Евгений Витковский - Век перевода (2006) Страница 16

МАРИНА ГЕРШЕНОВИЧ{45}

РЕДЬЯРД КИПЛИНГ{46} (1865–1936)

Аэндор (1914—19-?)

…здесь в Аэндоре есть женщина волшебница.

Сурова земля к безутешным сердцам,Но их в Аэндоре ждут.Жены, скорбя по своим мертвецам,Дорогу легко найдут.Тех, кого помним в лицо до сих пор,Мы вновь обретем на пути в Аэндор.

Руки во тьме — Боже мой! — узнают! —Смотри и внимай голосам,Что нас утешают! Легенды не лгут,Ты в том убедишься сам.С мертвыми можно вступить в разговорЗа некую мзду на пути в Аэндор.

Но нам непонятна смутная речь —Дрема их так глубока!Их с дальнего берега могут привлечьТолько уста чужака.Так к матери весть перейдет рубиконОт сына. Таков Аэндора закон.

Таланты, что явлены напоказ,На радость мертвым даны.Пока они не откроют глаз,Стенать и хрипеть должны.Оформится в связную речь этот вздорУтробный, — плати на пути в Аэндор.

Терпенье и вера нужны — на век,И мы разгадаем ответ.Ведь то, что вещает родной человек,Порою похоже на бред.(Нас сводит с ума лживых призраков хор,Пока о наших любовных делах не вызнает Аэндор…)

О, путь в Аэндор древнейший из всехИ самый безумный путь.Ведет он к логову Ведьмы тех,Кто скорби изведал суть.С времен, когда правил Саул, до сих порИх путь неизменно ведет в Аэндор.

Дорога через лес

Когда-то дорога была через лес,И минуло семьдесят лет.Ты видишь, что сделали дождь и зной:Дороги той больше нет.Ни знака, что кем-то был путь проторен(С тех пор, как поднялся лес),Но он — под натиском анемон,Под вереском — не исчез.Там вяхиря самка гнездо свила,Там рай для семьи барсука.Когда-то дорога сквозь лес была.Об этом спроси лесника.

И если под вечер войдешь в тот лесВ зените лета, когдаПрохладой овеют края небесФорельную гладь пруда,Там выдры непуганой свист-манокУслышишь: шорох и свист,И мерную дробь лошадиных ног —Сквозь лес, что тернист и мглист,Сквозь чащу стремительный вечный галопСтихии наперерез;Знакомый, как запах росистых троп,Потерянный путь через лес…Но нет пути через лес.

ГЕРТРУДА КОЛЬМАР{47} (1898–1943)

Некролог

Умру и я, как многие из многих;и грабли на дорогах бытияоставят след — гряду могил пологих.Одна из неимущих и убогих,в пустое небо взгляд уставлю я.

И стану прахом. Время всех меняет.А на углу со шляпою пустой,как палочку волшебную, сжимаетсвой посох нищий. И закат роняетв подставленную шляпу золотой.

Но этот дар не взять в худые рукии даже на картошку не сменять.А я сыта, лежу, не зная муки.Так морю вторят раковины звуки,в них скорбь и гнев. Страстям уже не внять…

Да, я была. Я пыль с подметок ваших.Я знаю, умирать вам тяжело.Торгаш доход считает, дурень пляшет.А вы у светофора: путь укажетнеумолимый рок, тупое зло.

Вы каторжники, руки ваши знаютлишь тачку, у иного — нож в груди.Тут бьют воров, там глупых истязают.Я — прах, что с ног народа отрясают,я знала вас, оставшись позади.

Я этот облик ваш в себе носила;как зеркало разбитое, слаба,я плохо вашу сущность отразила.Ах, я для вашей вечности не сила —ничтожество, песчинка… и раба.

Ком глины, из которого ваяютпростую форму, взявши в оборот.Что вам сердца, которые пылают,уста, что к вам с надеждою взывают,и голос, что осанну вам поет?

Уединенное

Я облачаюсь в одиночество свое,ничего, что рукава длинны, —теплее нет одежды, для неени стежки, ни булавки не нужны.

Мне некто одиночество скроил,что боль и облик чувствует людей;я в складках знак увидела, он былтаким, как шеи черных лебедей.

И пробудился взгляд внутри меня —павлиний глаз, что крылышки смежил, —он видит волны, что бегут, тесняграницы светлых дней и темных сил,

и увлажняют золото волосэльфийской девы. Тянут в бездну вод.И год, что сел на каменный утес,как птица, в страхе дни свои зовет.

Так тихо здесь. Струится полотно,что будет впору мне когда-нибудь.И рыбы опускаются на дно,цветными плавниками бьются в грудь.

Посеяны земные семена.Плечо блестит рудою золотой.Трепещущая легкость полотна,мерцая, лоб охватывает мой.

Трагическая развязка

Тигр ежедневный путь свой отмеряетза шагом шаг.Порой под вечер голод утоляет;он здесь чужак.

Решетки сталь: за нею мир бесплотныйсо всех сторон;удар и крик, и мрак зимы холодной —всего лишь сон.

Идет домой: забыв язык свободы,скользит на свет.И клетка мстит ему в момент ухода,кидаясь вслед.

В немой тоске он вспыхивает ярко:то боль была.В полосках сажи золото огаркасвечи, сгорающей дотла.

МАША КАЛЕКО{48} (1907–1975)

Агота

Агота — две косички с сединой.Агота наша всё на свете знала.По пятницам нас бережно купала.Агота — имя нянюшки родной.Она носила платье изо льнас баварским лифом с выцветшей канвою.Так нежно песни старые пороюнам пела ломким голосом она.Вела беседы с Богом напрямик.Когда Он нас не жаловал вниманьем,она спешила в храм на покаянье,и — помогало вмиг.Агота прожила свой век одна.Любила нас. Еще кота любила,которого в наследство получилаот батюшки покойного. Онаоставила и двор, и дом родне,с ней Библия была и чувство долга.Порой для нас букварь читала долго,перебирая четки, как во сне.Агота свойства трав целебных зналаи пользоваться знанием умела.При виде городских врачей краснела —больной потерян, так она считала.Однажды ей открылось: все делаокончены. Нет пятен на одежде,в карманах — дыр, и выросли, кто прежденуждался в ней, кого она пасла…— И Бог ее призвал. Она ушла.

Осенняя меланхолия

Мой сад не вянет.У меня нет сада.Нет дома, где бы ветер плакал от досады.Не причиняет боли туч свинцовых клетка,поскольку небо вижу я и так довольно редко.

Я к звездам не стремлюсь уже, как прежде.Мне газовый фонарь укажет путь к надежде.Не огорчит беда, не впечатлит отрада.Мне осень не страшна,ведь у меня нет сада…

«Вместо посвящения»

Эрнсту Ровольту

Тут я близка, темня и стих строгая,к тому, что можно строки рифмовать,бездумно посвящение слагая;но «Ровольта» ни с чем не срифмовать!

Однако, мастер, я надеюсь, Вампонятна ткань стиха без рифмы оной.Дареным виршам, так же как коням,не смотрят… в общем, в след строфы дареной.

Гороскоп оказывает услугу…?

По звездам может местный старожилчитать, как говорит он, предсказанья.Пока не осознал свое призванье,двенадцать лет он поваром служил.

Иной гешефт; но может он затос двух до шести предвидеть и пророчить.«Созвездия не лгут. Вас не морочат!» —гласит табличка на его авто.

Сатурн с Венерой видящему, к слову,шестое чувство в дар преподнесли.Но в звезды изменений не внесли;вмешался Марс, как грозный участковый.

Тот гороскоп, что подготовил он,сулит мне счастье вкупе с красным камнем.Уже купила; ведь наверняка мнепридется счастья ждать со всех сторон…

Указано в бумаге с сургучом:в зависимость частенько попадаю.А если легкомыслием страдаю,всё это — Космос. Я тут ни при чем…

АЛЕКСЕЙ ГОЛОВКО{49}