Александр Блок - Стихотворения 1912 года Страница 2

10 октября 1912

3

Пустая улица. Один огонь в окне.Еврей-аптекарь охает во сне.

А перед шкапом с надписью Venena[1]Хозяйственно согнув скрипучие колена,

Скелет, до глаз закутанный плащом,Чего-то ищет, скалясь черным ртом…

Нашел… Но ненароком чем-то звякнул,И череп повернул… Аптекарь крякнул,

Привстал — и на другой сжалился бок…А гость меж тем — заветный пузырек

Сует из-под плаща двум женщинам безносым.На улице, под фонарем белёсым.

Октябрь 1912

4

Старый, старый сон. Из мрака       Фонари бегут — куда?       Там — лишь черная вода,       Там — забвенье навсегда.

       Тень скользит из-за угла,       К ней другая подползла.       Плащ распахнут, грудь бела,Алый цвет в петлице фрака.

Тень вторая — стройный латник,       Иль невеста от венца?       Шлем и перья. Нет лица.       Неподвижность мертвеца.

       В воротах гремит звонок,       Глухо щелкает замок.       Переходят за порогПроститутка и развратник…

Воет ветер леденящий,       Пусто, тихо и темно.       Наверху горит окно.              Всё равно.

       Как свинец, черна вода.       В ней забвенье навсегда.       Третий призрак. Ты куда,Ты, из тени в тень скользящий?

Февраля 1914

5

Вновь богатый зол и рад,Вновь унижен бедный.С кровель каменных громадСмотрит месяц бледный,

Насылает тишину,Оттеняет крутизнуКаменных отвесов,Черноту навесов…

Всё бы это было зря,Если б не было царя,       Чтоб блюсти законы.

Только не ищи дворца,Добродушного лица,       Золотой короны.

Он — с далеких пустырейВ свете редких фонарей       Появляется.

Шея скручена платком,Под дырявым козырьком       Улыбается.

7 февраля 1914

ВАЛЕРИЮ БРЮСОВУ

(При получении «Зеркала теней»)

И вновь, и вновь твой дух таинственныйВ глухой ночи, в ночи пустойВелит к твоей мечте единственнойПрильнуть и пить напиток твой.

Вновь причастись души неистовой,И яд, и боль, и сладость пей,И тихо книгу перелистывай,Впиваясь в зеркало теней…

Пусть, несказанной мукой мучая,Здесь бьется страсть, змеится грусть,Восторженная буря случаяСулит конец, убийство — пусть!

Что жизнь пытала, жгла, коверкала,Здесь стало легкою мечтой,И поле траурного зеркалаПрозрачной стынет красотой…

А красотой без слов поведено:«Гори, гори. Живи, живи.Пускай крыло души прострелено —Кровь обагрит алтарь любви».

20 марта 1912

ВЛАДИМИРУ БЕСТУЖЕВУ

(Ответ)

Да, знаю я: пронзили ночь отвека       Незримые лучи.Но меры нет страданью человека,       Ослепшего в ночи!

Да, знаю я, что в тайне — мир прекрасен       (Я знал Тебя, Любовь!),Но этот шар над льдом жесток и красен,       Как гнев, как месть, как кровь!

Ты ведаешь, что некий свет струится,       Объемля всё до дна,Что ищет нас, что в свисте ветра длится       Иная тишина…

Но страннику, кто снежной ночью полон,       Кто загляделся в тьму,Приснится, что не в вечный свет вошел он,       А луч сошел к нему.

24 марта 1912

ВЯЧЕСЛАВУ ИВАНОВУ

Был скрипок вой в разгаре бала.Вином и кровию дыша,В ту ночь нам судьбы диктовалаВосстанья страшная душа.

Из стран чужих, из стран далекихВ наш огнь вступивши снеговой,В кругу безумных, томноокихТы золотою встал главой.

Слегка согбен, не стар, не молод,Весь — излученье тайных сил,О, скольких душ пустынный холодСвоим ты холодом пронзил!

Был миг — неведомая сила,Восторгом разрывая грудь,Сребристым звоном оглушила,Секучим снегом ослепила,Блаженством исказила путь!

И в этот миг, в слепящей вьюге,Не ведаю, в какой стране,Не ведаю, в котором круге,Твой странный лик явился мне…

И я, дичившийся доселеОчей пронзительных твоих,Взглянул… И наши души спелиВ те дни один и тот же стих.

Но миновалась ныне вьюга.И горькой складкой те годаЛегли на сердце мне. И другаВ тебе не вижу, как тогда.

Как в годы юности, не знаюБездонных чар твоей души…Порой, как прежде, различаюПеснь соловья в твоей глуши…

И много чар, и много песен,И древних ликов красоты…Твой мир, поистине, чудесен!Да, царь самодержавный — ты.

А я, печальный, нищий, жесткий,В час утра встретивший зарю,Теперь на пыльном перекресткеНа царский поезд твой смотрю.

18 апреля 1912

«Сквозь серый дым от краю и до краю…»

Сквозь серый дым от краю и до краю       Багряный светЗовет, зовет к неслыханному раю,       Но рая — нет.

О чем в сей мгле безумной, красно-серой,       Колокола —О чем гласят с несбыточною верой?       Ведь мгла — всё мгла.

И чем он громче спорит с мглою будней,       Сей праздный звон,Тем кажется железней, непробудней       Мой мертвый сон.

30 апреля 1912 (1913)

«Приближается звук. И, покорна щемящему звуку…»

Приближается звук. И, покорна щемящему звуку,       Молодеет душа.И во сне прижимаю к губам твою прежнюю руку,       Не дыша.

Снится — снова я мальчик, и снова любовник,       И овраг, и бурьян,И в бурьяне — колючий шиповник,       И вечерний туман.

Сквозь цветы, и листы, и колючие ветки, я знаю,       Старый дом глянет в сердце мое,Глянет небо опять, розовея от краю до краю,       И окошко твое.

Этот голос — он твой, и его непонятному звуку       Жизнь и горе отдам,Хоть во сне твою прежнюю милую руку       Прижимая к губам.

2 мая 1912

«И вновь — порывы юных лет…»

И вновь — порывы юных лет,И взрывы сил, и крайность мнений.Но счастья не было — и нет.Хоть в этом больше нет сомнений!

Пройди опасные года.Тебя подстерегают всюду.Но если выйдешь цел — тогдаТы, наконец, поверишь чуду,

И, наконец, увидишь ты,Что счастья и не надо было,Что сей несбыточной мечтыИ на пол-жизни не хватило,

Что через край перелиласьВосторга творческого чаша,И всё уж не мое, а наше,И с миром утвердилась связь,—

И только с нежною улыбкойПорою будешь вспоминатьО детской той мечте, о зыбкой,Что счастием привыкли звать!

19 июня 1912

«Миры летят. Года летят. Пустая…»

Миры летят. Года летят. ПустаяВселенная глядит в нас мраком глаз.А ты, душа, усталая, глухая,О счастии твердишь, — который раз?

Что счастие? Вечерние прохладыВ темнеющем саду, в лесной глуши?Иль мрачные, порочные усладыВина, страстей, погибели души?

Что счастие? Короткий миг и тесный,Забвенье, сон и отдых от забот…Очнешься — вновь безумный, неизвестныйИ за сердце хватающий полет…

Вздохнул, глядишь — опасность миновала…Но в этот самый миг — опять толчок!Запущенный куда-то, как попало,Летит, жужжит, торопится волчок!

И, уцепясь за край скользящий, острый,И слушая всегда жужжащий звон, —Не сходим ли с ума мы в смене пестройПридуманных причин, пространств, времен…

Когда ж конец? Назойливому звукуНе станет сил без отдыха внимать…Как страшно всё! Как дико! — Дай мне руку,Товарищ, друг! Забудемся опять.

2 июля 1912