Андрей Кайгородов - Воздух Страница 3

Сон некрофила

Нашедший благодать в ореховой скорлупке,

Еще не раз вспомянет свои сны.

И ничего от глаз твоих не скроет,

И воспоет в объятиях травы.

Небесная роса, покроет кожу дамы,

Упавшей на траву, лицом красивым в грязь,

И не отмыть души прохожему изгою,

На тело мертвой бабы соблазнясь.

Не убоявшись черных, трупных пятен,

Он задерет ее подол,

Не брезгуя ни гнилью, ни червями,

Он обречет себя на муки и позор.

Не управляя собственным рассудком,

Он будет грызть зубами губы, грудь

И разорвав руками чрево дамы,

Он ляжет рядом, что бы отдохнуть,

Потом проснется выжатым лимоном,

Найдет веревку, мыло и сучок,

И будет ветерок, да птичек клювы,

Трепать его остывший черепок.

Из сборника стихов «Марфа»

Сиамские рты

Пристанище сиамских ртовНа побережье вражьей скуки,Тугая гладь пустых холмов,Висящих от развратной муки.Соленый воздух рыбьих порИглой стучится в носоглотку,Безудержья шальной напорКачает вздувшуюся лодку.И лопнуть ей пришла пора,И брызнуть гнойничком упругим,И с треском пали небеса,И океаном стала суша.Звучанья дикого восторгСлезой соленой распрощался,Знать вышел им до срока срокИ в тайнах невода остался.А вы прилежных рук и глазНеноготворные приплодыВдыхайте сладостный экстазИ пейте ртов сиамских воды.

Ангел

Ангел света,Ангел тьмы,Ангел люстрыИ плиты.Ангел праздничного дня,Управдома и меня.Ангел яблока и мышки,Ангел духа и покрышки,Ангел нет и Ангел да,Добрый Ангел Ангела.

«Никому не скажу…»

Никому не скажу,Не признаюсь себе,Даже думать ни будуУкрадкой об этом.Лучше в диком лесуУдалью утоплюсь,Лучше праздником утреннимВскрою газету.Напоюсь чешуейДо свирепой отрыжки,Что бы течь мостовойОгибая покрышки,Что бы тело моейНенаглядной котлетыБыло знойным и долгим,Как бешенство летом.Не признаюсь себе,Испугавшись мгновенья,Полечу, как кораблик,Ручьем воспаленья.И закончусь в канаве,Вобрав в себя тайну.О которой не знаюИ думать не стану.

«Как прекрасно дерево…»

Как прекрасно дерево,Когда я могу сказать – вот оно дерево.И никто не вправе решить, что обманут.Как прекрасно отсутствие дерева,Когда я могу сказать – вот нет дерева.И никто не смеет сказать, что я лгу.Но насколько прекраснее то,Когда я могу сказать —Вот оно дерево, когда его нет.И все поймут на сколько простаЭта истина пней.

«Афтандил, попавший в сочетанье…»

Афтандил, попавший в сочетаньеВетреных инструкций и светил,Угодил в бездонное звучаньеИ врата незнанья приоткрыл.Поступью плетущихся мгновенийМир пленил влюбленного творца,И толкнул его без сожаленьяВ лапы упоенного венца.Растворив в лучах нетленной славыСлавных начинаний круговерть,Вряд ли встретишь ты кого печальней,Чем вступившего на эту твердь.Афтандил, закованный в успехи,Устремившись в небо, рухнул вниз.И гиен речистые коллегиПолчищем по падшему прошлись.И надломленная глыба мирозданьяРаскрошилась, превратившись в прах.И бесплодное бездонное звучаньеОбрело вполне реальный АХ.

«Размеры глупости твоей…»

Размеры глупости твоейНепредсказуемо шершавы.Размеры скупости твоейНемилосердно величавы.Твои бескрылые глазаЖестоки и многообразны.Ведь ты не веришь в чудеса,Но знаешь, что они опасны.Твое желанье побеждатьВсегда соседствует с наживой.И светлым даром убеждатьТы действуешь довольно живо.И сытостью взамен любви,Наполнив страждущее сердце,Взираешь одиноко тыВ пугающего света бездну.И нет болезни излеченьяСреди пугающих зеркал.Есть только боль и раздраженье,Виной которым стал ты сам.

«Послушайте как трепещет…»

Послушайте как трепещет,Зажмурьтесь не успокоившись,Пошарьте в кармане кусочекЗаплесневшей корочки счастья.Придумайте оправданьеСвоим неудачным победам,И прыгайте, брызгая стальюОдухотворенных стремлений.Побегами вашей моралиВзойдут обветшалые всходы,Умоются желчью небесной,Законов насытятся снами.И сгрудившись в стылые кучи,Научатся тайнам желаний,Срывая набухшие почки,И зарывая их в землю.

Твоя вагина

Твоя вагина пахнет цветами жасмина,И влажность ее стебельковВо мне пробуждает дремавшую лиру,И сладость от новых стихов.Твой маковый ротик мой впалый животикГлодает, как косточку пес.И в свете светила ты треплешь ленивоКопну моих сальных волос.И я с наслажденьем пью сок вожделеньяИз лона твоей красоты.И воздух наполнен дыханьем эфираИ зноем французской любви.

«Еще не знали мы тогда…»

Еще не знали мы тогда,Что так жестоко ошибемся.Что печка нашего теплаВсего лишь отблеск злого солнца.Теряя памяти исток,Приобретая черствость,Я в лес гляжу, как серый волк,Превозмогая робость.Я не справляюсь с пустотойИ вечным униженьем.Я позабыл, кто я такой,За толщей раздраженья.Я строил сад, он стал тюрьмойИ лабиринтом боли,И не сыскать тропы инойСредь пней моей юдоли.

«Мой глазик икотой наполнен…»

Мой глазик икотой наполнен.Мой тазик набит простынями.Мой носик кошмаром полночным заваленИ заперт густыми усами.

«Я спать. Ты думаешь?»

Я спать. Ты думаешь?Вздыхай.Столы уклюже.Чашка, чай.Я сплю. Ты бдишь?Я буду, только ты уснешь.Я буду, после будет дождь.И шторка, что б не брызгать стену.И мылом душу и колено.И простыней встречать рассвет.Ты спишь? Я тоже нет.

«Все, все весна…»

Все, все весна.Я видел трупик кошки,Оттаявший из подольда.Ворона отрывала крошки,Клюв, погружая в потроха.Смеялись дети, пили пиво,И старички гурьбой брели,И два влюбленных на скамейкеБеседу тихую вели.Все, все весна.Сказал я, не додумав,И обронил печаль свою,Лег рядом с трупиком угрюмым,Теперь уж точно не помру.

«Пришел я в гости к лесорубу…»

Пришел я в гости к лесорубу,Принес пол литра коньяка.А лесоруб взял и заплакал.Я от него ушел тогда.Вообще, по совести, сказать,Мне лесорубы так не очень,Куда приятней поболтатьС колхозником или рабочим.У них и юмор и задор,Вино и девки к ним гурьбой.Но все же этот разговорМне тоже, как-то не родной.Я чувствую себя комфортноВ кругу приятелей своих,Но от приятелей моихОстался ныне только пых…И я застрявшим утром в горле,Смотрю на грязный потолок,И понимаю в этом гореЯ бесконечно одинок.

«О вдохновенный ритуал…»

О вдохновенный ритуалДавить червей ногой послушной.Немилосердный светлый дарЗакравшийся в больную душу.Но восхищенью твоемуНа склоне праздного бессильяПридет конец и вместе с нимЧервяк, не терпящий насилья.Он упразднит твой светлый дарИ вдохновенное бездушье,И прировняет тебя с тем,Кого давил ногой послушной.

«Все суки на одно лицо…»

Все суки на одно лицо.Все изворотливы и лживы.От пудры их чело свежо.И стройность тела похотлива.Слагая гимны в честь блядей,Подумай, прелестью обманут,Что под покровом их грудейЗла сети душу твою стянут.Что сок, бегущий по ногам,Не наслажденье, а отрава,И что бугром зовется в старьНе возвышение, а яма.Не доверяй свою судьбуВ коварные и злые руки,Если не хочешь на лунуПотом псом выть от смертной муки.

«Когда я просыпаюсь, то сразу улыбаюсь…»

Когда я просыпаюсь, то сразу улыбаюсь.Затем я умываюсь и снова улыбаюсь.Потом пью кофу и курю.И тут уже я громко ржу.Затем я одеваюсь и снова улыбаюсь.Потом на улицу идуИ там опять я громко ржу.Потом я возвращаюсь и снова улыбаюсь.Затем я кушаю, пью чай,Смеюсь, как будто невзначай.Потом передеваюсь и снова улыбаюсь.Затем смотреть кино иду.Смотря кино, я громка ржу.После кино иду пить чай,Смеюсь, как будто невзначай.Затем я умываюсь и тихо улыбаюсь.В конце концов я спать иду,И вот тогда уж долго ржу.Затем я улыбаюсь и погружаюсь в лапы сна.Ах, как печальна жизнь моя проходит.

«Утопи меня в рассоле…»