Райнер Мария Рильке - Новые стихотворения Страница 19

ДОПОЛНЕНИЯ

ИЗ ДРУГИХ КНИГ РИЛЬКЕ

ИЗ КНИГИ «ЖЕРТВЫ ЛАРАМ»

На Малой Стрàне

Гребни зданий стародавних,благовесту и конца нет.Глубь дворов. Лишь иногда в нихсинь одним глазком заглянет.

Купидоны в каждой нишепритомились, но смеются.Вкруг узорных ваз на крышевязи роз резные льются.

Дверца в паутине сонной.Солнце пробует украдкойстих под каменной Мадоннойперевесть с латыни краткой.

У святого Вита

Он — прахом пахнущий старик,но мил мне храм глубоколонный,в котором у любой колоннысвой слышен зодческий язык.

Соседний домик — в завитках,там купидоны в умиленьи,а рядом готика моленьявозносит на худых руках.

Мне casus rei понять легко.Сравненье из былого взято:собор напомнил мне аббата,а домик — даму рококо.

Майский день

Скачет ветерок весенний,по дорожкам топоча,и касается сиренейсолнце кончиком луча.

Тишь. И лишь в болотной шириквакнут квакши и замрут.Проплывает жук в эфире,как оживший изумруд.

И серебряные ромбыв сучьях паучиха ткет,и соцветий гекатомбымай охапками несет.

Народный мотив

Томим бесконечной истомойбогемский народный мотив.Мечтанья немые пленив,лелеет он грустью знакомой.

Дитя его тихо поет,трудясь над картофельной нивой,и ночью он песнью тоскливойво сне моем снова встает.

И если брожу, одинокий,вдали, на чужбине — опятьв уме начинают звучатьдавно позабытые строки.

Ночная картинка

У театра стало тише.Лишь фонарь бросает свети глядится фатом в крышилакированных карет.

И мигают все корочесвечи. Полночь глубока.Как заплаканные очи,светят окна чердака.

ИЗ КНИГИ «ВЕНЧАННЫЙ СНАМИ»

ИЗ ЦИКЛА «МЕЧТАТЬ»

IV

Нынче май встречает сухогрустно-старая ветла.Рядом с ней изба-старухаодиноко прилегла.

Счастья в домике не стало,а на иве нет гнезда.Без следа их разметалазимняя беда.

XIX

Море скал передо мной,кустики вросли в каменья.Дремлет небо в онеменьинад смертельной тишиной.Залетел лишь мотылекв край недужный и тревожныйи, как в голове безбожноймысль о боге, одинок.

XXI

Бывают ночи, где все вещи —сплошное серебро. И вотзвезда беззвучная плывети вновь, как будто голос вещий,волхвов во Вифлеем зовет.

Алмазной пылью в отдаленьина луг просыпалась роса.Покой на души пролилсяи вера без богослуженьятворит тихонько чудеса.

XXII

Огромным чудодейственным цветкомблагоухает майский мир. В зенитеночь бабочкой из голубой финифтивисит на нем.Мерцают сяжки в робком серебре…То увлечет ее полет крыластыйнапиться смерти из огнистой астрытам, на заре.

ИЗ ЦИКЛА «ЛЮБИТЬ»

I

Любовь как явиться к тебе смогла?Как солнце пролилась, в цветах расцвела,пришла, как молитва? — Послушай:

Счастье, сверкая, с неба сошлои, крылья сложив, величаво вошлов мою цветущую душу…

VI

В саду мы погрузились в думыи сумраком обвил нас хмель,а наверху, гудя угрюмо,запутывался в листьях шмель.

Тебе вплетала блики пышно,как ленты, в волосы лоза,и я лишь раз шепнул чуть слышно:Какие у тебя глаза!

IX

Мы замечтались. Сторожитнас с милой гуща парка.Рука русалочья дрожит,мое пожатье жарко.

Свет желтой белочкою в сеньмелькнет и на попятный.Лиловая сажает теньна белом платье пятна.

Нас счастьем замело сейчасв истоме золотистой.Гудит, благословляя нас,шмель в ряске бархатистой.

ИЗ КНИГИ «СОЧЕЛЬНИК»

Сочельник

Отары легкие снежинокгоняет по лесу метельи, чая благости, как инок,свой час священный чует ель.И ветви в белую дорогуиз леса к Славе тянет прочь,и ждет таинственно и строгоодну-единственную ночь.

ИЗ ЦИКЛА «ДАРЫ»

О святое мое одиночество — ты!И дни просторны, светлы и чисты,как проснувшийся утренний сад.Одиночество! Зовам далеким не верьи крепко держи золотую дверь,там, за нею, — желаний ад.

Далёко город. Я один.Ручей скользит звеня,и нагоняет шум вершинистому на меня.

Весь лес — во сне, весь мир — вовне,а на сердце светло.И одиночество ко мнекладет на грудь чело.

Люблю позабытых в сенях Богородиц,которые кротко кого-то ждут,люблю, как в венках и мечтах на колодецрусые девушки тихо идут,

Люблю, когда дети глазами ширяютизумленно на звездную высоту,и дни, когда песней они одаряют,и ночи, когда бывают в цвету.

Сухие елки дышат хрипло,как воротник, пушится снег,на сучьях блесток поналиплои смотрят вслед дороге скриплойоконца из-под сонных век.

В печи искристым треснет громомполено так, что дрогнет дом.Часы идут шажком знакомым,а день, как вечность, белым комомрастет и пухнет за окном.

В бору сосновом снежно, глухо.Оттуда вечер — на селои тихо подставляет ухопод окна, где еще светло.

И замирает каждый дом.Старухе в кресле что-то снится,мать — как домашняя царица,боятся мальчики резвиться.Послушать, что в избе творитсяпробрался вечер, а все лицаглядят на темень за окном.

Над белым замком все белым-бело.В зеркальный зал крадется слепо ужас.Вцепился в стены плющ, предсмертно тужась.Дороги в мир давно перемело.

Пустое небо виснет тяжело.И к двери мимо белых балдахиновтоска прокралась. Но, часы покинув,куда-то время умирать ушло.

Парк! В старых липах явись мне! Илиты потерялся уже навсегда,тот, где с тишайшею мы бродиливозле священного пруда.

Лебеди, гордым подобно доннам,над водой серебристою склонены,и, словно сказанье о граде надонном,розы всплывают из глубины.

В парке цветы большеглазы, как дети,в том, где мы с нею стоим вдвоем,улыбаемся и в предзакатном свете,сами не зная кого, но ждем…

ИЗ ЦИКЛА «ПУТЕШЕСТВИЯ»