Осип Мандельштам - Осип Мандельштам. Сочинения Страница 23

1 – 15 марта 1937

***

Я молю, как жалости и милости,Франция, твоей земли и жимолости,

Правды горлинок твоих и кривды карликовыхВиноградарей в их разгородках марлевых.

В легком декабре твой воздух стриженыйИндевеет – денежный, обиженный...

Но фиалка и в тюрьме: с ума сойти в безбрежности!Свищет песенка – насмешница, небрежница,-

Где бурлила, королей смывая,Улица июльская кривая...

А теперь в Париже, в Шартре, в АрлеГосударит добрый Чаплин Чарли -

В океанском котелке с растерянною точностьюНа шарнирах он куражится с цветочницей...

Там, где с розой на груди в двухбашенной испаринеПаутины каменеет шаль,Жаль, что карусель воздушно-благодарнаяОборачивается, городом дыша,-

Наклони свою шею, безбожницаС золотыми глазами козы,И кривыми картавыми ножницамиКупы скаредных роз раздразни.

3 марта 1937

Реймс – Лаон

Я видел озеро, стоявшее отвесно,-С разрезанною розой в колесеИграли рыбы, дом построив пресный.Лиса и лев боролись в челноке.

Глазели внутрь трех лающих порталовНедуги – недруги других невскрытых дуг.Фиалковый пролет газель перебежала,И башнями скала вздохнула вдруг,-

И, влагой напоен, восстал песчаник честный,И средь ремесленного города-сверчкаМальчишка-океан встает из речки преснойИ чашками воды швыряет в облака.

4 марта 1937

***

На доске малиновой, червонной,На кону горы крутопоклонной,-Втридорога снегом напоенный,Высоко занесся санный, сонный,-Полу-город, полу-берег конный,В сбрую красных углей запряженный,Желтою мастикой утепленныйИ перегоревший в сахар жженый.Не ищи в нем зимних масел рая,Конькобежного голландского уклона,-Не раскаркается здесь веселая, кривая,Карличья, в ушастых шапках стая,-И, меня сравненьем не смущая,Срежь рисунок мой, в дорогу крепкую влюбленный,Как сухую, но живую лапу кленаДым уносит, на ходулях убегая...

6 марта 1937

***

Я скажу это начерно, шопотом,Потому что еще не пора:Достигается потом и опытомБезотчетного неба игра.

И под временным небом чистилищаЗабываем мы часто о том,Что счастливое небохранилище -Раздвижной и прижизненный дом.

9 марта 1937

Тайная вечеря

Небо вечери в стену влюбилось,-Все изрублено светом рубцов -Провалилось в нее, осветилось,Превратилось в тринадцать голов.

Вот оно – мое небо ночное,Пред которым как мальчик стою:Холодеет спина, очи ноют.Стенобитную твердь я ловлю –

И под каждым ударом таранаОсыпаются звезды без глав:Той же росписи новые раны -Неоконченной вечности мгла...

9 марта 1937

***

Заблудился я в небе – что делать?Тот, кому оно близко,– ответь!Легче было вам, Дантовых девятьАтлетических дисков, звенеть.

Не разнять меня с жизнью: ей снитсяУбивать и сейчас же ласкать,Чтобы в уши, в глаза и в глазницыФлорентийская била тоска.

Не кладите же мне, не кладитеОстроласковый лавр на виски,Лучше сердце мое разорвитеВы на синего звона куски...

И когда я усну, отслуживши,Всех живущих прижизненный друг,Он раздастся и глубже и выше -Отклик неба – в остывшую грудь.

9 – 19 марта 1937

***

Заблудился я в небе – что делать?Тот, кому оно близко,– ответь!Легче было вам, Дантовых девятьАтлетических дисков, звенеть,Задыхаться, чернеть, голубеть.

Если я не вчерашний, не зряшний,-Ты, который стоишь надо мной,Если ты виночерпий и чашник -Дай мне силу без пены пустойВыпить здравье кружащейся башни -Рукопашной лазури шальной.

Голубятни, черноты, скворешни,Самых синих теней образцы,-Лед весенний, лед вышний, лед вешний -Облака, обаянья борцы,-Тише: тучу ведут под уздцы.

9 – 19 марта 1937

***

Может быть, это точка безумия,Может быть, это совесть твоя -Узел жизни, в котором мы узнаныИ развязаны для бытия.

Так соборы кристаллов сверхжизненныхДобросовестный свет-паучок,Распуская на ребра, их сызноваСобирает в единый пучок.

Чистых линий пучки благодарные,Направляемы тихим лучом,Соберутся, сойдутся когда-нибудь,Словно гости с открытым челом,-

Только здесь, на земле, а не на небе,Как в наполненный музыкой дом,-Только их не спугнуть, не изранить бы -Хорошо, если мы доживем...

То, что я говорю, мне прости...Тихо-тихо его мне прочти...

15 марта 1937

Рим

Где лягушки фонтанов, расквакавшисьИ разбрызгавшись, больше не спятИ, однажды проснувшись, расплакавшись,Во всю мочь своих глоток и раковинГород, любящий сильным поддакивать,Земноводной водою кропят,-

Древность легкая, летняя, наглая,С жадным взглядом и плоской ступней,Словно мост ненарушенный АнгелаВ плоскоступьи над желтой водой,-

Голубой, онелепленный, пепельный,В барабанном наросте домов -Город, ласточкой купола лепленныйИз проулков и из сквозняков,-Превратили в убийства питомникВы, коричневой крови наемники,Италийские чернорубашечники,Мертвых цезарей злые щенки...

Все твои, Микель Анджело, сироты,Облеченные в камень и стыд,-Ночь, сырая от слез, и невинныйМолодой, легконогий Давид,И постель, на которой несдвинутыйМоисей водопадом лежит,-Мощь свободная и мера львинаяВ усыпленьи и в рабстве молчит.

И морщинистых лестниц уступки -В площадь льющихся лестничных рек,-Чтоб звучали шаги, как поступки,Поднял медленный Рим-человек,А не для искалеченных нег,Как морские ленивые губки.

Ямы Форума заново вырытыИ открыты ворота для Ирода,И над Римом диктатора-выродкаПодбородок тяжелый висит.

16 марта 1937

***

Чтоб, приятель и ветра и капель,Сохранил их песчаник внутри,Нацарапали множество цапельИ бутылок в бутылках зари.

Украшался отборной собачинойЕгиптян государственный стыд,Мертвецов наделял всякой всячинойИ торчит пустячком пирамид.

То ли дело любимец мой кровный,Утешительно-грешный певец,-Еще слышен твой скрежет зубовный,Беззаботного права истец...

Размотавший на два завещаньяСлабовольных имуществ клубокИ в прощанье отдав, в верещаньеМир, который как череп глубок;

Рядом с готикой жил озоруючиИ плевал на паучьи праваНаглый школьник и ангел ворующий,Несравненный Виллон Франсуа.

Он разбойник небесного клира,Рядом с ним не зазорно сидеть:И пред самой кончиною мираБудут жаворонки звенеть.

18 марта 1937

Кувшин

Длинной жажды должник виноватый,Мудрый сводник вина и воды,-На боках твоих пляшут козлятаИ под музыку зреют плоды.

Флейты свищут, клевещут и злятся,Что беда на твоем ободуЧерно-красном – и некому взятьсяЗа тебя, чтоб поправить беду.

21 марта 1937

***

Гончарами велик остров синий -Крит зеленый,– запекся их дарВ землю звонкую: слышишь дельфиньихПлавников их подземный удар?

Это море легко на поминеВ осчастливленной обжигом глине,И сосуда студеная властьРаскололась на море и страсть.

Ты отдай мне мое, остров синий,Крит летучий, отдай мне мой трудИ сосцами текучей богиниВоскорми обожженный сосуд.

Это было и пелось, синея,Много задолго до Одиссея,До того, как еду и питьеНазывали «моя» и «мое».

Выздоравливай же, излучайся,Волоокого неба звездаИ летучая рыба – случайностьИ вода, говорящая «да».

<21 марта> 1937

***

О, как же я хочу,Не чуемый никем,Лететь вослед лучу,Где нет меня совсем.

А ты в кругу лучись -Другого счастья нет -И у звезды учисьТому, что значит свет.

Он только тем и луч,Он только тем и свет,Что шопотом могучИ лепетом согрет.

И я тебе хочуСказать, что я шепчу,Что шопотом лучуТебя, дитя, вручу...

23 марта – начало мая 1937

***

Нереиды мои, нереиды,Вам рыданья – еда и питье,Дочерям средиземной обидыСостраданье обидно мое.

Март 1937