Владимир Маяковский - Любит? не любит? Я руки ломаю Страница 15

1926

Любовь

Мир       опять                цветами оброс,у мира           весенний вид.И вновь             встает                        нерешенный вопрос —о женщинах                    и о любви.Мы любим парад,                            нарядную песню.Говорим красиво,                             выходя на митинг.Но часто               под этим,                               покрытый плесенью,старенький-старенький бытик.Поет на собранье:                             «Вперед, товарищи…»А дома,            забыв об арии сольной,орет на жену,                      что щи не в навареи что         огурцы                     плоховато просолены.Живет с другой —                              киоск в ширину,бельем —               шантанная дива.Но тонким чулком                             попрекает жену:— Компрометируешь                                  пред коллективом.—То лезут к любой,                            была бы с ногами.Пять баб               переменит                                 в течение суток.У нас, мол,                  свобода,                                а не моногамия.Долой мещанство                             и предрассудок!С цветка на цветок                               молодым стрекозломпорхает,              летает                         и мечется.Одно ему                в мире                            кажется злом —это      алиментщица.Он рад умереть,экономя треть,три года              судиться рад:и я, мол, не я,и она не моя,и я вообще                  кастрат.А любят,              так будь                            монашенкой верной —тиранит              ревностью                                всякий пустяки мерит             любовь                          на калибр револьверный,неверной                в затылок                                 пулю пустя.Четвертый —                       герой десятка сражений,а так,          что любо-дорого,бежит           в перепуге                             от туфли жениной,простой туфли Мосторга.А другой               стрелу любви                                     иначе метит,путает            — ребенок этакий —уловленье                любимой                               в романические сетис повышеньем                        подчиненной по тарифной сетке…По женской линиитоже вам не райские скинии.Простенького паренькаподцепила                  барынька.Он работать,                     а ее                            не удержать никак —бегает за клёшем                            каждого бульварника.Что ж,           сиди                    и в плаче                                   Нилом нилься.Ишь! —             Жених!— Для кого ж я, милые, женился?Для себя —                   или для них? —У родителей                    и дети этакого сорта:— Что родители?                           И мы                                     не хуже, мол! —Занимаются                     любовью в виде спорта,не успев               вписаться в комсомол.И дальше,                к деревне,                                 быт без движеньица —живут, как и раньше,                                   из года в год.Вот так же                   замуж выходят                                            и женятся,как покупают                       рабочий скот.Если будет                  длиться так                                      за годом годик,то,     скажу вам прямо,не сумеет                разобрать                                и брачный кодекс,где отец и дочь,                          который сын и мама.Я не за семью.                       В огне                                  и в дыме синемвыгори             и этого старья кусок,где шипели                   матери-гусынии детей             стерег                        отец-гусак!Нет.        Но мы живем коммуной                                               плотно,в общежитиях                        грязнеет кожа тел.Надо         голос                  подымать за чистоплотностьотношений наших                              и любовных дел.Не отвиливай —                            мол, я не венчан.Нас       не поп скрепляет тарабарящий.Надо         обвязать                        и жизнь мужчин и женщинсловом,            нас объединяющим:                                             «Товарищи».

1926

Вместо оды

Мне б хотелось                        вас                              воспеть                                           во вдохновенной оде,только ода                 что-то не выходит.Скольким идеаламсмерть на кухне                          и под одеялом!Моя знакомая —                           женщина как женщина,оглохшая               от примусов пыхтения                                                    и ухания,баба советская,                         в загсе венчанная,самая передовая                          на общей кухне.Хранит она                   в складах лучших датзамужество                  с парнем среднего ростца;еще не партиец,                          но уже кандидат,самый красивый                           из местных письмоносцев.Баба сердитая,                        видно сразу,потому что сожитель ейныйогромный синяк                          в дополнение к глазуприставил,                  придя из питейной.И шипит она,                      выгнав мужа вон:— Я       ему              покажу советский закон!Вымою только                       последнюю из посуд —и прямо в милицию,                                 прямо в суд…—Домыла.              Перед взятием                                      последнего рубежазвонок            по кухне                           рассыпался, дребезжа.Открыла.                Расцвели миллионы почек,высохла              по-весеннему                                    слезная лужа…— Его почерк!письмо от мужа.—Письмо раскаленное —                                     не пишет,                                                     а пышет.«Вы моя душка,

                         и ангел                                      вы.Простите великодушно!                                      Я буду тишеводы         и ниже травы».Рассиялся глаз,                        оплывший набок.Слово ласковое —                             мастер                                         дивных див.И опять             за примусами баба,все поняв                и все простив.А уже          циркуля письмоносцаза новой юбкой                         по улицам носятся;раскручивая язык                             витиеватой лентой,шепчет            какой-то                          охаживаемой Вере:— Я за положительность                                       и против инцидентов,которые              вредят                         служебной карьере.—Неделя покоя,                      но больше                                      никакне прожить                   без мата и синяка.Неделя —                и снова счастья нету,задрались,                 едва в пивнушке побыли…Вот оно —                 семейное                                «перпетууммобиле».И вновь             разговоры,                               и суд, и «треть»на много часов                         и недель,и нет решимости                            пересмотретьсемейственную канитель.Я   напыщенным словам                                     всегдашний враг,и, не растекаясь одами                                     к восьмому марта,я хочу,           чтоб кончилась                                    такая помесь драк,пьянства,                лжи,                       романтики                                         и мата.

1927