Александр Величанский - Под музыку Вивальди Страница 26

Набросок портрета одной поэтессы

Сама в себя упрятана краса —ее извне еще обдумать надо.Она, как глянцем вылощена вся —от облика до слов условных злата.Но так, как ее добрые глазамалы, и доброты в них маловато.

«Всю зиму снег…»

Всю зиму снег,знай, возносился,а вот и сник.

Обманом слыл,небесной манной —вдруг нету сил —

одна вода…Весна-усталость,но в миг, когда

очнулась вдруги вдруг всплеснулаветвями рук:

кругом ни зги —под деревами,как под глазамиее, – круги.

«Морей раскинутые сети…»

Морей раскинутые сети,вершины храмов, гор прибой —как много, Господи, на светееще не виданного мной…

Но разве невидали этисравнятся с невидалью ТОЙ?

«Здесь зимою, куманек…»

Здесь зимою, куманек,на вес золота денек,а уж ночь-то дешева —еле утра дожила,но зато с зарею Русь,как на алых лапках гусь,колыхается.

«Судьба, что колечко…»

Судьба, что колечко —распаялось только —станет как литое —сольется навечно:кто косою косит,кто крестами метит,времечко-то спросит —извечность ответит.

«Хлебниковская русалка?..»

Хлебниковская русалка? —нет – та в омуте живет —наша же – среди болотвыступает, как весталка,как весталка без хвоста,ибо торс ее раздвоен,что не видно нам за слоемтины – в ней по пояс всяберегиня наша: наязве уст – остатки гимна…Берегиня! берегиня!сколь по пояс ты стройна.

«Не злорадствуй, милый мой…»

Не злорадствуй, милый мой:крив рожок, да звук прямой.Хоть правы твои слова,но душа твоя крива.

«На земле стоит напев…»

На земле стоит напев,как высокий шум дерев,когда ветер или «дух»[24],заломив им ветви рук,клонит долу их, а самне молится небесам.

«Тот, кто родился в Назарете…»

Тот, кто родился в Назарете,был тем, чего я не пойму:все именуется на свете,но нету имени Ему —названья есть, но шиты гладьюусловности людских словес,поскольку Он не есть ПОНЯТЬЕ,а просто нету или есть.

«Невеста неневестная…»

Невеста неневестная,Господа Бога родшая,предвечно в мире бывшего,во тленну плоть сошедшего,всем людям – Бога сущего,Себе – Невесте – Господа.

«Сусальна золота сентябрьская гарь…»

Сусальна золота сентябрьская гарь.Октябрь, заржавело твое злато.Душа ж до Покрова зеленовата,как встарь, моя прекрасная, как встарь.

«Лес Тебе, закатно тлея…»

Лес Тебе, закатно тлея,причастился, чуть дыша,это кровию Твоеюочищается душа.Собираются в лесадерева-единоверцы,в сердцевине, т. е. в сердцепепел слов Твоих неся.

«Не читайте биографий…»

Не читайте биографийбунтарей, вождей, поэтов —на свой лад неладен всякий —мрамор сгорбится фигурстоль блестящих; исказитсяслава их, и на портретахчуждо обнажатся лицапод вуалью крокелюр.

«Обоюднодесте…»

Обоюднодестераспрямленных спин.«Но диавол есть исреди вас един», —так Господь вещал им,и, потупя зрак, —«Уж не я ли – диавол», —в страхе думал всяк.

«Мы внемлем мессы звукам вечным…»

Мы внемлем мессы звукам вечным,где в каждой ноте пробил час,но в нас какой-то вихрь заверчен,и хочется вина и женщин —святой гармонией увенчан,а хочется пуститься в пляс.

«Удел двоих…»

Удел двоихлюбить сквозь грехсперва на миг,потом на век —и вы правы,когда вдвоемсхватились выс небытием.

«Он был невидимо красив…»

Он был невидимо красив,хотя был палачом (курсив),и плод познанья надкусив,не канул в тайнах Леты:о, нет: доныне не зачахогонь в слепых его очах,златые кудри на плечахлежат, как эполеты.

Он умер, но остался жив,хотя был палачом (курсив),к нему, заслышавши призыв,текут забвенья реки —не тем красив он и силен,что златокудр, как ангел он,а тем, что как слепой закон,он САМ забыт навеки.

«Мгновений тех без края…»

Мгновений тех без краясвятая простота.И всюду – золотаявечерняя вода.

Все: небо с голым садом,нас и проводки нитьвода вечерним златомготова отразить.

Лес вышел на опушку:как припозднился май!Мы слушаем кукушку:«считай», «считай», «считай».

30.11.1986

«Чем глубже к нему следы…»

Чем глубже к нему следы,тем лучше в срубе самом:среди огромной зимыглубоким он полн теплом.

И тяга печная ввысьуносит дым сигарет,слова и песни, и мысль,невысказанную, нет.

Вот тяга печная, но,в отличие от земной,ей в небо нести дановсе то, что стало золой.

««Аминь, аминь, – глаголит, – впредь…»

«Аминь, аминь, – глаголит, – впредьхотя вы тлен и прах,но Царство Божие узретьсподобитесь на днях».

И чрез неделю Иисусучеников ведетна гору горнюю, боюсь —одну из тех «высот»,

где идолам молился всякязык окрестный, итам, где крутой подъем иссяк,они стоят одни —

Иаков, Петр и Иоанни перед ними – Тот,кто Сам Себе среди крестьянПредтечею слывет.

Но вдруг пророка нет, как нет —им зреть дано на миги ризы б́елы, яко свет,и, яко солнце – лик.

Тут сон горы тяж́еле всейсвалил их с хилых ног.Но им приснился Моисейи Илия, и Бог.

«Рылеевские «завтраки». Часа…»

Рылеевские «завтраки». Часану, этак в два – четыре пополудни,и шуб, и перевязей колкая красаоставлены пока в прихожей. Судьи

на скромный сей сошлись синедрион:Бестужев… Греч… И под мундиров ряскойгорят сердца, как зимний небосклон.За окнами – мороз: пустой, сенатский.

Горюет сам Булгарин: о-хо-хо,так где ж хотя б лафит, коль не «Клико» —слова, слова и, чтоб им было пусто,российский квас да кислая капуста.

««Вечности день» велик…»

«Вечности день» велик —к чему исканьясравнений: миг,звезда, песчинка, капля.Суть величинесть встреча на просторе:«Здравствуй, песчинка!»,«Здравствуй, капля в море!»

«А ночами зимой…»

А ночами зимойзол мороз-постовой…то ли в стены из бетонавьюга бьется головой,то ль всю ночь напролетснег поземкою бьётсвои з́емные поклонытебе, холод, тебе, лед?

«Нет, нельзя печали…»

Нет, нельзя печалиуказать дорогу,нет, нельзя отрадедолго греться туту печурки – в путь поратуда, где, слава Богу,кудреватые ветра,как ангелы, поют.

«С какого конца не зажигай…»

С какого конца не зажигайсвечу – с начала ль, с конца —давно потерян твой чахлый рай,и слиплись черты лица —сначала предавший предаст в концеи, походя, невзначайпредаст в середине. Коль нет в лицеобличил… обличай.

«Скорей засыпай…»

Скорей засыпайили слушай впотьмахподопытный лайбольничных собак —он, слышимый днем,не так одинок…Давай же соснемна положенный срок.

«Нищий, годами сидевший у Красных ворот…»

Нищий, годами сидевший у Красных воротХрама, был хром от рожденья и жил подаяньем.Он попросил у Петра с Иоанном, и вотте углядевши в душе его свет покаянья, —«Нету, – рекли, – у нас золота иль серебра,но подадим от Иисуса тебе исцеленье:встань и ходи»… И колени его, как водатряские, мигом окрепли, и, словно олень, онходит и скачет, как серна ль, у Красных ворот.«Вот и хромой», – люд глядел, как скакал он средь пыли.И многолетний обман заподозрил народ.И исцеленного злыми камнями побили.

«Инд́устриализ́ации дымы…»

Инд́устриализ́ации дымыкачались в небе. Смазавши наганы,и не довольствуясь однимгудком бесплатным заводским,«котлы» снимали с граждан уркаганы,и мы рождались с наступленьем тьмы.

«Нет ничего страшнее правых дел…»

Нет ничего страшнее правых дел,ну, разве что, неправые, но те хотьне прячутся за правоты пробел…Куда бы нам уйти или уехать?

«Кладб́ище нагое…»