Александр Кердан - Избранное Страница 24

На обрыве

Владимиру Илляшевичу

Ледник отступал,Обнажился обрыв,Шершавый, как спелый кокос,Корнями сосновыми чуть закрепивОтвесный песчаный откос.

И лед обернулсяСоленой водой,Пройдя через толщу веков.Лишь камни, прибрежною встав чередой,Напомнят, что был он таков.

А ветреной БалтикиДаль голубаИ с зеленью там, где прибой…Ледник отступал.Так отходит судьба,Роняя неясную боль.

Ледник отступил,Но остался навекВ угрюмых камнях и в песке,Затем, чтобы не забывал человек,Что жизнь его на волоске…

Под Вологдой

На рассвете залиты дождем колеи.Открывается слуху не вдруг:Вдоль железной дороги поют соловьи,Заглушая колес перестук.

Непонятно, зачем пересвисты и щелкТам, где сталь, креозот и мазут.Но листва на березах струится, как шелк —Соловьи вдоль дороги поют.

Так поэты творят, временам вопрекиПо законам высоким своим.И ни грохот колес, ни сквозные гудкиНе помеха токующим, им.

…Может, скоро забудутся песни мои,Что слагаю, не ведая сна,А под Вологдой будут звенеть соловьи,Каждый раз, как настанет весна.

Пионерское

Владиславу Крапивину

Лягушатами в крынку с парным молокомМы ныряем в озерную рань,До которой бежать пять минут босикомОт родных пионерских веранд.

И – вразмашку, пока не проснулись совсем,До зовущей к подъему трубыИ отрядной линейки, что поровну всемОтмеряет кусочки судьбы.

Красным галстуком отполыхает костерНа закате последнего дня,И в грохочущем «ЛАЗе» покатит шоферК взрослой жизни тебя и меня.

Чтоб когда-то могли мы с тобой вспоминать,Как ступни обжигала роса,По которой так славно и жутко бежать,От восторга почти не дыша…

Китеж-град

Пахнет дождем, лопухом и навозом,Там, где к подъезду прильнули кусты.Будто мальчишкою русоволосымВновь оказался в провинции ты.

Пусть небоскребы качаются важно,Свет горделиво струят этажи…Но все равно в мегаполисе каждом,Есть уголки деревенской души.

Будто бы город – уже не РоссияДаже с навозным своим запашком,Но приглядись: зеленеют родные!Сам перед ними – лопух лопухом…

Знать, неспроста горожанина тянетНа огороды конюшенный дух…Город чужим тебе сроду не станет,Там, где асфальт пробивает лопух!

Девичье поле

Владимиру Дагурову

Девичье поле, Девичье поле…Или победа или неволя —Сергия тень вдоль полков…– Княже, смирись, преклоняя колено:Только смиренье выводит из плена,Освободив от оков.

Старец глядит – да не в очи, а в душу.Видит, что наша Отчизна недужит,Что промеж братьев грызня —Не избежать столкновенья и сечи.Кружат над полем и ворон, и кречет,Кровью набрякла стерня.

Старец молчит. Бесконечно молчанье.В нем – и надежда, и обещанье,Что разогнется трава,Как разгибается сникшая выя…Будет еще неделимой Россия,Будет державной Москва!

Ну, а пока не угадана доля:Здесь, под Коломной, на Девичьем поле,Только предтеча страны…Что же молчишь ты, мудрец ясноликий?Может, прозрел ты крушенье великой —Не от врагов, без войны?..

«Ни тебе учителя, ни друга…»

Ни тебе учителя, ни друга:Все ушли на городской погост.И звенит промерзшая округаОт крестов и звездочек – до звезд.

Этот путь, как жизнь земная – вечен,Неминуем – глаз не отводи.Пусть мерцают звезды, словно свечиНа заупокойной, впереди.

Было бы кому вздохнуть и вспомнить,И слезою кроткой проводить…Месяц с поднебесной колокольни,Как звонарь-горбун, вослед глядит.

Было бы кому…Родные люди,Эту жизнь по-новому ценя,Заклинаю: милосердней будьте,Погодите обгонять меня.

«Мы прощались с поэтом, и чудилось мне…»

Мы прощались с поэтом, и чудилось мне:На виске его жилочка билась,И улыбка застыла, как будто во снеСнова мама поэту приснилась.

Повстречаются души родные едва льТам, где вечные, вышние кущи…Он лежал, улыбаясь.Я рядом стоялИ не знал – срок, какой мне отпущен,

Чтобы жить и беречь мою добрую мать,Что – ровесница с гибельным веком,И молиться о тех, кому больше не встать,Даже, если прожил – человеком.

Memento more

Мы – поколенье лихолетья,Нам быть такими до конца.Нам предначертано бессмертьеС тяжелым привкусом свинца.

А, если выпадет иначе,Ты не жалей, ровесник мой,Сосновый крест весной заплачетО всех, рожденных под звездой.

И этих слез не будет чище —Живица, словно мед, густа…Синица нас вослед освищет,Хоть не пристало так – с креста.

Кому-то бронзы многопудье,Кому-то антологий свет…А мы с тобой – простые люди:У нас таких запросов нет.

А нам, дружище, что попроще —Обычный деревянный крест.И, чтоб вокруг шумела роща —Полно, березовых, окрест.

Еще – чтоб в поднебесной далиЗвенела пташка о своем,Чтоб мамы рядышком лежали,Когда мы их переживем…

Бывшему другу

В полете не ссорятся птицы…

Обиду друг на друга затая,Понять не в силах и простить друг друга,Оказывая недругам услугу,Мы разлетелись в разные края.

А раньше рядом шли – крыло в крыло,Но неба синева нам стала тесной.Поссорились…Не вспомню, если честно,Что нас тогда с тобою развело.

И вспоминать не стану.Суть не в том,Чтоб ворошить вчерашние обиды:Давным-давно, сердиты – не сердиты,Летим мы в направлении одном.

И все темней и строже окоём…А тем, кто позади, совсем неважно,Что мы с тобой, как в юности бесстрашно,Летим во тьму поврозь, а не вдвоем.

Гимназистки румяные…

Ане

Девочки гуляют на мизинцах,А старухи бродят на локтях…Им теперь не до заморских принцев —Впору ждать от вечности гостинцев,Задержавшись у судьбы в гостях.

Что ж, еще немного и – дождутся,Полетят, одолевая страх,Чтобы обмануться и очнуться,И к себе – молоденьким – вернутьсяСнежною пыльцой на каблучках.

«Без печали жизнь пуста…»