Андрей Драгунов - Past Continuous Tense. Избранные стихотворения Страница 2

In the cool of the day…

Игорю Кучину.

1Я мальчика увидел, он смеясь,бежал навстречу – нет, немного мимо.Разлаживал сандалией ниток вязь,подобьем шестикрылым Серафимана берегу – столетий тонких связь.

2Прозрачный день. Рука скользит к виску —боль головная раздражает… Вечер.И непрерывной ниткой по пескутанцует тень – огонь немногих свечек,дань отдавая мокрому песку.

3День был как все – за исключеньем лет,когда мы вместе жили у фонтана.Страна уже настроила ракет,открыла атом, кран, лицо Иванаи бесконечно дальний Новый Свет.

4Литовский вариант сошел на «нет».Сошлись соседи. «Призрак» не уехал.По истеченье очень многих лет —дорогу переходят не по вехам,а по скопленью стареньких газет.

5Война закончилась еще до сентября,и дети поспешили чинно в школу —учебники, цветы, блеск букваря,учителя, цветы! и тост за школу.Распевки под баян и под «ля-ля».

6Желанье выпить. Мокрый календарь —истории уходят за друзьями.Попытка перейти из «ныне» в «старь» —обычно завершается слезамии возвращеньем слова «жизнь» в словарь…

7Глагол «уйти» – возможность ничегоне понимать и оставаться дома.Не возникать без дела и всегоодин лишь раз попробовать другогоглагола – «умереть». И ничего…

8Смерть наступает будто бы зима…И, кажется, словесная отвагане стоит ровным счетом – ни черта!Глаза подслеповаты – будто влагаразмыла тень – прозрачная черта.

9Оконный силуэт слегка размыт:дождём? слезой? – не расторопность зренья.И, кажется, из мрамора отлитпрошедший день – наказанность забвенья.Из радио оркестр не звучит.

10За дверью ветер воет на трубе,стучит в окно, замочками играет…Напоминает чем-то о тебе…Стучит еще и… улетает,сыграв «прощай» на каменной трубе.

Памяти П. И. Драгунова

Две войны отстучав под приказом – «Ни шагу назад!»,за короткое слово разжалован был в рядовые —завсегдатай немецкой культуры российский солдат —дипломат, губернатор, спаситель – теперь в вестовые.

Мне отсюда к тебе дотянуться, как в старом кафедотянуться до соли к соседнему столику – вряд ли.В мятой серой рубахе, в истлевших почти галифе —Чик – чи – рик – воробьиное крылышко – с памятью прятки —

где-то там есть разбитый альянс с пятилетней войной,с телефонным пунктиром в до боли знакомой тетрадке.И знакомство в Восточной – еще не Советской, с женой,и немецкий gottlich, и российские святки…

«У географии искать пространства…»

У географии искать пространства.Клеймить историю за вероломство.Страницу желтую любить за сходствос лицом старушечьим, что из господства.

Кораблик маленький пускать без парусамедалью, паспортом, двуликим Янусом.Рубашки ворот на кнопке розовой,что воротник на сук березовый…

Ложатся волосы. Подруга шепотом:– Теперь мы вместе, а после, что потом?..Окно в косынке – цветастым облаком:– Потом в деревню – пешком иль волоком…

«Закончилось лето. Сезон дождей…»

Закончилось лето. Сезон дождей.Невозможность уехать из южных провинций.Вариации солнечных лучейв пожелтевших листьях. Чужие лица.Зонтики, шляпы, открытые окнана пыльные улицы, ветер с моряв ночное время. Пенный локонмокрой богини, с ветром споря,остывает у моря…

Холодный песок и гряда камнейза курортной зоной, брошенный зонтик.Причудливая игра тенейбосоногих подруг. Купальный бантик,полоска под ним – куда белейпотолка в гостинице и квартире…На горизонте парусник тем сильнейразрушает зренье, чем он унылей,чем он постылей…

Владимиру Каратаеву

Я иначе представлял себе твой город,жаль, что снегу навалило слишком много…Сорок лет существования в убогомместе – слишком далеко от неба,как в романе, где герой уже не можетпокидать самостоятельно деревню.Бабушкино тихое: «Быть может…» —все кружится стрекозиной теньюпрошлого немого, в окруженииокон, детских тапок, светотени…

Вспоминая осень

1Встреча снова – тихий звук по-русскипод бесцветным небом с белым хлебомоблаков, означенная узкимсмыслом путешествия и бегом.

Если верно, что бумага это стерпит,что точнее было бы – и это,то желание остаться в этом светепосильней желания атлета…

2Скоро осень. Солнечные зайцыв Рай ли, в Ад ли – новое знакомствос небесами, оставляя пальцыклавишам в пределах солнца,

солнечной системы, проще – круга.Описание словесной непогоды —суть вещей в опровержении югасевером – все дальше год от года

3и заметнее. Слова лишь на бумагесмысл имеют – в двух словах о прошлом.И при встрече – Как там, в Магадане? —все метёт? – все разрешив вопросом.

Все метёт… В родных своих болотахдальше носа иногда не видно,оставляя память… Каково тамс этой памятью – не слишком длинно?..

Обстоятельства места

Так начиналась чужбина: с постели, с чужой кровати…Руки в последней муке – не обмануть себя.Так оставался образ с детства знакомых понятийв лавке, набитой плотно буквами для букваря.

Так оставляют женщин – поздней, ночной, унылойосенью – больше жеста первой земной листвы.Так жмутся в судорогах или с последней силой —и ни ошибки больше этой земной души…

Так фонари в подъездах, не уступая светубледной луны, набухнув от наступленья тьмы,слепнут, оставив лептув ваттах своих подъезду, как оставляют сны.

Так затихает город в листьях бумажных тонкихточками за возможность не зажигать огниночью. В сплошных потемкахза городской стеною – здесь остывают дни.

Так за последней строчкой стихотворения – большетолько окно с возможным видом на старый домили на градусник, в общем:крыши, заборы, трубы, лампочки… металлолом.

Летний полдень в городе

1Когда наступает лето в краях, увы,не знавших до толи света и синевынеба, тем паче воды —речь застывает в своих громоздких: «Ну надо ж,это все же случилось…» – такая залежькрасноречия с суммой вещей, к тому же —это больше «ах» в заботе о муже.

2Пыль ложится на вещи, теряя свойства,вызывая не радость, но уже расстройствас мокрой тряпкой, в руках святого семейства.Летний полдень. Город куда пустыннейполя боя в одной азиатской пустыне,в местности, помнящей казни ханав полдень на площади. Бездыханна…

3Время проворнее в летний полдень.Муха бьётся в стекло. На полдниккисель, печенье и рисовый пудинг.Лето в городе… Пляжи полны вареныхголых тел и, слегка, соленых…Воздаётся должное смыслу воды в стакане,в луже, в озере, в океане.

4Ветер жжет. Люди мрут, как мухи,не разжимая при этом рукисвоих любимых и, не снимая брюки…Полдень. Потные шляпы, кепи, панамы,тонущие, как войска США у берегов Панамы,в остатках листвы, в соленой воде океана…Я сижу, пью чай на краю дивана.

«Не воскресить утраченную радость возможной встречи. Или переписка —…»

Не воскресить утраченную радость возможной встречи. Или переписка —та тонкая, оставшаяся малость последней речи адресату – близко.Стовиденный – за счастье не игры реальной жизни – дальше «ниоткуда»игра теней – последствия игры в ещё возможном варианте чудаи времени. За недостатком лет, но чаще места и в одном из лучшихвсех проявлений, даже, слабый свет становится тяжёлый и гнетущий…И за возможность знать, что не умру ещё в одном не спешном и холодномгоду зимой – лишь облака, игру, чью угадать почти что не возможно,да извещение с коротенький рассказ в истёртом распечатанном конверте,и океан, что будто в первый раз не получил известие о смерти…

«До поздней осени, до пригоршней листвы…»

До поздней осени, до пригоршней листвы,до шахматной игры за чашкой кофе —еще дожить. До радостей зимыв своих краях под сенью длинных сосен.Дожить до снега или до любвиповолжских улиц, на которых большеразбитых стекол – рыбьей чешуи,чем слов в почтовых ящиках —не больше…Дожить до перехода в календарьродных имён, до первой непогодыв словах и жестах – первое в словарь,второе в жизнь, что меньше год от года..Дождаться снова лета и в одиниз дней погожих переехать к югу,границе, к морю. Северных равнин,оставив даль, простивши всё друг другу…

«Следы заметёт и не будут заметны следы…»