Ли Бо - Стихи в переводе Сергея Торопцева Страница 14

755 г.

Станс о горной фазанке

Над Горьким бамбуком осенняя всходит луна,На горьком бамбуке[213] — фазанки печальная тень,За дикого яньского[214] гуся выходит она:«Меня он на север увозит на склоны Яньмэнь[215]!»Хлопочут подружки, стараясь ее остеречь:«Южанку обманет, как водится, северный гусь,Мороз над Заслоном Багровым[216] свиреп, точно меч,Захочешь в Цанъу[217], он ответит тебе — не вернусь.»«Нет, я с этим гусем лететь не могу, хоть умри!» —Так, слезы на перья роняя, она говорит.

754 г.

Вот и поднялся он на «Большую башню», как именовалась гора Далоу в 40 км от г. Чичжоу, формой напоминающая легкую постройку. Здесь он не раз бродил, ища сурик, из коего посвященные даосы изготовляли Эликсир бессмертия, смотрел в сторону запада, где осталась покинутая им столица, а в мыслях его уже восток, город Янчжоу, куда, устремляясь к Восточному морю, в котором на гигантских черепахах плавают острова бессмертных святых, воды Реки уносят горькие слезы одинокого странника, скитальца, чуждого этому миру. Поэт, остро переживавший свои неудачи при дворе, стоит перед дилеммой — найти сурик, чтобы приготовить эликсир бессмертия, или раствориться в простоте бытия, но — все же в «заоблачных высях».

Ночую на озере Креветок

От Желтого пика нас гонит рассветный петух,Чтоб к озеру Ся нам добраться в закатную пору.Из темного леса торчит серебристый бамбук —То струи дождя исчеркали застывшую гору.Искателей сурика, нас ожидает ночлегНа утлом челне среди лотоса листьев зеленых.Распахнуто небо полночное, и человекВ сверкании звездных потоков стоит, ослепленный.А утром — к Далоу, где сурик мы сможем найтиНа тропах извилистых или в лощинах тенистых…А что если мне к старику-дровосеку уйтиИ рубкой деревьев заняться в заоблачных высях?

754 г.

На Осеннем плесе Ли Бо упорно работал над страстным манифестом своего мировоззрения циклом «Дух старины» (Гу фэн), 59-ю стихотворениями, создававшимися поэтом в течение всей жизни.

*Мир Путь утратил, Путь покинул мир*

Мир Путь утратил, Путь покинул мир[219],Давно забыт тот праведный Исток,Трухлявый пень сегодня людям мил,А не коричных рощ живой цветок[220].И потому у персиков и сливБезмолвно раскрываются цветы.Даны веленьем Неба взлет и срыв,И мельтешения толпы пусты…Уйду я, как Гуанчэн-цзы, туда,В Неисчерпаемости ворота[221].

753 г.

*Как перл, сверкая, Феникс прилетел,*

Как перл, сверкая, Феникс прилетел,Небесной глубины прорезав синь,Но был отвергнут — вот его удел,Не приняли посланье в Чжоу-Цинь[222].Отчаявшись, брожу по свету я,Бездомный, одинокий человек.Мне так нужна Пурпурная ладья[223]Мирскую пыль отрину я навек.В дали морей, на крутизне вершин,У Чистой речки сурик бы найти,На пик Далоу восхожу один,Откуда в высь бессмертных сонм летит.Их тени исчезают в вышине,Вихрь-колесница не вернется в мир…Боюсь, с мечтой расстаться надо мне,Я опоздал принять сей Эликсир,Смотрю в зерцало, вижу — седина.Простите, те, кто взмыл на журавлях,Давно меня покинула весна,Ушла в тот край, где персики в цветах.В град Чистоты[224] бы вознестись — туда,Где, как Хань Чжун[225], останусь навсегда.

754 г.

*Дух осени Жушоу злато жнет,*

Дух осени Жушоу[226] злато жнет,Над морем месяц, тонкий, как струна,Кричит цикада и к перилам льнет,Печали нескончаемой полна.Где исчезает ряд блаженных дней?Дает нам Небо перемены знак,Осенний хлад рождает ветр скорбей,Сокрылись звезды, бесконечен мрак.Мне грустно так, что лучше помолчатьИ в песне до зари излить печаль.

753 г.

*Мой меч при мне, гляжу на мир кругом:*

Мой меч[227] при мне, гляжу на мир кругом:На нем лежит дневная благодать,Но заросли скрывают дивный холм,Душистых трав в ущелье не видать.В краях закатных Феникс вопиетНет древа для достойного гнезда,Лишь воронье приют себе найдетДа возится в бурьяне мелкота[228].Как пали нравы в Цзинь[229]! Окончен путь!Осталось только горестно вздохнуть.

753 г.

*Большая Жаба в Высшей Чистоте*

Большая Жаба в Высшей ЧистотеНабросилась на Яшмовый Чертог[230],Душа златая гаснет в черноте[231],И сякнет в небесах лучей поток.В Пурпурных таинствах зловещий Змей[232],Зарю восхода хмарь обволокла,И тучи обещают сумрак дней,Весь вещный мир объяла ночи мгла.Та, что в «Глухих вратах» заточена[233],Теперь одна, ее глава седа.Тля ест цветы, и гибнут семена[234],Небесным хладом снизошла беда[235].Вздохну печально ночи нет конца,И слезы грусти падают с лица.

753 г.

*Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк,*

Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк,Как ветер, улетают времена.Свежа трава, но иней пал поверх,Закат истаял, и опять — луна.Несносна осень, что виски белит,Мгновенье — и останется труха.Из тьмы времен к нам праведники шли —И кто же задержался на века?Муж благородный — птицей в небе стал,Презренный люд преобразился в гнус[236]…Но разве так Гуанчэн-цзы[237] летал?!Был в тучку впряжен легкокрылый Гусь.

753 г.

*Цзюньпин уже отринул мира плен,*

Цзюньпин[238] уже отринул мира плен,И миру без Цзюньпина жить осталось.Прозрел он ряд Великих ПеременИ многих спас, познав Первоначало[239].Влекомый Дао, он забыл про мирИ размышлял, замкнув плотнее двери.Не явится к нам всуе Белый Тигр,Пока не возвестит Пурпурный Феникс[240].Под белым солнцем обозначен рок,Но кто его узрит в потоках звездных?Ведь гость морской[241] от нас уже далек,И некому постичь безмолвья бездну[242]!

753 г.

Городок у реки как на дивной картине

«Городок у реки» — поэтическое прозвание Сюаньчэна. За три века до Ли Бо здесь начальствовал замечательный поэт Се Тяо, которого Ли Бо ценил больше многих, узнав в нем созвучную душу. Так что, покинув Осенний плес, простившись с виноделом Ван Лунем, направимся к югу от Вечной Реки, чтобы поклониться кумиру нашего поэта. «Городок у реки» откроется нам не сразу. По пути мы полюбуемся другими красотами многообразного и духовно глубокого Китая.

Прощай, монах с вершины горной

Откуда ты, монах, пришел в Шуйси[243],Где лик луны плывет меж берегов?Чуть рассвело, ты, молвив мне «прости»,Поднялся по ступеням облаковВ недосягаемую высотуНад сотней сотен гор, меж звезд и лун,Беспечный, как когда-то был Чжи Дунь,Ветрам отдавшись, словно Юань-гун[244].Увидимся ль когда-нибудь, монах?Гориллы вой ночной вселяет страх.

755 г.

Проплыли с Се Лянфу по реке Цзинчуань до монастыря Линъянь

Челн непрокрашенный[247] несет нас по Цзинси —Чем это не Жоси, не Облачны врата[248]?Мы следуем Канлэ, и этот вид красив,А Гуйцзи далеко, пойдем ли мы туда?

755 г.

Провожаю брата Чуня вдоль реки Цзинчуань

Прелестна Цзинчуаньская река,Красы ручья Жое[249] тут были б жалки,Лазурные вершины по брегам,Гуляют цапли по парчовой гальке,Извивы за извивами манят,Да задержаться силы не достанет,Ручей Цинь Гао[250] отошел назад,А впереди — кумирня на Линъяне[251],Святой Цзымин меня не увидал,Лишь ясная луна с небес спросила:Скажи, что привело тебя сюда? —Та тьма, которая Ли Ао[252] скрыла.Пэнлайского холма достойна кисть[253],Что создает чистейшие творенья.На этот мир прекрасный оглянись,На тайный дух, идущий от деревьев.Ты — наш Хуэйлянь[254], прими бокал вина,Ты — наш Ма Лян, семейный Белобровый[255].Нет строк про мост у моря у меня,Да и про мост над речкой нет ни слова[256].Когда еще тебя увижу я?Разлуки обрывают наши встречи.Ну, а пока цветистая ладьяПлывет меж табунов в златых уздечках.Мы — Фениксы с горы Цанъу с тобой,Сидим на разных ветках Древа яшмы[257],И путь свой каждый выбирает свой,За край небес ты улетишь однажды,Увидишь даль, что поглощает свет.И пусть в осенней тьме дрожат гориллы,С волною я пошлю тебе привет,Чтоб знал ты — брата сердце не забыло.

755 г.