Страницы прочитанной жизни - Сергей Данилов Страница 21

Дома милые сердцу коллеги,

Для общенья с подругами – скайп.

Позабыты в отелях ночлеги,

Пандемия – невиданный хайп.

Изнываю, как узник в неволе,

Без привычных, доступных мне тел,

Похотливость топлю в алкоголе,

Хотя вовсе другое хотел.

Карантину не видно финала,

Вирус косит настырно людей.

В ожиданье большого скандала

Протираю окно в мир – дисплей.

Одиноко течёт в интернете

Жизнь без женских заботливых рук.

Размышляя о страстном сюжете,

Слышу сердца восторженный стук.

Распрощаюсь я с суммою круглой.

Помечтав о контакте живом,

С надувною резиновой куклой

Разведу политес перед сном!

Звери

Брожу по квартире, как пойманный зверь,

Бросаюсь на стены в запарке.

Пришло осознание только теперь —

Тоскливо сидеть в зоопарке,

Не в силах железные прутья разжать

И вырваться смело на волю,

Уныло по кругу слоняясь, брюзжать,

Ругать незавидную долю.

Меня карантин посадил под замок.

Я этой печальной весною

Отлично усвоил наглядный урок,

Наполнился горькой виною.

Мы ловим животных, по клеткам томим,

Свободы лишая привычной.

На них, проходя, с интересом глядим,

Забыв о судьбе горемычной,

Которую мы предоставили им —

До этого диким, вольготным.

Беспечно смеёмся, конфеты едим

И морщимся запахам скотным.

Представить кошмарно: пожизненный срок

Я должен тянуть за решёткой.

А тварям невинным бетонный клочок

Отводится с санобработкой.

В квартиру впустил свежий ветер и свет,

Стою в размышленьях у двери.

Пытаюсь на свой же вопрос дать ответ:

«Мы самые злобные звери?»

В пандемию

За окном пустой проспект

Без машин и пешеходов.

Разрушительный эффект —

Ни работы, ни доходов.

Каждый отрок взаперти,

По домам пенсионеры,

С грузом за спиной в пути

Лишь проворные курьеры.

Пандемия на дворе —

Граждане по норам, хатам,

Позабыты кабаре,

Все больные по палатам.

Шумный город опустел,

Стало слышно щебетанье.

Я в неволе потускнел

И желаю на свиданье.

Одиночество гнетёт,

Изнываю по общенью.

Просится душа в полёт,

За цветущею сиренью.

Отворю с опаской дверь,

Выйду в двор полузабытый,

Словно из вольеры зверь,

Настороженный, небритый.

Воздух одурманит. Кровь

Бурно потечёт, как в сказке.

Отыщу свою любовь

В медицинской светлой маске.

Взашей

В Москва-Сити вздымаются в небо

Колокольни без колоколов.

Всюду храмы – дворцы ширпотреба,

Блеск рекламы на месте крестов.

Изменяется облик столицы,

Хорошеет она с каждым днём.

Сюда даже вольготные птицы

Прилетают за длинным рублём.

Шаурма заменила баранки,

Расстегаи, ватрушки, блины.

Тополя без ветвей, как подранки.

Новоделом проспекты больны.

Тот ли это купеческий город —

Хлебосольный, дремотный, хмельной?

Я им схвачен за поднятый ворот

И взашей выгнан грубо долой!

Восхищенье в ипотеку

Расставив ноги, мост стоит,

И по нему бегут машины.

По берегам шумят осины,

Листвы зелёной профицит.

Пришло весеннее тепло,

Запели первые пичуги.

Забылись зимние недуги,

В оттаявшей душе светло.

Течёт с небес аквамарин

И отражается водою.

Я полон радостью земною,

В крови бурлит серотонин.

Собрал обид домашних хлам,

Через ограду бросил в реку.

Взял восхищенье в ипотеку

С любимою напополам.

На самоизоляции

Паяц городской я до мозга костей,

Прижившийся в центре столицы,

Среди переулков кривых, площадей,

Где старых дубов единицы.

Меня не прельщал деревенский уклад,

Чурался навоза и грязи,

Привык ощущать я машин едкий смрад,

Использовать в бизнесе связи.

Змея-пандемия силком загнала

На дачу, где только шесть соток.

Теперь у меня растут репа, свекла.

Я стал подозрительно кроток.

С рассветом встаю и на грядках тружусь,

О вирусе знаю по слухам.

Огромной оранжевой тыквой горжусь,

Помощник соседним старухам.

Нервозность развеял спокойный уклад,

Живот сбросил форму пивную.

Увидев впервые в ночи звездопад,

Создал я картину цветную.

Читаю, творю и хозяйство веду

Размеренно и плодотворно,

Как раньше, не бью вечерами балду —

Копаться в земле не зазорно.

Боюсь, что ослабят глухой карантин,

Придётся вернуться в контору,

И вновь станут буднями смог и бензин…

Я, бросив забот нудных свору,

Покину легко мегаполис седой,

Окутанный плотно дымами,

Решив наслаждаться весенней водой,

В полях любоваться цветами.

Перед грозой

Потянуло холодом от речки,

Закатился в лузу солнца шар,

Потемнели облака-овечки,

Занялся на западе пожар.

Синева насупилась сурово,

Появилась стая грозных туч.

Набухая яростью свинцовой,

Ветер дул, неистов и могуч.

Вдруг затихло всё перед грозою.

Лес застыл – в преддверье битвы рать.

Озеро ненастною порою

Бирюзу пыталось расплескать.

Ливень лил, порол жестоко землю,

Словно плетью, частоколом струй.

А она терпела: «Всё приемлю», —

Небу посылая поцелуй.

Два мира

Весна юноликая с талией тонкой