Варлам Шаламов - Собрание сочинений. Том 3 Страница 17

* * *

Сплетают ветви полукругТрепещущего свода.Под тысячей зеленых рукНа четырехугольный лугВедет меня природа.

Иду — уже не в первый разПод триумфальной аркой.А луг — пока хватает глаз —Конвертом кажется сейчас,Весь в разноцветных марках.

И каждый вылеплен цветокВ почтовом отделенье.И до востребования могПисать мне письма только БогБез всякого стесненья.

* * *

Вечерней высью голубоюДо дна пропитана река.Клочками порванных обоевСвисают с неба облака.

И в опустевшую квартируПо тропке горной я вхожуИ в первый раз согласье мираС моей душою нахожу.

* * *

В мозгу всю ночь трепещут строки,И вырываются из снаПризнанья, жалобы, намеки,Деревья, листья и луна.

И песне миг до появленья,И кажется, теперь онаОдним физическим движеньемРукою будет рождена.

Казалось, мускулами кисти,Предплечья, локтя и плечаЯ удержал бы всплески листьевИ трепет лунного луча.

Но, спугнутые светом спички,Слова шарахаются прочь,Звериным верные привычкам,Предпочитают мрак и ночь.

И песня, снившаяся ночью,Как бы я небо ни просил,Со мною встретиться воочьюНе может, не имеет сил.

* * *

Потухнут свечи восковыеВ еще не сломанных церквах,Когда я в них войду впервыеСо смертной пеной на губах.

Меня несут, как плащаницу,Как легкий шелковый ковер.И от врачей и от больницыЯ отвращу свой мутный взор.

И тихо я дышу на ладан,Едва колебля дым кадил.И больше думать мне не надоО всемогуществе могил.

* * *

Я видел все: песок и снег,Пургу и зной.Что может вынесть человек —Все пережито мной.

И кости мне ломал приклад,Чужой сапог.И я побился об заклад,Что не поможет Бог.

Ведь Богу, Богу-то зачемГалерный раб?И не помочь ему ничем,Он истощен и слаб.

Я проиграл свое пари,Рискуя головой.Сегодня — что ни говори,Я с вами — и живой.

* * *

Ушло почтовой бандеролью,С каким-то траурным клеймомВсе то, что было острой больюИ не бывало вовсе сном.

Скорей бессонницей, пожалуй,Или рискованной игрой,Затеянной метелью шалойЗемною зимнею порой.

Со мною, все еще мальчишкой,Еще витавшим в облаках,Ушло все то, что было слишкомИ не удержано в руках,

Что было вырванной страницейИз сердца, что меня потомЧуть не направило в больницу,В ближайший сумасшедший дом.

Все малолетнее, родноеИ так тревожен дальний путь,Что сердце вздрагивает, ноетИ до утра не даст уснуть.

* * *

Кто домик наш, подруга,Назвал пустой мечтой,Обвел Полярным кругом,Магической чертой?

Кто дверь в него, подруга,Заколотил крестом,Завеял дымной вьюгойВ урочище пустом?

И хохотало эхоСреди немых лесов,Как радиопомехаДля наших голосов.

Какое же страданьеГотовят нам за то,Что, людям в назиданье,Доверием свиданьяМы стерли быль в ничто?

НОЧНАЯ ПЕСНЯ

Бродят ночью волчьей стаей,К сердцу крадутся словаВой звериный нарастает,Тяжелеет голова.

Я запомнил их привычкуПодчинения огнюЯ возьму, бывало, спичку,Их от сердца отгоню.

Изловлю в капкан бумажныйИ при свете, при огнеЯ сдеру с них шкуру дажеИ распялю на стене.

Но, едва глаза закроюИ залягу в темноту,Вновь разбужен волчьим воем,И опять невмоготу.

И не будет мне покояНи во сне, ни наявуОттого, что этим воем,Волчьим воем — я живу.

* * *

Я мальчиком умру,И, верно, очень скоро.На ангельском пируЯ слышал разговоры,

Что, дескать, на землеТаким не будет места.Напрасно столько летИх молча ждут невесты.

От этих жениховНевестам мало проку,Дорогою стиховОни зайдут далеко.

Им взрослыми не стать,Не выучиться жизниИх детская мечтаНе обретет отчизны

* * *

Не успокоит, не согреет,Не утишит обид и бедЗари, смешавшейся с кипреем,Малиновый тяжелый цвет.

О, потерпи еще немного,Слезой стеклянною блесни,Слабеющие руки БогаНад горизонтом подними,

Чтоб, каменея в двоеперстномБлагословляющем кресте,Он был, как твой двойник и сверстник,В рожденье, жизни и мечте…

* * *

Вся даль весенняя бродила,По всей земле искала брод.Деревья терла пенным мыломИ их несла в водоворот.

Исторгнутые смертной мукой,Прощанья слышались слова.И корни, как чудовищ руки,Тянули к небу дерева.

Рыданья, хрипы, междометьяСредь воя, шума, суеты,Когда их вездесущий ветерСбивал по-своему в плоты.

Тащил вперед на перекаты,И рвал одежду им в клочки,И гнал, как гонят в бой солдата,Вниз по течению, в толчки.

И, черной ошалелой массойНаваливаясь на скалу,Они с рычаньем несогласнымНыряли в утреннюю мглу.

* * *[28]

Он пальцы замерзшие греет,В ладонь торопливо дыша;Становится все быстрееПоходка карандаша.

И вот, деревянные ногиДвигая, как манекен,По снегу, не помня дороги,Выходит на берег к реке,

Идет к полынье, где теченьеУскорили родники,Он хочет постигнуть значеньеДыхания зимней реки.

И хриплым, отрывистым смехомПриветствует силу свою.Ему и мороз не помеха,Морозы бывают в раю.

* * *

Белое небо. Белые снега.Ходит по ущельям девочка-пурга.

Босая, оступается, камни шевеля,Под ее ногами горбится земля.

Девочка-растрепа, красавица моя,Ты — моя родина, ты — моя семья.

Лесами ты проходишь — и гнутся леса,На небо ты глядишь — и дрожат небеса,

Долго ль заблудиться мне в белых камнях,Возьми меня за руку и выведи меня

На тихие, зеленые, теплые луга,Девочка-растрепа, красавица пурга!

* * *

В болотах стелются туманы,И сердце бьется все сильней,И знаки ночи долгожданнойВсе громогласней, все видней.

Мне все дневные проволочкиТак очевидно нелегки.Я кое-как дойду до точки,До красной, стало быть, строки.

Меняют вещи цвет и форму,И в новой сущности своейОни не так уже бесспорны,Как в свете слишком ярких дней.

Ведь одиночества отрадаНе ощущенье мертвеца,Оно — моя РобинзонадаБез милосердного конца.

Так после кораблекрушенья,С самим собой наединеНаходят счастье и решеньеВо всем довериться волне.

Но, вспоминая ежечасноСвой каменистый путь земной,Роптавший в горести напрасноНе соглашается со мной.

* * *