Алексей Кащеев - восемнадцать плюс Страница 2

военно-полевая хирургия

если на нас нападутмы развернем госпитальбудем там ампутироватьруки и ноги бойцамбудем вскрывать черепаи удалять гематомыстанем мы по кусочкамкости лица собирать

если осколок внедрилсяв полость брюшную солдатаили в грудную полостьили же в малый тазна перевязочном пунктеего вынимать не вздумайпросто перевяжии по этапу отправь

если по нам стрельнутракетой «земля-земля»мы достанем адреналини расчехлим скальпелябудем работать по двадцать часовведь наш противник хитера в коротких паузахбудем ебать медсестер

помню была у меня однав городе Пенджикентсиськи арбузы крепкий задмуж выпивающий ментпомню как в госпитале полевомскинув халат в травуя покрывал ее как быккроет телку в хлеву

сестры думают лишь о бойцахдаже когда их ебутвот чем мы ответим врагуесли на нас нападут

так говорил переживший АфганАфрику и Чечнютрижды контуженный препод нашя спал на последнем рядуя спал и слышал каждый четвергсквозь чуткий студенческий сонкак он возбуждался при слове «война»и как сокрушался он

что больше не нужен госпиталямскальпель его старикачто если уж ебнут ракетой по намто сразу наверняка

а после приняв у студентов зачетон с невозможной тоскойклал бутылку «Охоты» в кармани отправлялся домой

снилось ему что несут опятьраненых в лазаретснилась сисястая медсестраи ее на гражданке мент

и встав без будильника в пять утраон принимал фенибутвот кого мы предъявим врагуесли на нас нападут

«в тот вечер мы кого-то победили…»

в тот вечер мы кого-то победиликричали все кричал со всеми якогда забили нашим я схватилсяза голову как будто это мячшептал пиздец держался за макушкуно вот Аршавин вдарил по мячуи два-один кричали мы с Митяем

ну а когда забили наши третийя не кричал я встал как будто ятостующийторжествовал я молча

в тот вечер мы кого-то победилигудели под окном автомобилии я кричал «Россия! Рос-си-я!»кричали всекричал со всеми яя выпил водки мне тогда казалосьчто я люблю Россию я люблюбуквально каждую березку и травинкуи я кричал «Россия-чемпион!»

я в школе был ужасным футболистомкогда я мяч пытался отбиватьто все смеялись ставили в воротано и в воротах я стоять не мог

я пропускал в другой метался уголне мог отбить и подавать не могкогда играли с параллельным классомто я сказал что ногу потянул

я в школе был убогим футболистомно этой ночью я любил футболпускай спустя неделю нам с позоромпришлось покинуть тот чемпионат

потом мы шли с тобою мимо паркамы шли домой и я тебя держалза руку ты меня держалапоскольку я шатался так мы шлимы встретили нетрезвого мужчинув другой бы раз его я обошелно был он с триколором не сдержавшисья прокричал «Россия – чемпион!»

мы проходили по микрорайонушумели листья пахло шашлыкоми я любил российскую командуедва ли не сильнее чем тебя

«Я пил Главспирттрест я пил Смирнов…»

Я пил Главспирттрест я пил Смирнов.В Твери наливался настойкой гадкой,Я пил куда-то пропавший ТинькоффИ вечно зеленую «Балтику-девятку»,Я пил граппу, вино и портвейн,Я пил перцовку, закусывая салом,Я пил с теми, с кем пил Евгений Рейн,И с теми, кого уже не стало.Я хлебал ракию, я тянул Малибу,Я хлестал коктейль за семнадцать баксов,Я ставил бутылку на ржавую трубуОдной из улиц Красноярска,Я наливался спиртом, разбавленным физраствором,Я жрал неизвестный напиток на букву «бэ»,Напившись виски, я пел сам с собою хором(Лучше всего выходили песни «Любэ»),Я пил в одиночестве, пил с пожарником,Бухал с мрачным санитаром Димой,Я пил с пограничником и с алтарником,С любимой женщиной и с нелюбимой,Я запивал соком, заедал салатом,По утрам глотал холодную вкусную воду,Я мучился тошнотой, воображая себя солдатом,Боящимся тягот, но все же идущим в пехоту,В пьяном виде я летал в самолете,Писал стихи, разговаривал со своим котом,Играл в бильярд, спал за столом на работе, —Но ни разу, ни разу не думал о том,Что, когда покинет душа моя бренное телоИ явится ангел с блокнотом, сквозь чьи-то всхлипыОн спросит меня не о том, что я в жизни сделал,А только о том, сколько и с кем я выпил.

«пока я таскал на себе свой нелегкий крест…»

Анне Цветковой

пока я таскал на себе свой нелегкий крестглотал транквилизаторы и менял партнершкатался по миру в поисках неизвестно каких чудесмечтал утопиться сорваться с горы наткнуться на нож

так вот пока я тратил себя на этовидел в кошмарах покойников и диких зверейодин еврей-эмигрант с кафедры биохимииМассачусетского университетасинтезировал в пробирке психически здоровых людей

эти бляди оказались устойчивы к стрессуу них отсутствовали геныобуславливающие душевную больони посещали крестный ход пятничную молитву и мессуи без проблем метаболизировали алкоголь

у них оказались способности к стартапами получению взяткиим легко давали кредиты под шесть процентов годовыхученые тщательно изучали их сексуальные повадкии обнаружили полное отсутствие таковых

постепенно ситуация вышла из-под контролянекоторые особи сбежали вырвавшись из оковстали плодиться бесполым путем на волебыстро создали политическую партию мудаков

их представители довели сумасшедшихдо полной прострациипоказав им нецелесообразность различной хуйнипутем перепоста картинок и тщательной дезинформацииим удалось убедить что в мире существуют только они

пока я мечтал что меня кто-то ждет и ищетпока я игнорировал действительность и бухалэти бляди ели исключительно здоровую пищуи через день посещали спортивный зал

и вот теперь когда я смотрю в обакогда я осознал где проблема а где хуйняоказалось что этих блядей мало того что – многотак они еще и значительно лучше меня

«ох и боюсь я смерти ох и боюсь…»

ох и боюсь я смерти ох и боюсьоттого я слежу за собой и хожу в бассейноттого из себя изгоняю всякую грустьизгоняю лень

для того я к блядям не хожу и воздержан отвсеразличных шалостей разных опасных грехова когда я пью то на утро не пью и вототтого здоров

но она все равно караулит меня кругомв самолете сажусь у прохода она у окнаприхожу в магазин за батоном и молокома на кассе она

обнимаю жену отвернувшуюся к стенеи предчувствую это совсем не моя женаа когда перестраиваюсь на шоссев левом зеркале вижу она

перестань таиться баба ты или ктовыгни спинку намылься дай я тебе польюповернись лицом я с тобою сто лет знакомя тебя люблю

«здесь мы поссорились…»

здесь мы поссорилисья помню ты ушланаверное поехала к отелюа я остался вышел из музеяи стал бродить куда глаза глядели

так и сейчасв Париже есть где сестьно совершенно нечего поестьгудят сирены негры отдыхаюти Сена мимо них проистекаети я иду куда глаза глядят

в тот день мы были в Лувре посредиочередной бессчетной галереи

Конец ознакомительного фрагмента.