Владимир Маяковский - Париж (1924-1925) Страница 2

NOTRE-DAME

Другие здания                          лежат,                                     как грязная кора,в воспоминании                            о Notre-Dame’e[9].Прошедшего                       возвышенный корабль,о время зацепившийся                                         и севший на мель.Раскрыли дверь —                                  тоски тяжелей;желе         из железа —                                нелепее.Прошли              сквозь монаший                                           служилый елейв соборное великолепие.Читал          письмена,                            украшавшие храм,про боговы блага                               на небе.Спускался в партер,                                   подымался к хорам,смотрел удобства                                и мебель.Я вышел —                     со мной                                   переводчица-дура,щебечет                бантиком-ротиком:«Ну, как вам                      нравится архитектура?Какая небесная готика!»Я взвесил все                         и обдумал, —                                                 ну вот:он лучше Блаженного Васьки.Конечно,                под клуб не пойдет —                                                       темноват,об этом не думали                                 классики.Не стиль…                    Я в этих делах не мастак.Не дался                старью на съедение.Но то хорошо,                         что уже местаготовы тебе                      для сидения.Его       ни к чему                       перестраивать заново —приладим                 с грехом пополам,а в наших —                      ни стульев нет,                                                 ни орга́нов.Копнёшь —                     одни купола.И лучше б оркестр,                                  да игра дорога —сначала               не будет финансов, —а то ли дело                      когда орга́н —играй          хоть пять сеансов.Ясно —               репертуар иной —фокстроты,                     а не сопенье.Нельзя же                    французскому госкинодуховные песнопения.А для рекламы —                                не храм,                                               а краса —старайся                во все тяжкие.Электрорекламе —                                   лучший фасад:меж башен                    пустить перетяжки,да буквами разными:                                     «Signe de Zoro»[10],чтоб буквы бежали,                                   как мышь.Такая реклама                          так заорет,что видно                 во весь Boulmiche[11].А если            и лампочки                               вставить в глазахимерам                в углах собора,тогда —               никто не уйдет назад:подряд —                  битковые сборы!Да, надо               быть                        бережливым тут,ядром           чего                   не попортив.В особенности,                           если пойдутгромить               префектуру                                    напротив.

ВЕРСАЛЬ

По этой              дороге,                           спеша во дворец,бесчисленные Людовикитрясли            в шелках                            золоченых каретцтелес          десятипудовики.И ляжек               своих                         отмахав шатуны,по ней,            марсельезой пропет,плюя на корону,                            теряя штаны,бежал            из Парижа                               Капет.Теперь              по ней                          веселый Парижгоняет            авто рассияв, —кокотки,              рантье, подсчитавший барыш,американцы                      и я.Версаль.                Возглас первый:«Хорошо жили стервы!»Дворцы              на тыщи спален и зал —и в каждой                   и стол                              и кровать.Таких          вторых                       и построить нельзя —хоть целую жизнь                                воровать!А за дворцом,                         и сюды                                      и туды,чтоб жизнь им                          была                                   свежа,пруды,            фонтаны,                             и снова прудыс фонтаном                     из медных жаб.Вокруг,             в поощренье                                    жантильных манер,дорожки                полны стату́ями —везде Аполлоны,                              а этих                                         Венербезруких,—                     так целые уймы.А дальше —                       жилья                                   для их Помпадурш —Большой Трианон                                и Маленький.Вот тут             Помпадуршу                                   водили под душ,вот тут            помпадуршины спаленки.Смотрю на жизнь —                                    ах, как не нова!Красивость —                          аж дух выматывает!Как будто                 влип                         в акварель Бенуа,к каким-то                  стишкам Ахматовой.Я все осмотрел,                             поощупал вещи.Из всей              красотищи этоймне       больше всего                               понравилась трещинана столике                   Антуанетты.В него           штыка революции                                           клинвогнали,               пляша под распевку,когда          санкюлоты                             поволоклина эшафот                   королевку.Смотрю,               а все же —                                    завидные видики!Сады завидные —                                 в розах!Скорей бы                    культуру                                   такой же выделки,но в новый,                    машинный ро́змах!В музеи              вот эти                           лачуги б вымести!Сюда бы —                     стальной                                     и стекольныйрабочий дворец                             миллионной вместимости, —такой,           чтоб и глазу больно.Всем,          еще имеющим                                   купоны                                               и монеты,всем царям —                          еще имеющимся —                                                             в назидание:с гильотины неба,                               головой Антуанетты,солнце             покатилось                                 умирать на зданиях.Расплылась                     и лип                              и каштанов толпа,слегка            листочки ворся.Прозрачный                      вечерний                                       небесный колпакзакрыл             музейный Версаль.

ЖОРЕС