Андрей Кайгородов - Воздух Страница 2

«Былое, быль, увядший свет зари…»

Былое, быль, увядший свет зари,Метель, снега, и журавли,Спешащие в безумство дня,Где нет тебя, где нет меня.

И всё как прежде, испокон времён,Беспечное создание на шаре,И пылкий юноша без памяти влюблёнВ мечту свою живущую мечтами.

Два этих призрака в полночной синеве,Хрустальных клавиш дикое сплетенье,Сквозь призму времени сверкающим лучом,Сольются музыкой безумства, наслаждения.

Их вспыхнувший огонь осветит небеса,Сверкающей звездой опустится на землю,И сотый раз, как день настанет тьма,И по миру пройдёт любовь неясной тенью…

Розовый дождь

Милая, выгляни в окошко,Смотри там наша кошкаИ опять идет розовый дождь,Ты любишь, когда он приходит внезапно,Бежим же скорей.Возьми с собой хлебные крошки,Мы покормим его с ладошки.Мы растворимся как сахарВ его теплой водеИ поплывем ручьями по грязным канавамПустых кварталовПрочь от рук глаз и ног.Мы будем водойИ наша святость, и наша любовьБудет вместе с намиГулять и смеяться, страдать и печалиться.Бросим теплую печку врагам,Пусть они греют дряблые кости.Милая скорей, смотри, он улыбается нам,Он приглашает нас в гости.Бежим же, бежим,Но ты вновь ускользаешьВодой меж пальцевИ уплываешь с дождем.А я, я опять остаюсь в пустотеИ нет ничего, лишь смертьИ тонкие струи дождяВсе стучат и стучат о былом.

«В твоих глазах…»

В твоих глазахНи озеро, ни море.В них сотни мильВодопроводных труб.И в этих трубах водыВсех морей бездонных,И в этих водах плавает мой труп

«В безжизненных потоках вод…»

В безжизненных потоках водТалый вымерзший снег.От того ль, что мой путь к звездамЧуть затянулся,Или я угодил в мутный потокБесконечно текущих мелодий?Мне легко выбирать параллели,Ползущие колесомПо бездорожной тьмеМоих опухших мозгов.Скрип жаберных впадин из-под вуали,Сладкий нектар змеиной отравы,Жалом в бурный поток лейкоцитов.Съеденной тыквой, повешенным твидом.Самоубийство летящее ветромИ ароматом весеннего неба.Как прекрасно поет соблазнительный голос,Лязг и скрежет порванных нервов.Дым от костра поднимается вверхИ небо плачет, жмурясь от света.И я то ли вою, то ли кричу.И с пальцев моих капает лето.Ритуальный вальс через насилье,Мучной аромат безжизненных губ,Помирающий кролик со страстью вампираПожирает собственный труп.И улыбается собственной смерти,И наслаждается криками крови,И плавится талый вымерзший снегВ теплых лучах благодатного солнца.

«Луна по бархату ночного неба плыла…»

Луна по бархату ночного неба плыла,Пугая мертвым ликомСвятую сущность бытия.И криком вечного молчаньяЕе лизали облакаИ треснувшая гладь земли разверзласьИ из вечной мглыВосстали духи зла.

«Пасмурным днем…»

Пасмурным днем,Когда спят мои сны,Я пою увертюры,Слагаю стихи.Я строю из буковокСказочный край,Где бескрылые богиПьют крепкий чай.Где коты наблюдаютЗа мерцаньем светил,Где живу я сейчас,Где когда-то я жил.Маленький домикВозле реки —Там сейчас почиваютМои сладкие сны.Мое звездное небоНесет меня вдальИ повсюду незримоЛетает печаль.

«Я был рад беспечности незнанья…»

Я был рад беспечности незнанья,Возвел бы сад, отягощенный знаньем,Но снег засыпал землю белым,Впитав в себя всех тайн величье.И скрипка пела, насладившись счастьем,Выплескивая бархатные звуки,Корежа небо, ожидая смерти.

«Товарищ высокого роста…»

Товарищ высокого ростаВ сапогах и беретеКрикнул Пете:– Послушайте Петя,Что вы сказали Свете?– Я, – ответил ПетяТоварищу в берете, —Не говорил о Свете.– Я вас спросил, что Свете,А вовсе не о Свете, —Сказал товарищ в берете,А Петя улыбнулся,Прищурился, надулся,– Какой, простите, Свете, —Сказал серьезно Петя,– Не той ли, что в буфетеМечтает о конфете?– Да той, – сказал в берете– Что я ее люблю, —Промямлил тихо Петя.Товарищ высокого ростаВ сапогах и беретеКрикнул Пете:– Молодец, я вас поженю.

«В моей влажной уютной помойке…»

В моей влажной уютной помойкеРоется маленький ящур.В черных как дыры сплетеньяхПускает влажную жидкость,Уткнувшись ослепшей мордой,Бродит по следу китайца,Вдоль песчаных изгибовМоих гниющих мозгов.Я отрываю от телаВремя – карманный фонарикИ мажу по небу белымБеспечно ползущим вьюном.Спи мой заброшенный остров,Покрытый мхом и словами,Отныне свет пышного телаВзмывает ногами лани.В окаменелых берёзкахГранитные слезы чеканя,Я отлетаю от ноткиВ поющие стены Китая.

«Умри мой страх, мой тлен и голод…»

Умри мой страх, мой тлен и голод,Мои терзанья в сумраке ночи,Умри во мне о вечный холодИ ненависть моя умри.

Взойди ростком целебным, радость,Любовь, беспечность, страсть,Я так хочу быть виноградомИ никогда ни у кого тебя не красть.

«Паронитовые братья…»

Паронитовые братьяПили уксус на дворе,Говорили о погодеВ предстоящем сентябре.Будет дождь, нет будет жарко,Будет снег, нет духота,Паронитовые братьяПростояли до утра.Я нет, я еще по кружке,Уксус кончился и тутПаронитовые братьяБух на землю, в землю плюх.На дворе большом просторномВозвели мемориал,А сентябрь между темНикогда не наступал.

Иван Троегубов и его нелепая смерть

Иван Троегубов восходит на гору,Томим интеллектом, пьянством и славой.Иван Троегубов великий мыслитель,Знаток всех религий и тайных соблазнов.

В походке его гениальности почерк,В глазах его блеск предвестник свободы.Иван Троегубов от мира уходит,Чтоб насладиться царством природы.

Томимый соблазном во всем быть свободным,Он выбрал свой путь наверх к небесам,И чьи—то руки Ивана возносят,И чьи—то губы припадают к ногам.Иван как мыслитель плюет на них сверхуИ смотрит, как жадно все лижут плевки,И он поднимает голову к верхуИ произносит: «В этом все вы».Я буду птицей летать в поднебесье,Я буду соколом плыть над землей,Прочь, к небесам, от смрада и грязи,Иван Троегубов – последний герой.Оставшись один, он сидит на вершине,Голодный, больной, не причесан и хмур.Я одинок, я ничтожен и жалок,Где же, ты, мой вселенский Амур?Утроба Ивана наполнилась скорбью,И он зарыдал, как раненый зверь,Я жаждал свободы, как птица полета,Но для чего же она мне теперь?Теперь я свободен, но чувствую тяжестьТеперь я велик, но величия нет,Теперь я ничтожен на фоне природы,Я мал, как лягушка, я гадок, как червь.

Глотнувши из фляжки целебного пойла,Утоляющей жажду водицы живой,Уснул Троегубов, но вскоре проснулсяРазбитым, несчастным, с больной головой.

Луна освещала окрестные скалы,Звезды смотрели Ивану в глаза,И волчья стая напротив стоялаИ песнь распевала на все голоса.

Иван Троегубов опешил от страха,Прочь, дикие звери, я гений, поэт,Художник, мыслитель, я светоч эпохи,Любимый народом философ, эстет.

Но кончилась песня, голодные твариСожрали мыслителя дум роковых.Так дико, нелепо и страшноПомер Иван Троегубов,Но все же Иван ТроегубовЖивей всех живых.

«Воздух после дождя…»

Воздух после дождяПахнет вином и червями,Прохлада осеннего дняСладость, пьянящая радость,Скрипит на зубах застревая.Я тихонько зевая, пою или вою,Что собственно с той или стою.Познать откровенность запояИ вниз, невзирая на камни,Галчонком беспомощным сдохнув,Воскреснуть кустом у сарая,Всю жизнь под струями мокнув.

«Когда после долгого сна…»

Когда после долгого снаЯ выхожу помочиться в сад,Движения плавны и ветерокТреплет седеющий чуб,Мне хочется стать собакой,Что бы лизать твою плоть,Или уплыть вместе с ГангомЗа край четырех широт.И встать воспаленным лицомПечальными звуками корчась,Мочусь и думаю: «блядь»,Как скверно кончается осень.

Сон некрофила