Ольга Берггольц - Ленинградский дневник (сборник) Страница 19

Послесловие

…И это – вступленье к поэме,к той, что пока в груди,к той, что в любое время,всегда – впереди, впереди.Не раз меня обжигаланачатая строка:«Это ее начало.Это ее рука».Но, завершив работу,перечитав листы,свой же слыхала шепот:«Это еще не ты».И в тайном этом признаньене только печаль одна,но редкостное сознанье,что вся впереди она,что мне заветную темувновь воплощать и вновь,что я назову поэмупо праву: «Скала Любовь».

«И все, кто порицал…»

И все, кто порицали кто хвалил,те, что преследовали,что любили, –равно печальныепридут к моей могиле,и каждый бросит в яму горсть земли.Последний дар,вручаемый людьми.Но ты не делай этого – не надо.Ты мне когда-то подарил весь мир,всю горечь мира, всю его отраду.Нет, даже мертвой – мне не нужен прахиз рук твоих……А уж живой – тем боле.Я лучше захлебнусь –в вине, в обиде, в боли,в своих пустых и темных вечерах.

Церковь «Дивная» в Угличе

Евгению Ефремову

А церковь всеми гранями своимитакой прекрасной вышла, что народей дал свое – незыблемое – имя, –ее доныне «Дивною» зовет.Возносятся все три ее шатрастоль величаво, просто и могуче,что отблеск дальних зорьлежит на них с утра,а в час грозыих осеняют тучи.Но время шло – все три столетья шло…Менялось всё – любовь, измена, жалость.И «Дивную» полынью занесло,она тихонько, гордо разрушалась.Там в трещине березка проросла,там обвалилась балка, там другая…О нет, мы «Дивной» не желали зла.Ее мы просто не оберегали.…Я знаю, что еще воздвигнут зданья,где стоит кнопку малую нажать –возникнут сонмы северных сияний,миры друг друга станут понимать.А «Дивную» – поди восстанови,когда забыта древняя загадка,на чем держалась каменная кладка:на верности, на правде, на любви?Узнала я об этом не вчераи ложью подправлять ее не смею.Пусть рухнут на менявсе три ее шатравсей неподкупной красотой своею.

1954–1975

«Здесь лежат ленинградцы…»

Здесь лежат ленинградцы.Здесь горожане – мужчины, женщины, дети.Рядом с ними солдаты-красноармейцы.Всею жизнью своеюони защищали тебя, Ленинград,колыбель революции.Их имен благородных мы здесь перечислитьне сможемтак их много под вечной охраной гранита.Но знай, внимающий этим камням:никто не забыт, и ничто не забыто.В город ломились враги, в броню и железоодеты,но с армией вместе всталирабочие, школьники, учителя, ополченцы.И все, как один, сказали они:«Скорее смерть испугается нас, чем мы смерти».Не забыта голодная, лютая, темнаязима сорок первого – сорок второго,ни свирепость обстрелов,ни ужас бомбежек в сорок третьем.Вся земля городская пробита.Ни одной вашей жизни, товарищи, не позабыто.Под непрерывным огнем с неба, с земли и с водыподвиг свой ежедневныйвы свершали достойно и просто,и вместе с отчизной своейвы все одержали победу.Так пусть же пред жизнью бессмертною вашейна этом печально-торжественном полевечно склоняет знамена народ благодарный,Родина-мать и город-герой Ленинград.

Евгению Львовичу Шварцу

Не только в день этот праздничный –в будни не позабуду:живет между нами сказочник,обыкновенное Чудо.И сказочна его доля,и вовсе не шестьдесятлет ему – много более!Века-то летят, летят…Он ведь из мира древнейшего,из недр человеческих грезсвое волшебство вернейшее,слово свое нежнейшеек нашим сердцам пронес.К нашим сердцам, закованнымв лед (тяжелей брони!),честным путем, рискованнымдошел,растопил,приник.Но в самые темные годыот сказочника-поэтамы столько вдохнули свободы,столько видали света.Поэзия – не стареется.Сказка – не «отстает».Сердце о сказку греется,тайной ее живет.Есть множество лживых сказок –нам ли не знать про это!Но не лгала ни разумудрая сказка поэта.Ни словом, ни помышлениемона не лгала, суровая.Спокойно готова к гонениям,к народной славе готовая.Мы день твой с отрадой празднуем,нам день твой и труд – ответ,что к людям любовь – это правда.А меры для правды нет.

Простите бедность этих строк,но чем я суть их приукрашу?Я так горжусь, что дал мне богпоэзию и дружбу Вашу.Неотторжимый клин души,часть неплененного сознанья,чистейший воздух тех вершин,где стало творчеством – страданье, –вот надо мною Ваша власть,мне все желаннее с годами…На что бы совесть оперлась,когда б Вас не было меж нами?!

Из цикла «Анне Ахматовой»

…Она дарить любила.Всем. И – разное.Надбитые флаконы и картинкии жизнь свою, надменную, прекрасную,до самой той, горючей той кровинки.Всю – без запинки.Всю – без заминки.…Что же мне подарила она?Свою нерекламную твердость.Окаяннейшую свою,молчаливую гордость.Волю – не обижаться на тех,кто желает обидеть.Волю – видеть до рези в глазах,и все-таки видеть.Волю – тихо, своею рукой задушитьподступившее к сердцу отчаянье,Волю – к чистому, звонкому слову.И грозную волю – к молчанию.

У Фонтанного дома, у Фонтанного дома,у подъездов, глухо запахнутых,у резных чугунных воротгражданка Анна Андреевна Ахматова,поэт Анна Ахматована дежурство ночью встает.На левом бедре еетяжелеет, обвиснув, противогаз,а по правую руку, как всегда, налегке,в покрывале одном,приоткинутомнад сиянием глаз,гостья милая – Музас легкою дудочкою в руке.А напротив, через Фонтанку, –немые сплошные дома,окна в белых крестах. А за ними ни искры,ни зги.И мерцает на стеклахжемчужно-прозрачная тьма.И на подступах ближних отброшеныснова враги.О, кого ты, кого, супостат, захотелпревозмочь?Или Анну Ахматову,вставшую у Фонтанного дома,от Армии невдалеке?Или стражу ее, ленинградскую эту бессмертнуюбелую ночь?Или Музу ее со смертельным оружьем,с легкой дудочкойв легкой руке?

«О, как меня завалило жгучим пеплом эпохи…»

О, как меня завалило жгучим пеплом эпохи!Пеплом ее трагедий, пеплом ее души…Из зыбкой своей могилы: «Милый, – кричу я, –милый, спаси,хотя бы внемли!..»Из жаркой своей могилы кричу: «Что было,то было.То, что свершается, свершается не при нас…Но – с моего согласья!..»

Из неосуществленной книги «Великие поэты века»

Ахматовой

Здесь только крест из дереваневиданной породыи над холмомодни трилистники встают.Здесь –только Ты.Ты – как сама природа.Ты и твоя последняя свобода…Бездомный, как всегда,твой мировой уют…

О живущая нестерпимо,о идущая неизгладимо,оставляющая светоносный след!Что за благость ко мне явилась?Божья ль это,людская милость?Рядом быть с твоею судьбой,заслонять хоть на миг собой.Что ж, что это было напрасно?Часто робким, чаще безгласным,по своим законам живем.По кремнистым путям идем.Я иду за тобоюслед в след.Я целую егосвет в свет.Я бессонна, как ты,бред в бред.Знаю так же, как ты,что смерти нет.

Твардовскому

Ты как острасткавечному злословьюравнодушья.Ты – совесть и гордыня поколенья.

ПраправнукпротопопаАввакума –нежнейший,беспощадный,чистый свет…

Светлову

Юности великая гордыня,Знамя и свобода –только ты.Знаю – ты ведешь менядонынечерез разведенные мосты…

Ленинграду

Но для меня не существует дат.

Теперь уж навеки,теперь до концанезыблемо наше единство.Я мужа тебе отдала, и отца,и радость свою – материнство.И нет мне дороже награды,чем в годы военной угрозымоих благородных согражданскупые и светлые слезы.За всё и за всех виноватой,душе не сказавшей «прости»,одной мне из этой палаты,одной никогда не уйти.

Дневники и письма