Александр Полежаев - Стихотворения и поэмы Страница 16

3. Воспоминание

Исчезли, исчезли веселые дни,Как быстрые воды умчались.Увы! Но в душе охладелой ониС прискорбною думой остались.Как своды лазурного неба мрачит,Облекшися в бурю, ненастье,Так грусть мое сердце и дух тяготит.Полина, отдай мое счастье!Полина! О боги! Почто я узрелТвои красоты несравненны?Любовь без надежды — мой грозный удел.Безумец слепой, дерзновенный,Чтоб видеть улыбку на милых устах,Я жертвовал каждой минутойИ пил не блаженство в прелестных очах,Но яд смертоносный и лютый.Невольно кипела горячая кровьВ мечтаниях нежных и страстных,Невольно в груди волновалась любовьИ пламя желаний опасных.Приятное иго почувствовал я,В душе родилась перемена,Исчезла свобода, подруга моя,Не мог избежать я от плена.Но что, о прекрасная, сталось со мной —Волшебная прелестей сила! —Когда тебя обнял я пылкой рукой,Когда ты, мой друг, приклонилаНа перси лилейные робко главуИ в страсти взаимной призналась?И всё совершилось… Почто ж я живу?Минута любви миновалась!Далёко, Полина, далёко оно,Восторгов живых упоенье;Быть может, навек и навек мне одноВ награду осталось мученье…Исчезли, исчезли веселые дни,Как быстрые воды умчались.Увы! Но в душе охладелой ониС прискорбною думой остались.

4. Любовь

Свершилось ЛилетеЧетырнадцать лет;Милее на светеКрасавицы нет.Улыбкою радостьИ счастье дари́т;Но счастия сладостьЛилеты бежит.Не лестны унылойТолпы женихов,Не радостны милойВеселья пиров.В кругу ли бываетПодруг молодых —И томность сияетВ очах голубых.Одна ли в приятномЗабвенье она —Везде непонятнымЖеланьем полна.В природе прекраснойЧего-то ей нет,Какой-то неясныйЕй мнится предмет:Невольная скукаДевицу крушитИ тайная мукаВолнует, томит.Ах, юные лета!Ах, пылкая кровь!Лилета, Лилета!Ведь это — любовь.

5. Новая беда

Беда вам, попадьи, поповичи, поповны!Попались вы под суд и причет весь церковный!За что ж? За чепчики, за блонды, кружева,За то, что и у вас завита голова,За то, что ходите вы в шубах и салопах,Не в длинных саванах, а в нынешних капотах,За то, что носите с мирскими нарядуОдежды светлые себе лишь на беду.А ваши дочери от барынь не отстали —В корсетах стянуты, турецки носят шали,Вы стали их учить искусству танцевать,Знакомить с музыкой, французский вздор болтать.К чему отличное давать им воспитанье?Внушили б им любить свое духовно званье.К чему их вывозить на балы, на пиры?Учили б их варить кутью, печь просвиры.Коль правду вам сказать, вы, матери, не правы,Что глупой модою лишь портите их нравы.Что пользы? Вот они, пускаясь в шумный мир,Глядят уж более на фрак или мундирНе оттого ль, что их по моде воспитали,А грамоте учить славянской перестали?Бывало, знали ль вы, что значит мода, вкус?А нынче шьют на вас иль немец, иль француз.Бывало, в простоте, в безмолвии вы жили,А ныне стали знать мазурку и кадрили.Ну, право, тяжкий грех, оставьте этот вздор,Смотрите, вот на вас составлен уж собор.Вот скоро Фотий сам с вас мерку нову снимет,Нарядит в кофты всех, а лишнее всё скинет.Вот скоро — дайте лишь собрать владыкам ум —Они вам выкроят уродливый костюм!Задача им дана, зарылись все в архивы.В пыли отцы, в поту! Вот как трудолюбивы:Один забрался в даль под Авраамов векСовета требовать от матушек Ревекк,Другой перечитал обряды назореев,Исчерпал Флавия о древностях евреев,Иной всей Греции костюмы перебрал,Другой славянские уборы отыскал.Собрали образцы, открыли заседаньеИ мнят, какое ж дать поповнам одеянье,Какое — попадьям, какое — детям их.Решите же, отцы! Но спор возник у них:Столь важное для всех, столь чрезвычайно делоВозможно ль с точностью определить так смело?Без споров обойтись отцам нельзя никак —Иначе попадут в грех тяжкий и просак.О чем же этот спор? Предмет его преважный:Ходить ли попадьям в материи бумажной,Иметь ли шелковы на головах платки,Носить ли на ногах Козловы башмаки?Чтоб роскошь прекратить, столь чуждую их лицам,Нельзя ли обратить их к древним власяницам,А чтоб не тратиться по лавкам, по швеям,Не дать ли им покров пустынный, сродный нам?Нет нужды, что они в нем будут как шутихи,Зато узнает всяк, что это не купчихи,Не модны барыни, а лик церковных жен.Беда вам, матушки, дождались перемен!Но успокойтесь, страх велик лишь издали бывает:Вас Шаликов своей улыбкой ободряет.«Молчите, — говорит, — я сам войду в синод,Представлю свой журнал, и, верно, в новый годПовеет новая приятная погодаДля вашей участи и моего дохода.Как ни кроить убор на вас святым отцам,Не быть портными им, коль мысли я не дам».

ГЕНИЙ

Кто сей блестящий серафим,

Одетый облаком лазури,

Лучом струистым огневым,

Быстрее молнии и бури

Парящий гордо к небесам?..

Я зрел: возникнувши из праха,

В укор судьбе, в укор векам,

Он разорвал оковы страха,

Удел ничтожный бытия,

Он бросил взор негодованья

На сон природы, на себя,

На омертвелые созданья.

«Я жив, — он рек, — я человек,

Я неразрывен с небесами!»

И глубь эфирную рассек

Одушевленными крылами.

Се он, божественный, летит,

Душевных сил и славы полный,

И под собой с улыбкой зрит

И твердь и океанов волны.

Уже он там, достиг небес,

Мелькнул незрим в дали туманной,

И легкий след его исчез,

Как ветр долин благоуханный,

Как метеор во тьме ночной.

Как сон от дневных впечатлений…

Кто ж он, сей странник неземной?

Великий ум, блестящий гений!

Раздайся, вечность, предо мной!

Покровы мрачные, спадите!

И в след за истиной святой,

Душа и разум мой, парите!

О гений мира и любви,

Первоначальный жизни датель,

Не ты ли неба и земли

Непостижимый есть создатель?

Не ты ли радужным перстом

Извлек вселенную из бездны,

Не ты ль в пространстве голубом

Рассеял ночь и день подзвездный.

Не ты ль Гармонию низвел

На безобразные атомы

И в хор пленительный привел

Дыханья малые и громы,

Чья невидимая рука

Могла ничто и всё устроить:

И смертного и червяка

Создать, взрастить и успокоить?

Кто есть начало и конец

Непостижимых устроений,

Ты добродетели отец,

Ты правота, могущий Гений.

О, дел бессмертных красота!

Венец премудрости глубокой.

Святой дар неба — правота,

Великих душ удел высокой.

В какой стране, в каких веках

Ты не была превозносимой?

В каких чувствительных сердцах

Ты не была боготворимой!

Надежду, счастье с тишиной,

Покой — отраду, мир приятный —

Всё, всё ты сыплешь под луной

Твоей рукою благодатной.

Пускай бестрепетный герой,

В кровавых битвах знаменитый,

Увенчан звучною молвой

И меч свой, лавром перевитый,

Во храм бессмертия несет,

Когда он чужд был сожаленья,

Что Правота произнесет?

Над ним достойное решенье:

«Герой! Повергни меч твой в прах!..»

Пускай вельможа горделивый,

Имея власть царя в руках,

Гнетет ярмом несправедливым

Пред ним трепещущий народ,

И сей, низринутый во прахе,

Его отцом своим зовет,

Окамененья в рабском страхе…

Раздайся, Правды приговор!

«Он был Злодей», — речет потомство,

И вечный, гибельный позор

Накажет лесть и вероломство.

Пускай блестящий лжемудрец

Своею славою надменной

Присвоит сам себе венец

К стыду обманутой вселенной.

«Ты — лживый гений!» —