Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия - Антология Страница 18

Ускакал я в бывалые годы,

Старь родная меня занесла.

1924

«О, сколько их, просящих хлеба…»

О, сколько их, просящих хлеба

На тротуарах, папертях!

Зачем вас осудило небо

Влачиться у нужды в когтях!

Или к молитвам вашим глухо,

Или не видит, как толпой

Ребята, старики, старухи

Стоят с протянутой рукой?!

А тут же рядом блеск богатства,

Веселый говор, сытый смех…

Одним – утонченные яства

И ряд утонченных утех,

Другим – скитание до ночи

Из-за гроша, из-за куска,

Всегда заплаканные очи,

Всегда голодная тоска!..

1909

«Одному-то сужено – ряса да скиты…»

Одному-то сужено – ряса да скиты,

А другому – бархаты, Жигули да нож.

– Путь – моя дороженька, и куда же ты,

Да в какую сторону парня поведешь?..

Где-то: в дыме ль ладана, о грехах стеня,

В келье я последнюю перейду межу,

Аль на площадь Красную поведут меня

И на плахе голову буйную сложу?..

? января 1917

Осеннее

Догорают, червонятся листья опавшие,

Тянет в степи сожженные петь на ветру…

Нынче снилась Аленушка, горько рыдавшая

Во сыром, обнищалом, осеннем бору…

Шелестела дубровушка, словно ласково сетуя,

А она разливалася – ни кровинки в лице…

И всплакнул я во сне над весною отпетою,

О загубленных силах, о близком конце…

1919, 1922

Палач

Песенный сказ

I

День ласкался, весел и лазорев,

Малым, старым будоражил кровь.

В этот день он по цареву слову

Пять удалых отрубил голов.

Четверо-то были супостаты,

Кровянили все пути на Брынь.

Пятый был веселым, кудреватым,

Не хватался в страхе за вихры.

Не скулил, как те, на комья глины

Не упал, не плакал, не просил…

Вышел к плахе, словно именинник,

Поклонился нищенской Руси:

– Вы простите, сирые и смерды!

Не вините – ради вас я сгиб!

Посытнее, царь-отец, обедай,

Голову возьми на пироги!

Оттолкнул попишку в черной рясе,

Усмехнулся палачу – ему:

– Ну-ка, братец, половчее хрястни! —

И скатился в земляную тьму…

День плескался лаской и лазорью,

Девьи щеки рдели, как кумач.

Веселились и луга, и взгорья,

Но не весел был седой палач.

Ночью месяц заиграл на скатах,

Вспыхнули кресты у Покрова.

А ему все снился кудреватый,

Чудились последние слова.

II

Кажет солнышко

Лицо вешнее,

В зарянице

Купола.

– Что же, женушка,

Не прежняя,

Отчего невесела?

У божницы

Хороводиться

Со свечами али прок?

Брось угодников и угодниц-то,

Государев вспень медок!

Молча женка снеди ставила,

Полнит чашу до краев,

Только вспыхнула черным заревом

От усмешливых этих слов.

– Ну и ладная! Ну и баская!

Слаще пасхи-кулича!

Да почто ж глядишь с опаскою

На хрыча, на палача?

Ой, как вздрогнула! Ой, как грохнулась

На дубовую скамью!

Да вот крикнула, да вот охнула,

Тайну выдала свою…

Ай, проклятье, ай, бездольице!

Что ж угодники молчат!

Ведь как молится! Только молится

Не за старого хрыча —

Палача.

III

В кружале крик —

Гуляет сброд.

Гроза-старик

Запоем пьет.

– Чего жалеть!

К чему добро!

Спускай и медь,

И серебро!

Трень-трень-трень-трень-трень!

Ха-ха-ха! Топ-топ!

А палач, как пень,

Не расхмурит лоб.

Трень-трень-трень-трень-трень!

Языком звони!

– Эй, кафтан надень!

– Ковшик хватани!

Гугнявит дьяк:

– Ах, мать растак!

Винюсь: люблю

Жену твою!

– Что? Ах, ты… —

Бац!

Дрожит изба!

Дьяка за дверь, —

Гугни теперь.

Трень-трень-трень-трень-трень!

Языком звони!

Эй, запрячь кистень,

Ворот расстегни!

Кто там сказал про кровь?..

– Вина!

Да чьи ж глаза

В слюде окна?

С чего знобит,

Мутит мозги?

Чей смех: руби!

– Уйди… сгинь! сгинь!

Трень-трень-трень-трень-трень!

Бряк об стол, как пень.

Трень-трень-трень! Ха-ха!

Долго ль до греха?

IV

Наорались вдосталь певни,

Синим небо залило,

Солнце кинуло молельни,

В гусли загуслярило:

Эй, вставайте, лежебоки!

Выходи, не мешкая!

А не то слетят сороки,

Заклюют усмешкою!

За работу с песней красной,

С думами сокольими,

Чтобы молвить: не напрасно

Жили – своеволили!

V

Брел домой, сгибая плечи,

Муж-запойник в третий день,

Не горят пред Спасом свечи,

Нету женки, нет нигде.

Сапожок сафьянный брошен,

Кольца, серьги на полу.

Только кошка с пухлой рожей

Отсыпается в углу.

– Нет. Ну, ладно же! Достану!

Вздыблю! Не уйти тебе!

Веницейские стаканы

Раззвенелись по избе.

Аксамиты смяты в груду.

– Да куда ж бежать с тоски? —

Перегляды, пересуды,

Чешут бабы языки.

На знакомый полушалок

Харкнул, сапожищем ткнул

И опять, опять в кружало

К балалайкам и вину.

– Эй, пляши, леса и горы!

Нету счета серебру!..

И опять царевны свора

Кличет к делу-топору.

VI

Ой, и мчатся дни-быструхи

Неугончивые,

Не успеешь оглянуться

И очухаться!

Заходили Русью слухи