Алексей Недогонов - Дорога моей земли Страница 16

«Когда ученик в „мессершмитте“…»

Георгию Нефедову

Когда ученик в «мессершмитте»впервые взлетал в высоту —веснушчатый Саша Матросовиграл беззаботно в лапту.

Когда от ефрейтора писемиз Ливии фрау ждала —московская девочка Зоясовсем незаметной была.

Когда молодые пруссáки —чеканили шаг строевой —над формулой сопротивленьясклонялся Олег Кошевой.

Когда мы лозой придорожнойс рюкзаков сбивали пыльцу —ландскнехты двадцатого векагремели ружьем на плацу.

Когда у восточной ландкартыюнгштурмовец бредил войной —мы песней венчали мальчишникна весях России родной.

Мы книги читали о счастье —они их сжигали в огне;мы ставили звезды на елке —они на еврейской спине.

Мы ландыши рвали руками —они их срезали ножом;стрижей мы ловили силками —они их сбивали ружьем.

Мы землю водой орошали —они ее брали в штыки;мы бронзой дворцы украшали —они из нее воскрешалидля страшных орудий замки.

Но в праведный час испытаниймы стали с оружием в строй;мы девушку Зою назвалисвоею народной сестрой.

Мы клятвою благословилиМатросова в правом бою,мы дали Олегу упорствои сильную дружбу свою.

И как бы нам ни было туго,мы верили в дружбы накал:никто из друзей в эти годыни пулей, ни сердцем не лгал.

Мы силу сломили такую,что вправе гордиться собой:и юностью нашей железной,и нашей бессмертной судьбой,

и тем, что девятого маяв Шенбрунне — в четыре руки —баварец с лицом пивоваранадраивал нам башмаки.

1945 г.

Я, гвардии сержант Петров…

Скажи-ка, дядя, ведь недаром…

Я, гвардии сержант Петров,сын собственных родителей,из пятой роты мастеров —из роты победителей.

Я три войны исколесил,прошел почти планету,пять лет и зим в штыки ходили видел —смерти нету.

Да, хлопцы, смерти в мире нет,есть только бомбы,свист ракет,есть только танковый таран,есть пули в горло,кровь из ран,санбаты,дратвóй шитый нерв,есть старшина со списками,есть каптенармус,есть резерв,есть автоматы с дисками,есть направленье снова в полк,в родную роту пятую,есть, наконец, бессмертный долг —убить страну проклятую,и есть, огласке вопреки,у маршала за камбузом —головорезы-штрафники,что локоть в локотьпрут в штыкии молча гибнут гамузом.

Друзья мои,поверьте мне:в сколь труб тревога б нé била,я шкурой понял:на войне,ей-богу, смерти не было!..

Я, гвардии сержант Петров,повоевал на славу:за пять немыслимых годовпрошел мильоны городови защитил Державу.

Меня не привлекало дношипучего бокала,но в знак Победы мне ономелинку отыскало.

И я под флагом старшиныв чужой стране, не скрою,в день окончания войныустроил пир горою.

Вот это был, ребята, пир —на шар земной,на целый мир!

В тот день — у счастья на краю —на винном подогревебывал я кумом королюи зятем королеве.

И уж какой тут, к черту, грех,коль мы в частушках пираразделывали под орехи зло и кривду мира.

Пущай парфянское стекло,пущай шелка Стамбула!А в Тулу все-таки влекло,а к Аннушке тянуло.

Тянуло накрепко обнятьсвою златую женку,тянуло щедро запахатьколхозную сторонку…

Тянуло в ширь родных степей,которые отнынебессмертней солнцаи святейлюбой святой святыни.

Друзья мои!Поверьте мне,мне, искрестившему в войнегремучую планету:на свете смерти нету!

1945 г.

Лилии

Они такой не знали перемены,не ведали моторной высоты;они со мной летели из-под Вены —воздушные австрийские цветы.

Могло казаться, что они — из дыма,что облачко вот этих лепестковрукою ветра сорвано незримов густом саду альпийских облаков.

…Рассвет.Карпаты.Ветер глухо воет.Я вниз смотрю. И в заревом огнесквозь трепетный оконный целлулоидРоссия пробивается ко мне.

Сквозной тысячеверсткой полевоюлежит она в скрещении дорог…Перед полуднем над моей Москвоюкружился иностранный лепесток.

Он был в туманной дымке, как баллада.Его, без напряженья, с высотымагнитом ботанического садапритягивали русские цветы.

…В австрийской вазе с влагою Дуная,как память о поверженной земле,стоит, о Венском лесе вспоминая,букет победы на моем столе.

Его степные ветры опалили,на нем —чужих сухих лучей следы;стоит и ждетбукет австрийских лилийприкосновенья утренней звезды.

1945 г.

Солдатский сказ

Два бессмертия у Волги —устье и исток.Две тревоги у солдата —Запад и Восток.

Две надежды у деревьев —осень и весна.Две заботы у солдата —пушка и война.

Два проклятья у солдата —где тепло и кров?Два желанья у невесты —чтобы жив-здоров.

Два проклятья у невесты —почта и тоска.Три санбата у солдатаи одна рука.

Горы горя у солдата:«Будет ли верна?»«Не нашел ли где другую?» —думает она.

Встретил их цветами счастьяволжский городок.

…Два бессмертия у Волги —устье и исток.

Москва, 1945 г.

Донской ветерок

Ехал казак по Балканамв дальний край донской,где ястреба над курганомкружат день-деньской,где зарыты казаки в бел-горюч песок,где над степями военной славы ходит ветерок.

                  Вей, ветерок,                  степной говорок,                  над простором дорог,                  спутник веселый,                  мой донской ветерок!

Едет казак на буланомпо степи донской,кланяется кураганам,Дону машет рукой.Над колхозной сторонкой слышен топот копыт.Слева и справа шумит пшеница и ветерок шумит.

               Вей, ветерок,               степной говорок,               над простором дорог,               спутник веселый,               мой донской ветерок!

Вспомнил пути до Берлинамолодой казак:города Украины,гром лихих атак,рейды через Балканы, бой в чужом городкеи донской ветерок победы, эх, на Дунай-реке!

                Вей, ветерок,                степной говорок,                над простором дорог,                спутник веселый,                мой донской ветерок!

Едет казак по станице:бьет поклон лоза,у жены на реснице —светлая слеза.— Здравствуй, здравствуй, родимый, — дом зовет                                                                           на порог.Под вечерок казаков скликает, эх боевой ветерок!

                 Вей, ветерок,                 степной говорок,                 над простором дорог,                 спутник веселый,                 мой донской ветерок!

1945 г.

Осень