

К нему волшебница явилась,

Вещая: «Знаешь ли меня?

Ступай за мной; седлай коня!»

И ведьма кошкой обратилась;

Оседлан конь, она пустилась;

Тропами мрачными дубрав

За нею следует Фарлаф.

 Долина тихая дремала,

В ночной одетая туман,

Луна во мгле перебегала

Из тучи в тучу и курган

Мгновенным блеском озаряла.

Под ним в безмолвии Руслан

Сидел с обычною тоскою

Пред усыпленною княжною.

Глубоку думу думал он,

Мечты летели за мечтами,

И неприметно веял сон

Над ним холодными крылами.

На деву смутными очами

В дремоте томной он взглянул

И, утомленною главою

Склонясь к ногам ее, заснул.

 И снится вещий сон герою:

Он видит, будто бы княжна

Над страшной бездны глубиною

Стоит недвижна и бледна…

И вдруг Людмила исчезает,

Стоит один над бездной он…

Знакомый глас, призывный стон

Из тихой бездны вылетает…

Руслан стремится за женой;

Стремглав летит во тьме глубокой…

И видит вдруг перед собой:

Владимир, в гриднице высокой,

В кругу седых богатырей,

Между двенадцатью сынами,

С толпою названных гостей

Сидит за браными столами.

И так же гневен старый князь,

Как в день ужасный расставанья,

И все сидят, не шевелясь,

Не смея перервать молчанья.

Утих веселый шум гостей,

Не ходит чаша круговая…

И видит он, среди гостей,

В бою сраженного Рогдая:

Убитый, как живой, сидит;

Из опененного стакана

Он, весел, пьет и не глядит

На изумленного Руслана.

Князь видит и младого хана,

Друзей и недругов… и вдруг

Раздался гуслей беглый звук

И голос вещего Баяна,

Певца героев и забав.

Вступает в гридницу Фарлаф,

Ведет он за руку Людмилу;

Но старец, с места не привстав,

Молчит, склонив главу унылу,

Князья, бояре – все молчат,

Душевные движенья кроя.

И всё исчезло – смертный хлад

Объемлет спящего героя.

В дремоту тяжко погружен,

Он льет мучительные слезы,

В волненье мыслит: это сон!

Томится, но зловещей грезы,

Увы, прервать не в силах он.

 Луна чуть светит над горою;

Объяты рощи темнотою,

Долина в мертвой тишине…

Изменник едет на коне.

 Пред ним открылася поляна;

Он видит сумрачный курган;

У ног Людмилы спит Руслан,

И ходит конь кругом кургана.

Фарлаф с боязнию глядит;

В тумане ведьма исчезает,

В нем сердце замерло, дрожит.

Из хладных рук узду роняет.

Тихонько обнажает меч.

Готовясь витязя без боя

С размаха надвое рассечь…

К нему подъехал. Конь героя,

Врага почуя, закипел.

Заржал и топнул. Знак напрасный!

Руслан не внемлет; сон ужасный,

Как груз, над ним отяготел!..

Изменник, ведьмой ободренный,

Герою в грудь рукой презренной

Вонзает трижды хладну сталь…

И мчится боязливо вдаль

С своей добычей драгоценной.

 Всю ночь бесчувственный Руслан

Лежал во мраке под горою.

Часы летели. Кровь рекою