Иоганн Гёте - Фауст Страница 18

(Открывает полог кровати.)

Я весь охвачен чудной дрожью.Часами бы стоял я здесь один,На ложе глядя и на балдахин,Где созданный природой ангел божийСначала развивался, как дитя,И подрастал, играя и шутя,И вдруг, созрев душевно и телесно,Стал воплощеньем красоты небесной.А ты зачем пришел сюда?Таким ты не был никогда.Чем ты взволнован? Чем терзаем?Нет, Фауст, ты неузнаваем.Дыханье мира и добраУмерило твои влеченья.Неужто наши настроеньяВоздушных веяний игра?Когда б она, не чая зла,Сейчас бы в комнату вошла,В каком бы страхе и смущеньеТы бросился бы на колени!

Живее вон! Она войдет сейчас.

Бежим! Дай кину взгляд в последний раз!

Смотри, как тяжела шкатулка эта.Мы девушке ее поставим в шкаф.В ней драгоценности и самоцветы.Она с ума сойдет, их увидав.Тут безделушки для твоей вострушки,А дети ой как падки на игрушки!

А честно ль это?

Вот так оборот!Ты может быть, присвоить хочешь ящик?Сказал бы это наперед,Чтобы меня избавить от хлопот,Когда ты добродетели образчик.

(Ставит шкатулку в шкаф и запирает дверцу.)

Башку ломаешь для его персоны,Из кожи лезешь вон,А он,К возлюбленной стремящийся влюбленный,Стоит как пень,Как будто в свой учебный деньМетафизическую дребеденьЖует в лекцьонном зале полусонно!Скорее прочь!

Уходят.

Входит Маргарита с лампой.

Как в спальне тяжело дышать!

(Отворяет окно.)

А на дворе не жарко, тихо.Скорей бы воротилась мать!Мне кажется, что неспростаТакая в доме духота.Какая я еще трусиха!

(Начинает раздеваться и напевает.)

Король жил в Фуле дальней,[41]И кубок золотойХранил он, дар прощальныйВозлюбленной одной.

Когда он пил из кубка,Оглядывая зал,Он вспоминал голубкуИ слезы проливал.

И в смертный час тяжелыйЗемель он отдал тьмуНаследнику престола,А кубок — никому.

Со свитой в полном сбореОн у прибрежных скалВ своем дворце у моряПрощальный пир давал.

И кубок свой червонный,Осушенный до дна,Он бросил вниз с балкона,Где выла глубина.

В тот миг, когда пучинойБыл кубок поглощен,Пришла ему кончина,И больше не пил он.

(Отпирает шкаф, чтобы повесить платье, и замечает шкатулку.)

Откуда этот милый сундучок?Как он здесь очутился? Просто чудо!Я шкаф замкнула, помню, на замок.Наверно, мать взяла его в залог,Кому-нибудь давая денег в ссуду.А вот и ключ. Что может быть внутри?Открою-ка. В том нет греха большого,О господи! Смотри-ка ты, смотри,Я отроду не видела такого!Убор знатнейшей барыне под стать!Из золота и серебра изделья!Кому б они могли принадлежать?О, только бы примерить ожерелье!

(Надевает драгоценности и становится перед зеркалом.)

Ах, мне б такую парочку серег!В них сразу кажешься гораздо краше.Что толку в красоте природной нашей,Когда наряд наш беден и убог.Из жалости нас хвалят в нашем званье.Вся суть в кармане,Все — кошелек,А нам, простым, богатства не дал бог!

На прогулке[42]

Фауст прохаживается, погруженный в раздумье.

К нему подходит Мефистофель.

Постылые! Исчадья преисподней!Мне жаль, что нет ругательств попригодней.

Да что с тобой? Что у тебя за вид?Тебя какая муха укусила?

Я б чертыхался на чем свет стоит,Когда бы не был сам нечистой силой.

Вот сумасшедший! Что за кипяток!Не горячись! Здоровье б поберег!

Подумай, у попа шкатулка наша!Все это Маргаритина мамаша.Лишь глянула — и на пол чуть не бах,Такой напал на богомолку страх.Она благочестивая матрона.По праздникам поет святым каноны.Без промаха ее наводит нюх,Где чистый скрыт и где нечистый дух.Смекнула, поглядев на изобилье,Что невидали этой не святили,И говорит: «Дитя, не тронь серег.Неправое имущество не впрок.Пожертвуем-ка эти украшеньяЗаступнице небесной в приношенье».Дочь смотрит на каменьев переливИ думает: «Ужель так нечестивДаритель и его проступок грубый?Дареному коню не смотрят в зубы».Был совещаться вызван капеллан,И он одобрил материнский план.«Вы приняли разумное решенье,Мир вашей добродетельной душе:Кто жадность победил, тот в барыше.А церковь при своем пищевареньеГлотает государства, города[43]И области без всякого вреда.Нечисто или чисто то, что дарят,Она ваш дар прекрасно переварит».

Как и всеядец ростовщик еврейИ главный королевский казначей.

Затем, минуты не промешкав,Премного умиленный попБраслеты, цепь и кольца сгреб,Как горсть каких-нибудь орешков,На женщин милости небесПризвал и был таков, исчез.

А Гретхен?

С места не встает.Покоя ларчик не дает,И неизвестность беспокоит,Кто тот даритель-доброхот?Весь день сидит, догадки строит.

Меня томит ее печаль.Достань ей что-нибудь другое,Пропажи первого не жаль.

Для вас, конечно, все пустое.

И вот мой план: веди подкопОбходный под ее соседку,А Гретхен снова в гардеробЦепочку сунь или браслетку!

Да, милостивый государь.

Фауст уходит.

Влюбленных мания — подарки.Хоть небо все ему обшарьНа звезды для его сударки.

Дом соседки[44]

Прости господь, мой муженекЖеною бедной пренебрег!Соломенной вдовою вяну,А сам уплыл за океаны.А видит бог, я ль не жена?Любила и была верна.

(Плачет.)

Небось уж помер на чужбине!Иметь бы справку о кончине.

Входит Маргарита.

Ах, Марта!

Гретхен, что с тобой?

От ужаса дрожат поджилки.На полке ящик костяной,И в нем сокровищ, как в копилке!Вещей в шкатулке без числа,Полней, чем первая была!

Ты матери не говори,А то раздаст в монастыри.

Вот ларчик, полюбуйтесь им!

Ах, куколка! Ах, херувим!

Ни в сад, ни в церковь, вот в чем горе,Нельзя пойти в таком уборе.

Почаще забегай тайком.Уже и то тебе забаваПред зеркалом в добре такомЧуть-чуть покрасоваться павой.Там смотришь — праздник. День за днемМы осмелеем понемножку,Наденем брошку, цепь, сережкуИ с гору матери наврем.

Кто мог бы ларчики принесть?Неладное тут что-то есть.

Слышен стук в дверь.