Александр Кердан - Избранное Страница 25

Гимназистки румяные…

Ане

Девочки гуляют на мизинцах,А старухи бродят на локтях…Им теперь не до заморских принцев —Впору ждать от вечности гостинцев,Задержавшись у судьбы в гостях.

Что ж, еще немного и – дождутся,Полетят, одолевая страх,Чтобы обмануться и очнуться,И к себе – молоденьким – вернутьсяСнежною пыльцой на каблучках.

«Без печали жизнь пуста…»

Без печали жизнь пуста,Счастье невозможно…Золотые воротаСкрипнули тревожно.

А за ними – только мрак,Ничего не видно.Счастлив я, не знаю, как…Это и обидно!

Счастлив я, не потому ль,Так вот и терзаюсь:Без печали – круглый нуль,Конченый мерзавец…

В Болдино

…звала Полиною Прасковью…

Александр Сергеич Пушкин,Позабыв про Натали,Ловит девок на опушке,Что за ягодой пошли.

Вот оно – поэта кредо:Шалунишка, вертопрах…Девки в лес бегут, он – следом,Все приличия поправ.

Это ведь не в бальной зале,Где торчишь в толпе, как кол…На траву одну повалит,Задирая ей подол.

И иллюзией упьется,Что под ним – его кумир,Что единственной зовется,Красотой спасая мир.

Деревенская простушкаБудет биться, как зверек…Ей-то что с того, что Пушкин —Русский гений и пророк.

Ей-то что? По барской волеПонесет, так понесет…И не знает дура-ПоляТо, что Пушкина спасет.

От печалей, что вначалеВ страшный омут завелиВ миг, когда его венчалиС милой сердцу Натали.

От того, что неизбежно —В красоте спасенья нет!И уже на речке снежнойКто-то поднял пистолет.

Но, покуда ствол ЛепажаОт курка команду ждет,Ты спасай, Полина, Сашу,Хоть удел спасать – не мед.

Ты спасай поэта, Поля,Ну, а он спасет весь свет…Остальному учат в школеС девяти, примерно, лет.

Снова на Тверском

Бреду по Тверскому бульвару,Как пахарь по сонной меже.Здесь Пушкин, как будто не старый,С Есениным юным на пару —Собратья они по душе.

Лежит между ними аллея,Мелькают потоки машин…Вдвоем-то стоять – веселее!И гений ничуть не жалеет,Что здесь он теперь не один.

Совсем не случайно похожиПоэты российских времен.И каждый счастливый прохожийЗдесь третьим пристроиться может,Коль скоро пол-литра при нем.

Ну, что ж, уломали, присяду.Хоть счастье мое – далеко,Но братья по разуму – рядом…А русскому что еще надо?Хлебнул – и на сердце легко.

В Польше

Ах, Сопот, Сопот, Сопот…Прибоя тихий ропот,Картавый крик бакланаО том, что все так странноВ краю коровок божьих,Где ты на них похожа —Доверчиво мила…И только возле молаНечаянным уколомНапомнит шпиль костела,Что жизнь почти прошла.

Малгожата

Панове, какие здесь пани!Пусть нет ни гроша в кармане,Но так виртуозен бриз,Что солнце поймал и тянетЗа лучик куда-то вниз.

И кажется: все возможно,Покуда так осторожноСтирает следы прибой,И ты ощущаешь кожейБлуждающий взгляд любой.

И трудно собой остаться,Поскольку так манит, братцы,Глаза устремить воследЛюбой из прохожих грацийОдних с твоей дочкой лет.

«Тоскую по тебе…»

Тоскую по тебе…Что за тоска такая,Которая светла, а не темна?За окнами – береза золотая:Похожа на тебя чуть-чуть она.

А дальше – не стихи уже, а проза:Не быть березе снова золотой,Пока она не выстоит в морозыИ не поплачет раннею весной.

Покуда птицы не вернутся утром,Птенцами не проклюнутся листки…И тосковать причины нет, как будто,И никуда не деться от тоски.

«В промежутках – просто жутко…»

В промежутках – просто жутко,А на станциях – светло.Вот такую с нами шуткуМожет разыграть метро.

От проспекта КосмонавтовДо Плотинки – только миг.Может выйти аж два актаВ нашей пьесе на двоих.

Мы полюбим и разлюбим,Будто нас в помине нет.Потому, что – просто люди.Просто – жуть. И просто – свет.

Дом на окраине

А водка пахнет снегом в январе,А снег – арбузом спелым, словно август…Вот выпью стопку и себе понравлюсь —Застрявший в продубевшей конуреМногоэтажной,вздыбленной ремонтом,Что, как бандит, ворвался в наш подъезд…А лютый холод, что стоит окрест,Непримирим и злобен, будто контра,Которой, впрочем, не осталось здесь.Но водка есть, и есть стакан – граненый,Как этот мир. Я также ограненСудьбой, квартирою и январем,Пропахшим всем, что и в душе, и в нем,Растормошил ремонтомзмий зеленый…

«Он боялся шпаны и девчонок…»

Парень со спортивною фигурой…

Он боялся шпаны и девчонок,Хоть девчонки совсем не шпана,И учила быть храбрым – с пеленок —Нас советская наша страна.

Он боялся, пока не побилиУркаганы в саду городском.И девчонки потом полюбили —Не боялся девчонок потом.

Привыкая к фингалам и шишкам,Как советовал соцреализм,Узнавал он совсем не по книжкамЭту, в общем, хорошую жизнь.

И лепил биографию споро,Чтобы после предстала судьбой,Не пугаясь ни стычек, ни споров,Ни с врагами, ни даже с собой.

Он храбрился, но понял однажды,Что, по-прежнему так же страшныХулиганы, и с женщиной каждойВновь к нему возвращаются сны

Той поры, где, как малый ребенок,Опасался не всяких невзгод,А того, что не хватит силенокЗащитить тех, кто рядом идет.

В ножевой, в штыковой, в рукопашнойДо скончанья отпущенных днейУмереть в одночасье не страшно —Подвести тех, кто верит, страшней.

Третья попытка

В юности я прыгал в высоту,Пусть в перворазрядники не вышел,Но во мне заметили черту —Планку поднимать все выше, выше.

Ведь судьбой попытка всем данаВстать на старт, а дальше, как награда, —Небо в звездах – высота без дна:Страх берет, а разбегаться надо!

В общем-то, о том и речь веду,Что всегда резервы есть для роста.А когда-то прыгал в высотуБез таких вот обобщений, просто…

«Я поумнею в час, когда умру…»