Владимир Набоков - Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме Страница 17

(Открывает дверь на лестницу и зовет.)

              Стелла!

                         Нет… не надо… слушай…мне почему-то… страшно… Не зови!Не смей! Я не хочу!..

                               Пусти, — рукавпорвешь… Вот сумасшедший, право…

(Зовет.)

                                                      Стелла!А слышишь: вниз по лестнице легкошуршит, спешит…

                          Дверь, дверь закрой! Прошу я!Ах, не впускай. Дай мне подумать… Страшно…Повремени, не прерывай полета, —ведь это есть конец… паденье…

                                              Стелла!Иди же…

Занавес

6-17 марта 1923

Примечания

Смерть. Драма в двух действиях

Впервые: Руль. 1923. 20 мая; 24 мая.

Пьеса написана в марте 1923 г. в Берлине. На выбор темы и сюжета пьесы повлияли два события в жизни Набокова: трагическая смерть отца, В. Д. Набокова, убитого 28 марта 1922 г., и расторжение помолвки со Светланой Зиверт в январе 1923 г. Тема «инерции» жизни после смерти была развита затем Набоковым в рассказе «Катастрофа» (1924) и повести «Соглядатай» (1930).

А. Бабиков

ДЕДУШКА

Драма в одном действии

Действие происходит в 1816 году{118}, во Франции, в доме зажиточной крестьянской семьи. Просторная комната, окнами в сад. Косой дождь. Входят хозяева и незнакомец.

             …Пожалуйста. Тут нашагостиная…

               Сейчас мы вам винададим.

(К дочке.)

          Джульетта, сбегай в погреб, — живо!

(озирается)

Ах, как у вас приятно…

                                Вы садитесь, —сюда…

         Свет… Чистота… Резной баулв углу, часы стенные с василькамина циферблате…

                       Вы не вымокли?

                                                Нисколько!Успел под крышу заскочить… Вот ливеньтак ливень! Вас я не стесняю? Можноздесь переждать? Как только перестанет…

Мы рады, рады…

                        Вы из наших мест?

Нет — странник я… Недавно лишь вернулсяна родину. Живу у брата, в замкеде Мэриваль… Недалеко отсюда…

А, знаем, знаем…

(К дочке, вошедшей с вином.)

                        Ставь сюда, Джульетта.Так. Пейте, сударь. Солнце, — не вино!

(чокается)

За ваше… Эх, душистое какое!И дочь у вас — хорошая… Джульетта,душа, где твой Ромео?

(смеется)

                                  Что такое —«Ромео»?

            Так… Она сама узнаеткогда-нибудь…

                     Вы дедушку видали?

Нет, не видал.

                     Он — добрый…

(к жене)

                                         Где он, кстати?

Спит у себя — и чмокает во сне,как малое дитя…

                        Он очень стар —ваш дедушка?

                        Лет семьдесят, пожалуй…Не знаем мы…

                     Ведь он нам не родня:мы дедушкой его прозвали сами.

Он — ласковый…

                        Но кто же он?

                                            Да то-тооно и есть, что мы не знаем… Как-то,минувшею весною, появилсяв деревне старец, — видно, издалека.Он имени не помнил своего,на все вопросы робко улыбался…Его сюда Джульетта привела.Мы накормили, напоили старца:он ворковал, облизывался, жмурясь,мне руку мял с блаженною ужимкой, —а толку никакого: видно, разумв нем облысел… Его мы у себяоставили, — Джульетта упросила…И то сказать: он неженка, сластена…Недешево обходится он нам.

Не надо, муж, — он — старенький…

                                                 Да что же, —я ничего… так, — к слову… Пейте, сударь!

Спасибо, пью; спасибо… Впрочем, скородомой пора… Вот дождь… Земля-то вашазадышит!

             Слава Богу! Только этоодна игра — не дождь. Глядите, солнцеуж сквозь него проблескивает… эх!..

Дым золотой… Как славно!

                                        Вот вы, сударь,любуетесь — а нам-то каково?Ведь мы — земля. Все думы наши — думысамой земли… Мы чувствуем, не глядя,как набухает семя в борозде,как тяжелеет плод… Когда от знояземля горит и трескается, — так жеу нас ладони трескаются, сударь!А дождь пойдет — мы слушаем тревожно —и молим про себя: «Шум, свежий шум,не перейди в постукиванье града!..»И если этот прыгающий стукоб наши подоконники раздастся, —тогда, тогда мы затыкаем уши,лицо в подушки прячем, — словно трусыпри перестрелке дальней! Да — немалоу нас тревог… Недавно вот, — на грушечервь завелся — большущий, в бородавках,зеленый черт! А то — холодной сыпьютля облепит молоденькую ветвь…Вот и крутись!

                     Зато какая гордостьдля вас, какая радость, — получатьрумяное, душистое спасибодеревьев ваших!

                         Дедушка — вот тоже —прилежно ждет каких-то откровений,прикладывая ухо то к коре,то к лепестку… Мне кажется, — он верит,что души мертвых в лилиях, в черешняхпотом живут.

                   Не прочь я был бы с нимпотолковать… люблю я этих нежныхюродивых…

                Как погляжу на вас —мне ваших лет не высчитать. Как будтоне молоды, а вместе с тем… не знаю…

А ну прикиньте, угадайте.

                                        Мирновы прожили, должно быть. Ни морщинкина вашем лбу…

                        Какое — мирно!

(Смеется.)