Эдуард Багрицкий - Дума про Опанаса; Поэзия Страница 2

7

Балта – городок приличный,Городок что надо.Нет нигде румяней вишни,Слаще винограда.В брынзе, в кавунах, в укропеЗвонок день базарный;Голубей гоняет хлопецС каланчи пожарной…Опанасе, не гадал тыВ ковыле раздольном,Что поедешь через БалтуТрактом малахольным;Что тебе вдогонку бабыЗатоскуют взглядом;Что пихнет тебя у штабаЧасовой прикладом…Ой, чумацкие просторы —Горькая потеря!..Коридоры в коридоры,В коридорах – двери.И по коридорной пыли,По глухому дому,Опанаса проводилиНа допрос к штабному.А штабной имел к допросуСтарую привычку —Предлагает папиросу,Зажигает спичку:– Гражданин, прошу по честиГоворить со мною.Долго ль вы шатались вместеС Нестором Махною?Отвечайте без обмана,Не испуга ради, —Сколько сабель и тачанокУ него в отряде?Отвечайте, но не сразу,А подумав малость, —Сколько в основную базуФуража вмещалось?Вам знакома ли округа,Где он банду водит?..– Что я знал: коня, подпругу,Саблю да поводья!Как дрожала даль степная,Не сказать словами:Украина – мать родная —Билась под конями!Как мы шли в колесном громе,Так что небу жарко,Помнят Гайсин и Житомир,Балта и Вапнярка!..Наворачивала удальВ дым, в жестянку, в бога!..…Одного не позабуду,Как скончался Коган…Разлюбезною дорогойНе пройдутся ноги,Если вытянулся КоганПоперек дороги…Ну, штабной, мотай башкою,Придвигай чернила:Этой самою рукоюКогана убило!..Погибай же, Гуляй-Поле,Молодое жито!... . . . . . .Опанасе, наша доляТуманом повита!..

8

Опанас, шагай смелее,Гляди веселее!Ой, не гикнешь, ой, не топнешь,В ладоши не хлопнешь!Пальцы дружные ослабли,Не вытащат сабли.Наступил последний вечер,Покрыть тебе нечем!Опанас, твоя дорога —Не дальше порога.Что ты видишь? Что ты слышишь?Что знаешь? Чем дышишь?Ночь горячая, сухая,Да темень сарая.Тлеет лампочка иод крышей, —Эй, голову выше!..А навстречу над порогом —Загубленный Коган.Аккуратная прическа,И щеки из воска.Улыбается сурово:– Приятель, здорово!Где нам суждено судьбоюСтолкнуться с тобою!..Опанас, твоя дорога —Не дальше порога…

Эпилог

Протекли над УкраинойБоевые годы.Отшумели, отгуделиМолодые воды…Я не знаю, где зарытыОпанаса кости:Может, под кустом ракиты,Может, на погосте…Плещет крыжень сизокрылыйНад водой днестровской;Ходит слава над могилой,Где лежит Котовский…За бандитскими степямиНе гремят копыта:Над горючими костямиЗацветает жито.Над костями голубеетНепроглядный омутДа идет красноармеецНа побывку к дому…Остановится и глянетСиними глазами —На бездомный круглый камень,Вымытый дождями.И нагнется, и подыметОдинокий камень:На ладони – белый черепС дыркой над глазами.И промолвит он, почуявМертвую прохладу:– Ты глядел в глаза винтовке,Ты погиб как надо!.. —И пойдет через равнину,Через омут зноя,В молодую Украину,В жито молодое…. . . . . .

Так пускай и я погибнуУ Попова лога,Той же славною кончиной,Как Иосиф Коган!

1926

Поэзия

Стихотворения 1914–1925 гг. Одесса

Дионис

Там, где выступ, холодный и серый,Водопадом свергается вниз,Я кричу у безмолвной пещеры:– Дионис! Дионис! Дионис!

Утомясь после долгой охоты,Запылив свой пурпурный наряд,Он ушел в бирюзовые гротыВыжимать золотой виноград…

Дионис! На щите золоченом —Блеклых змей голубая борьба,И рыдает разорванным стономУстремленная в небо труба…

И на пепел сожженного нарда,Опьяненный, я падаю ниц;Надо мной – голова леопарда,Золотого вождя колесниц…

О, взметните покорные рукиВ расцвечённый Дианой карниз!..Натяните упорные луки, —Дионис к нам идет, Дионис!

В облаках золотисто-пурпурныйВечер плакал в туманной дали…В моем сердце, узорчатой урне,Светлой грусти дрожат хрустали.

1915

В пути

Уже двенадцать дней не видно берегов,И ночь идет за днем, как волк за тихой серной,И небо кажется бездонною цистерной,Где башни рушатся туманных городов…

Уже двенадцать дней, как брошен Карфаген,Уже двенадцать дней несут нас вдаль муссоны!..Не звякнет тяжкий меч, не дрогнет щит червленый,Не брызнет белизной узор сидонских стен…

Напрасно третий день жгут синие куренья,Напрасно молится у черной мачты жрец,Напрасно льют на нард шипящий жир овец:Свирепый Посейдон не знает сожаленья…

На грязной палубе, от солнца порыжелой,Меж брошенных снастей и рваных парусов,Матросы тихо спят; и горечь летних сновТелами смуглыми безмолвно овладела…

И ночь идет за днем… Пурпуровую нитьПрядет больной закат за далью умиранья…Но нам страшней громов, и бури, и рыданья —В горящей тишине дрожащий возглас: «Пить!»

И ночь холодная идет стопой неверной,Рассыпав за собой цветы поблекших снов…Уже двенадцать дней не видно берегов,И ночь идет за днем, как волк за тихой серной…

1915

Креолка

Когда наскучат ей лукавые новеллыИ надоест лежать в плетеных гамаках,Она приходит в порт смотреть, как каравеллыПлывут из смутных стран на зыбких парусах.

Шуршит широкий плащ из золотистой ткани;Едва хрустит песок под красным каблучком,И маленький индус в лазоревом тюрбанеНесет тяжелый шлейф, расшитый серебром.

Она одна идет к заброшенному молу,Где плещут паруса алжирских бригантин,Когда в закатный час танцуют фарандолу,И флейта дребезжит, и стонет тамбурин.

От палуб кораблей так смутно тянет дегтем,Так тихо шелестят расшитые шелка.Но ей смешней всего слегка коснуться локтемЗакинувшего сеть мулата-рыбака…

А дома ждут ее хрустальные беседки,Амур из мрамора, глядящийся в фонтан,И красный попугай, висящий в медной клетке,И стая маленьких бесхвостых обезьян.

И звонко дребезжат зеленые цикадыВ прозрачных венчиках фарфоровых цветов,И никнут дальних гор жемчужные громадыВ беретах голубых пушистых облаков.

Когда ж проснется ночь над мраморным балкономИ крикнет козодой, крылами трепеща,Она одна идет к заброшенным колоннам,Окутанным дождем зеленого плюща…

В аллее голубой, где в серебре туманаПрозрачен чайных роз тягучий аромат,Склонившись, ждет ее у синего фонтанаС виолой под плащом смеющийся мулат.

Он будет целовать пугливую креолку,Когда поют цветы и плачет тишина…А в облаках, скользя по голубому шелку,Краями острыми едва шуршит луна…

1915

Пристань

Встает зеленый пар над синевой зыбей,И небо вдалеке прозрачно-голубое…И месяц, опьянев от тишины и зноя,Разорван на куски ударом тонких рей…

Скелеты бригантин, как черные бойцы,Вонзили копья мачт в лазурную бумагу…И пурпурный корсар безмолвно точит шпагу,Чтоб гибель разнести в далекие концы.

В таверне «Синий Бриг» усталый шкипер ПитИграет грустный вальс на дряхлой мандолине,А рядом, у стола, в изломанной корзинеОгромный черный кот, оскалившись, храпит…

И юнга, в сон любви безмолвно погружен,Вдыхает синий дым из жерла черной трубки,И в кружеве огней мерещатся сквозь сонПоющий звон серег и пурпурные губки.

И сабли длинные о грязный пол стучат,И пиво едкое из бочек брызжет в кружки…А утром медные на них направит пушкиПодплывший к пристани сторожевой фрегат…

1915

Конец Летучего Голландца

Надтреснутых гитар так дребезжащи звуки,Охрипшая труба закашляла в туман,И бьют костлявые безжалостные рукиВ большой, с узорами, турецкий барабан…

У красной вывески заброшенной таверны,Где по сырой стене ползет зеленый хмель,Напившийся матрос горланит ритурнель,И стих сменяет стих, певучий и неверный…

Струится липкий чад над красным фонарем.Весь в пятнах от вина передник толстой Марты,Два пьяных боцмана, бранясь, играют в карты;На влажной скатерти дрожит в стаканах ром…

Береты моряков обшиты галунами,На пурпурных плащах в застежке – бирюза.У бледных девушек зеленые глазаИ белый ряд зубов за красными губами…

Фарфоровый фонарь – прозрачная луна,В розетке синих туч мерцает утомленно,Узорчат лунный блеск на синеве затона,О полусгнивший мол бесшумно бьет волна…

У старой пристани, где глуше пьяниц крик,Где реже синий дым табачного угара,Безумный старый бриг Летучего КорсараРаскрашенными флагами поник.

1915