Светлолунный сад - Каролина Карловна Павлова Страница 17

Нет имени на гробовой доске;

Прошли года – и вижу без вниманья

Твое кольцо я на своей руке.

А как с тобой рассталася тогда я,

Сдавалось мне, что я других сильней,

Что я могу любить, не забывая,

И двадцать лет грустеть, как двадцать дней.

И тень встает передо мной другая

Печальнее, быть может, и твоей!

Безвестная, далекая могила!

И над тобой промчалися лета!

А в снах моих та ж пагубная сила,

В моих борьбах та ж грустная тщета;

И как тебя, дитя, она убила, –

Убьет меня безумная мечта.

В ночной тиши ты кончил жизнь печали;

О смерти той не мне бы забывать!

В ту ночь два-три страдальца окружали

Отжившего изгнанника кровать;

Смолк вздох его, разгаданный едва ли;

А там ждала и родина, и мать.

Ты молод слег под тяжкой дланью рока!

Восторг святой еще в тебе кипел;

В грядущей мгле твой взор искал далеко

Благих путей и долговечных дел;

Созрелых лет жестокого урока

Ты не узнал, – блажен же твой удел!

Блажен! – хоть ты сомкнул в изгнанье вежды!

К мете одной ты шел неколебим;

Так, крест прияв на бранные одежды,

Шли рыцари в святой Ерусалим,

Ударил гром, в прах пала цель надежды, –

Но прежде пал дорогой пилигрим.

Еще другой! – Сердечная тревога,

Как чутко спишь ты! – да, еще другой! –

Чайльд-Гарольд прав: увы! их слишком много,

Хоть их и всех так мало! – но порой

Кто не подвел тяжелого итога

И не поник, бледнея, головой?

Не одного мы погребли поэта!

Судьба у нас их губит в цвете дней;

Он первый пал; – весть памятна мне эта!

И раздалась другая вслед за ней:

Удачен вновь был выстрел пистолета.

Но смерть твоя мне в грудь легла больней.

И неужель, любимец вдохновений,

Исчезнувший, как легкий призрак сна,

Тебе, скорбя, своих поминовений

Не принесла родная сторона?

И мне пришлось тебя назвать, Евгений,

И дань стиха я дам тебе одна?

Возьми ж ее ты в этот час заветный,

Возьми ж ее, когда молчат они.

Увы! зачем блестят сквозь мрак бесцветный

Бывалых чувств блудящие огни?

Зачем порыв и немочный, и тщетный?

Кто вызвал вас, мои младые дни?

Что, бледный лик, вперяешь издалека

И ты в меня свой неподвижный взор?

Спокойна я; шли годы без намека;

К чему ты здесь, ушедший с давних пор?

Оставь меня! – белеет день с востока,

Пусть призраков исчезнет грустный хор.

Белеет день, звезд гасит рой алмазный,

Зовет к труду и требует дела;

Пора свершать свой путь однообразный,

И всё забыть, что жизнь превозмогла,

И отрезветь от хмеля думы праздной,

И след мечты опять стряхнуть с чела.

Июль 1846

Гиреево

И. С. Аксакову

Всё начатое свершится,

Многого след пропадет.

В часы раздумья и сомненья,

Когда с души своей порой

Стряхаю умственную лень я, –

На зреющие поколенья

Гляжу я с грустною мечтой.

И трепетно молю я бога

За этих пламенных невежд;

Их осуждение так строго,

В них убеждения так много,

Так много воли и надежд!

И, может, ляжет им на темя

Без пользы времени рука,

И пропадет и это племя,

Как богом брошенное семя

На почву камня и песка.

Есть много тяжких предвещаний,

Холодных много есть умов,

Которых мысль, в наш век сознаний,

Не признает святых алканий,

Упрямых вер и детских снов,

И, подавлен земной наукой,

В них дар божественный исчез;

И взор их, ныне близорукой,

Для них достаточной порукой,

Что гаснут звезды средь небес.

Но мы глядим на звезды неба,

На мира вечного объем,

Но в нас жива святая треба,

И не житейского лишь хлеба

Для жизни мы от бога ждем.

И хоть пора плода благого

Уже настанет не для нас, –

Другим он нужен будет снова,

И провиденье сдержит слово,

Когда б надежда ни сбылась.

И мы, чья нива не созрела,

Которым жатвы не сбирать,

И мы свой жребий встретим смело,

Да будет вера – наше дело,

Страданье – наша благодать.

Август 1846

Гиреево

Прочтя стихотворения молодой женщины

Опять отзыв печальной сказки,

Нам всем знакомой с давних пор,

Надежд бессмысленные ласки

И жизни строгий приговор.

Увы! души пустые думы!

Младых восторгов плен и прах!

Любили все одну звезду мы

В непостижимых небесах!

И все, волнуяся, искали

Мы сновиденья своего;

И нам, утихшим, жаль едва ли,

Что ужились мы без него.

Ноябрь 1846

Н. М. Я<зыков>у

What is wright is wright.

– Byron[31]

Нет! не могла я дать ответа

На вызов лирный, как всегда;

Мне стала ныне лира эта

И непонятна, и чужда.

Не признаю ее напева,

Не он в те дни пленял мой слух;

В ней крик языческого гнева,

В ней злобный пробудился дух.

Не нахожу в душе я дани

Для дел гордыни и греха,

Нет на проклятия и брани

Во мне отзывного стиха.

Во мне нет чувства, кроме горя,

Когда знакомый глас певца,

Слепым страстям безбожно вторя,

Вливает ненависть