Алексей Морозов - Жизнь и любовь калеки-офицера Страница 2

Кому же теперь мне счетá предъявлять?

Как вдруг я услышал голос Земли:

«Есть мертвецы, которых надо убивать!»

ВОСПОМИНАНИЕ

Было или не было, —

Когда земля горит.

Было или не было, —

Когда душа болит.

Было или не было, —

Когда в чужой стране,

Было или не было, —

Я вспомнил о тебе.

Было или не было, —

Никто не разберёт

Было или не было, —

Случись наоборот.

Было или не было, —

Когда в грязи болот,

Было или не было, —

Сердце разорвет.

Было или не было, —

Ты прости слепца,

Потому что не было

У тебя отца.

СЕЗОН ДОЖДЕЙ

Мы по колено в чёрной жиже.

Ракета наша набекрень.

А облачность всё ниже, ниже,

Не будет неожиданных потерь.

Солдаты спят вповалку под ракетой,

А офицеры пьют крепчайший луамой,[4]

Хоть миг без смерти

на истерзанной планете,

Ну а потом согласны мы в последний бой.

Начпрод принёс два ящика тушёнки,

Как обманул штабную сволочь рассказал,

Он задержал на месяц список мёртвых,

И мы теперь за них справляем бал.

Наводчик нам поведал байку,

Как между мин прополз, чудак,

И как уговорил вьетнамку

Ему отдаться за пятак.

Писал связистик, вот забота,

Что змей не видел он нигде.

Прости сыночка – идиота.

Что погибает он в п…е.

Наш капитан, весь облевавшись,

Хотел ракету разломать,

Ну а потом он, оклемавшись,

Кричал: «Убью! Ядрена мать!»

Сегодня тихо, как в могиле,

Не прилетит кровавый враг,

А замполит наш – тот в сортире

Строчит доносы – вот мудак!

Не прилетит фантом-гробокопатель

И не сожжет напалмом маленьких людей.

О будь благословен наш Создатель, —

Сегодня начался сезон дождей!

ДЕЗЕРТИР

Он остался один. Он рискнул – и живой.

Трескотня автоматов пропала,

И тогда он увидел во мгле голубой

Лик Создателя Мира начала.

Передёрнул затвор, не поверив себе,

Неужели еще одна битва?

Как услышал вдруг голос:

«Не нужен ты мне.

И душа твоя мною забыта».

Упав на колени, он стал умолять:

«О прости!» – не жалея макушки,

Осторожность ушла, он попятился вспять

И взорвался на мине-ловушке.

БЕЗЫСХОДНОСТЬ

В этом мире гнилом, где врагов батальоны,

Положу я на стол свой последний патрон.

Этот друг не изменит, не продаст никогда,

А войдёт он в висок и закроет глаза.

Крики, ругань, угрозы, злобой пышат сердцá,

Уродятся же люди с душой подлеца.

Что-то много их ныне появилось на свет,

Видно Бог с Сатаной заказали фуршет.

Россия стоит как открытый ларец,

Берут сколько хошь и несут во дворец.

А поэт одинокий, прокляв землю свою,

Стал воплем народа, словно вой на ветру.

Попались они б мне в другой стороне.

Когда мои братья горели в огне,

Ни один не ушёл бы, клянусь головой,

Их живьём закидали бы в ямах землёй.

Но устал я бороться со сворой волков,

Забывших, как видно, заветы отцов.

И в тёмную ночь, как подует муссон,

Положу я на стол свой последний патрон.

ДВУСМЫСЛЕННОСТЬ

Зачем ты любила меня, дорогая?

Зачем отдавалась мне в страстном бреду?

Наверно, не знала, что есть и другая,

Что ждёт меня скоро в чёрном аду.

Соперницы, рвёте поэта на части.

Одна вознамерилась тело отнять,

Вторая хитрей оказалась отчасти, —

Она захотела всю душу забрать.

Одна прибегает тайком, воровато,

При солнечном свете ложится в постель.

Другая вспорхнёт, обнажась нагловато,

И ночь превращается в сладостный день.

Зачем ты мне ласки свои расточала?

Зачем говорила: «Единственный мой»?

Ведь завтра придёт на порог та, другая,

И душу мою уведёт за собой.

Но гения мысль зажигает лампадку

Среди полуграций, в полусвету

Попал я в железную, мёртвую хватку,

Меж Матерью Божьей и Ведьмой живу!

К ПОТОМКАМ

Когда умрёт всё наше поколенье,

Мы не оставим ничего другим,

Ни грамма не подарим наслажденья

И растворимся, как пожаров дым.

Всё заберём с собой, и на том свете

В могилах братских мы устроим пир, —

Допьём всю водку

и долюбим наших женщин,

И побренчав костями плюнем в этот мир.

В виденьях ночных мы будем к вам являться,

Чтоб вы орали жутко в чёрный час ночной,

И будем всем чертями представляться,

Чтобы разрушить сытный ваш покой.

Вы по генетике – отбросы,

Мы слили вам всю грязь Земли…

Все девки ваши – это соски,

Все парни ваши – петухи.

Но всё ж одно, но главное, мы óтдали народу,

Чтоб смысл существования нашли,

И вы обожествите слово сладкое «свобода»,

Которую мы на штыках вам принесли!

№ 8[5]

К семим смертным грехам

Я б добавил один, —

Он излюбленный вам,

Он ваш грех – господин.

Мы четверо суток в болоте лежали.

Сейчас на рассвете – вперёд по свистку.

Нас предали твари, нас предали твари,

Отдав наши жизни глумиться врагу.

Офицеры-калеки, два друга примчали

К жёнам московским, в родимый свой дом.

Нас предали твари, нас предали твари,

Любовь превратили в развратный Содом.

Завидую тем, кто убит, а не ранен, —

Они никогда не узнаю про то, что

Нас предали твари, нас предали твари,

Родную страну превратили в дерьмо.

Предательство – самое гнусное зло.

Создателя также предали давно,

Он вас простил. Как бывало всегда,

Он-то простил, ну а я – никогда!

ПОСВЯЩАЕТСЯ Е…

Давайте мы забудем всё, что было.

Целую ножки, благодарен всей душой,

Но как же быстро стали Вы постылы

Своим жеманством, щедростью и красотой.

Из-за меня расстались Вы, известно свету,

С одним владельцем маленькой страны,

Он даже отчеканил на монетах

Ваш гордый профиль, не боясь своей жены.

Но не достоин я, поэт московский,

Постичь холёного мизинца, уж давно

Хотя и серебристый кварц Сваровски

Блестит на шинах Вашего авто.

Ни голод мне не страшен, ни отрава,

Меня спасли вы, когда бредил я в тоске,

Теперь же каждый столик ресторана

По всей Тверской всегда оплачен мне.

Неблагодарен я, кичусь своим талантом.

К подаркам Вашим – отношенье без затей,

И золотую авторучку с бриллиантом

Пропил вчера в компании бомжей.

Через меня в Истории прославиться хотите?

Запишут там, что я народный был поэт,

А чтоб о Вас упомянули, то молите,

Чтоб посвятил Вам стих,

за изумительный минет.

ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА

Господи,

Был Ты суровым примером отца,

Желанья мои отвергал без конца.

Что не просишь, – сразу вразрез:

«Время ещё не пришло, молодец».

Но хоть сейчас исполни, молю,

По сути последнюю просьбу мою:

Если по счастью падý я в бою,

Сразу возьми к себе душу мою,

Если к несчастью умру я во сне,

Душу мою забери ты к себе,

Если умру я во время молений,

Душу мою забирай без сомнений,

Если умру в Кремле я нахально,

Душу мою забери моментально,

Если умру я целуя жену,

Душу мою изыми на ходу,

Если умру я красотку лаская,

Душу мою помести возле рая,

Если с друзьями я в бане умру,

Душу мою забери ты к утру,

Если умру, объевшись я утки,

Душу мою забери через сутки,

Если умру, согрешивши раз десять,

Душу мою забери через месяц,

Если рифмой играя умру без забот,

Душу мою забери через год,

А если пущу пулю в лоб я в запое,

Душу мою ОСТАВЬ ТЫ В ПОКОЕ!

8 МАРТА

(Маленькая шутка с большим смыслом)

Танцующей походкой арахнида [6]

Ты подошла и бросила «пойдём»,

А тот ответил, что боится СПИДа,

И вообще, он управляющий «Газпрём».

О, сколько их, таких убогих,

Зелёный доллар застит белый свет,

Они готовы зад лизать у многих,

Чтоб получить купюрами в ответ.

Предназначенье вы своё забыли

Мать, дочь в своею алчной простоте,

Я слышал в церкви, как они молили

Стать содержанками богатого рантье.[7]

Россия также не лежит в могилке,

Нефть жалом из Земли сосёт, дай Бог,

Нефтепрóводы у ней кончаются в затылке,

А из достоинств – дырки с газом между ног.

Создатель отличается терпеньем,

Однако скоро, в день 8 Марта, например,

Он шлюхам на Земле устроит представленье,

Завоют все, на сучий свой манер.

Я слышал в этот день весенний

У всех блудниц в средине лба

Проступит буква «Б», как знак гонений

На дьявола, чтобы очистить Землю навсегда.

А если Бог не сделает, пожалуй

По доброте душевной, то пойдём

Клеймить давалок всей державой,

Хоть пробы негде ставить, мы найдём!